Записки космического контрразведчика - Николай Рыбкин

Мне стало и страшновато, и противно участвовать в этом действе, и я заявил, что не смогу врать и готов написать рапорт об увольнении. Меня в грубой форме выпроводили из кабинета, и я тут же, в приемной написал рапорт, в котором просил меня срочно уволить и избавить от подобного унижения. Рапорт положил на стол находившегося там помощника большого руководителя, а сам стоял в растерянности. Стоял и не знал, что делать. Помощник зашел в кабинет, через пару минут вернулся и снова повел меня к большому шефу. Тот с улыбкой порвал рапорт и сказал: «Забудьте и идите служите!» Я вышел. Чувствовал себя прескверно, и все мысли были о том, что надо все-таки увольняться, если дошло до такого. Генерал Е. успокаивал меня и сам ругался на всех и вся в связи с происходящим.

«Кранты» в Казахстане

Столько было грандиозных планов в совместном освоении космического пространства, и все рухнуло в конце 1991-го, когда развалился СССР!

Байконур стал казахским, а наши, российские чиновники и военные растерялись. Как говорил профессор Преображенский в булгаковском «Собачьем сердце», «разруха начинается в головах» — но вот когда она «выплеснулась» из голов, то стало страшно. Я приведу несколько «картинок», лично мною увиденных. Окна многих домов в городе Ленинске, особенно на последних и первых этажах, зияли, как бойницы выжженных

дотов. Кругом грязь, беспорядок, забвение. Это происходило потому, что хозяева недавно еще «образцового городка» пребывали в растерянности, и на улицах правил всякий сброд, воры, хулиганы и бомжи...

Такие люди не имеют национальности. Вернее, она у них есть, но значения не имеет — сброд есть сброд. И везде, быстрее или медленнее, он уничтожает все ранее возведенное, разрушая, растаскивая, загаживая. Тащили все и везде! На мощнейших стартовых комплексах «Энергии» в считаные месяцы было растащено все, что блестело, вращалось и имело отношение к цветным металлам. Добрались даже до контейнеров с космическим питанием для космонавтов, находящихся на орбите. Несколько раз спецы обнаруживали либо недостачу продуктов, либо их подмену. Слава богу, руководство Роскосмоса и власти Казахстана быстро встрепенулись и вернули в космическую гавань прежний порядок...

Хотя теперь Россия на Байконуре в качестве арендатора, но, как говорят, «так нам и надо!» доигрались с суверенитетами и собственностью. Спасибо великому демократу Борису Николаевичу, любителю выпить, обещать и дирижировать чужими оркестрами. По его велению или нехотению с космонавтикой обошлись воистину жестко. О ней просто-напросто забыли — хорошо, что только на некоторое время...

Первый после Хрущева

Как-то в средине 1990-х в состав оперативной группы, вылетавшей в Караганду для встречи экипажа основной экспедиции, мы с Юрой Глазковым взяли помощника депутата Госдумы Вячеслава Кононова. Он был в дружбе с командиром экипажа Анатолием Соловьевым и очень хотел посмотреть на процесс приземления и эвакуации космонавтов с места приземления.

Сказано — сделано. Вылетели в Караганду заранее. Нас как всегда хорошо встречали, да и у Славы было много друзей среди бывших « конторских », которые еще служили по специальности, но уже в казахстанской СНБ. Повстречались, пообщались, повспоминали. Утром раненько собираемся к вылету на место посадки в составе поисково-спасательной группы, и вдруг Слава Кононов спрашивает у Юры Глазкова: «А как часто руководители страны России поздравляют героев космоса так, как это делал Никита Сергеевич Хрущев после полета Гагарина и первых космонавтов?» Ответ «никогда» разочаровал отставного чекиста, и он решил действовать, пребывая в плену заблуждений о том, что полеты по-прежнему интересны всем главам государства.

На нашу с ним решительность действовали несколько факторов. Первый состоял в том, что и я, и он собирались менять место работы, и нам не был страшен чей-либо гнев. Второй был интереснее. На «старые дрожжи» мы добавили по парочке рюмок, и наша смелость выросла в разы. В таких рассуждениях мы добрались до ВЧ-связи в Карагандинском управлении СНБ и начали активный поиск Б. Н. Ельцина. Нам корректно ответили, что он находится на отдыхе в Сочи, но мы дозвонились и туда. На вопрос о том, чего нам надобно, мы твердо ответили, что через три часа завершает полет важная космическая экспедиция, которую возглавляет герой космоса Соловьев, рекордсмен по выходам в открытый космос. Мы твердили, что с точки зрения политической и моральной было бы неплохо, если бы экипаж поздравил глава государства. Нам ответили, что доложат Борису Николаевичу, а там — как карта ляжет.

Рассуждая на тему о всеобщем пофигизме, мы улетели на вертолете в необъятные степи, где и увидели раскрывшийся парашют корабля, мягкую посадку спускаемого аппарата и улыбающиеся физиономии космонавтов. Не успели вытащить Соловьева из спускаемого аппарата, как вдруг все вокруг забегали, засуетились, стали разворачивать полевые средства связи. Какой-то генерал бежал с телефонной трубкой и проводом к командиру Соловьеву и всей своей мимикой показывал, что « на проводе» сам Ельцин. Анатолий вначале опешил. Ведь такого давно не было. Но быстро собрался и четко доложил Президенту России о выполненном задании Родины, ну а дальше мы только и слышали «спасибо, спасибо, спасибо» и т. д. и т. п. Потом кратко поговорили с Борисом Николаевичем и другие члены экипажа. И тоже «спасибо... спасибо... спасибо».

После разговора мы со Славой и Глазковым, который знал о нашем «намеке», радовались удавшемуся мероприятию. Вот уже воистину говорят, что смелость города берет. И это так. Все спецы, встречавшие космонавтов, тоже находились в эйфорическом состоянии, пытаясь вспомнить, когда это было, чтобы на место посадки звонил кто-нибудь из самых-самых.

Глазков показывал пальцем на нас со Славой, а я громко утверждал, что инициатором был Кононов. В процессе всеобщей радости к нам подошел один из спецов, в руках которого была какая-то крышка со спускаемого аппарата, размером с большую тарелку. Я спросил: «А слабо подарить нашему гостю и герою сегодняшнего дня?» Тот быстро передал ее Славе, добавив, что еще полчаса назад она была в космосе, и в шутку предупредил, что пока ее нельзя держать близко к мужскому достоинству. Слава тут же передал ее своему знакомому с просьбой «дезактивировать». Нам подарили по кусочку парашюта, на котором приземлился корабль, какие-то пружинки и прочие запчасти, отлетевшие от корабля. Пребывая в таком эйфорическом состоянии, мы улетели в Москву, а народ, летевший в самолете, все еще нахваливал нашего президента, который вдруг взял да и поздравил космонавтов.