Империя мертвецов - Кэйкаку Ито
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы должны сразиться со «Спектрами»… Вы наверняка слышали о них в Афганистане. Кончился тот этап, когда можно было выбирать средства. Теперь нам нужны люди.
Я не сразу понял, что он имеет в виду. В Афганистане я узнал, что «Спектры» – некая неуловимая группировка или же удобное, хоть и не имеющее за собой реальной основы обозначение нескольких террористических групп, но откуда вдруг это слово всплыло здесь, в этом окружении?
– Вы про то воинственное сообщество?
Грант патетически кивнул:
– Истинно так. Про организацию, что взяла на себя функцию нашего мозга.
Барнаби, который опрокинул в себя весь чайничек, неистово закашлялся. Я с укоризной посмотрел на него и тут заметил, что Адали подмигнула, подавая какой-то знак.
Раз мы можем посмотреть в небо только посредством мозга, то небо заключено у нас в мозге, и, следовательно, наш мозг просторнее небес. Нет, он лишь одна из границ, за которой возвышается стена непознаваемого. Подобно тому как кожа на лице разделяет то, что внутри и снаружи.
В ответ на стук дверь тихонько приоткрылась, и мы с Пятницей проскользнули в комнату Адали в Энрёкане. Ее слишком симметричная фигура прильнула к двери, отрезав покои от остального мира.
– Я прошу о помощи, – сказала она.
Я сперва сделал пару осторожных шагов назад, чтобы между нами появилась дистанция, а затем пожал плечами и спросил, всеми силами сохраняя деловой тон:
– Позвольте задать пару вопросов о «Спектрах»?
Я дождался, пока Адали сделает приглашающий жест, и продолжил:
– Я правильно понял, что за тем инцидентом с обезумевшими мертвецами стоит изъян в человеческом мозге и истинная форма преступной группировки – это «призрак», «спектр»… в нашей голове?
Адали будто против воли чуть заметно улыбнулась, но затем собралась, как преподавательница, объясняющая урок ученику:
– Не существует сложных и при этом лишенных изъянов систем. Даже в статистические данные закладывается погрешность. Вопрос только в том, как быстро тот или иной недостаток можно исправить, но ошибки неискоренимы. Даже вы, хоть и верите в существование души, едва ли полагаете, что ваш мозг безупречен. Иначе вам бы не нужно было ничему учиться. Само существование слова «сложность» доказывает ограниченность разума.
– Мы, кажется, говорили о недостатках, которые могут спровоцировать буйное поведение у мертвецов…
– О спектрах, верно? Так их называют в «Арарате». Они вкладывают в это слово очень широкое значение: это и особенность головного мозга, и террористическая группировка. Предполагаемая. Никто не поверит в «Спектры», пока не появится веских доказательств их существования, но мы убеждены, что они существуют.
Мне почему-то подумалось, что под «мы» моя собеседница имеет в виду не «Пинкертон», а таких же феноменальных счетчиков, как она сама.
– «Арарат»? – задал я следующий вопрос, и Адали улыбнулась.
– Слышали про Новый Израиль? Шестьдесят лет назад они выкупили Гранд-Айленд вверх по течению Ниагары, выше водопадов, и образовали там государство.
– Слышал, но разве там не исследовательская община раввинов?
«Пинкертон» и «Арарат» – это два слова, которые у меня в голове совершенно не связаны. Частное военное предприятие, «Пинкертон», и «Арарат», который посвятил себя фундаментальным исследованиям, – слишком уж далеко они отстоят друг от друга.
Я слышал, в «Арарате» свято верят в принцип высшей тайны и то ли переставляют строки в Торе, погрузившись с головой в техники мистического учения, Каббалы, то ли записывают на пергамент передовые программы управления, то ли с упоением занимаются непонятными математическими теориями. Или даже вовсю изучают легендарного голема. Некоторые шепчутся, что под прикрытием общины отмываются государственные деньги, но в целом молва сходится на том, что таинственное сообщество, вокруг которого витает столько слухов и газетных уток, – просто сборище чудаков.
Адали нимало не смутилась моим замешательством и продолжила:
– Они занимаются исследованиями, но когда, например, потребовалось распределить ресурсы в армии Севера, все расчеты поручили именно «Арарату». И военными финансами распоряжались тоже они. Война – это контроль над цифрами. У северян таких возможностей не было. В качестве вознаграждения за свои труды «Арарат» попросил не афишировать их работу и гарантировать им базис для возрождения Израиля. Номинальный и материальный.
Все эти неожиданные сведения меня так огорошили, что я инстинктивно попытался возразить:
– Да это наверняка выдумка журналистов! Я не верю, что такая организация до сих пор нигде не оставила явных следов. Для таких расчетов нужна Аналитическая Вычислительная Машина, а ее невозможно тайно создать и обслуживать!
– На первый взгляд, «Арарат» – обычный аналитический центр. Нет никакого вреда в том, чтобы дискутировать о прочитанных книгах… Их считают сборищем чудаков, и они только рады укреплять это убеждение. Секретные службы других стран ищут тени заговоров, а не углубляются в суть их дискуссий. И тем более, что шпионов, которые хоть что-то понимают в высшей математике, даже меньше, чем сведущих в некроинженерии. Поэтому для них это просто эксцентричная группка. А все расчеты сделал «Дядя Сэм», АВМ на реке Потомак. «Арарат» всего лишь сформулировал запрос для Машины, но Юг слишком поздно сообразил, что надо было в первую очередь бить по «Дяде Сэму».
– Там такие же феноменальные счетчики, как вы?
Адали грустно улыбнулась и подняла с японского столика листок бумаги. Затем отобрала перо у Пятницы и стала что-то набрасывать, вслух спрашивая:
– Впервые спектры обнаружили внутри парижского «Гран Наполеона». Что вы видите?
Она пропустила мимо ушей мое недоумение по поводу формулировки: в каком смысле «внутри»? Тем временем рука Адали выводила какой-то непонятный клубок линий.
– Каракули, – ответил я.
– Ну да, – кивнула Адали, а затем обвела жирнее отдельные части рисунка. – А теперь?
– «John Watson», – прочел я поверх клубка свое имя, образованное одной непрерывной линией. Я неотрывно следил за линией, которую вела Адали, не обращая внимания на пересечения и соединения, потому и не замечал букв до тех пор, пока мне их не показали.
– Видите? У обычных людей, как у вас, мозг настроен вычленять информацию из общего потока среди повседневных вещей. К сложным потокам информации он не приспособлен.
– Ничего подобного. Если бы я захотел, то уж собственное имя отыскал бы!
В ответ на мое бахвальство Адали стремительно начертила на листке еще один клубок поверх первого.
– А теперь?
Всем моим вниманием завладели линии, которые она обвела до этого, и я поднял руки, капитулируя.
– «Hadaly».
Среди новых каракулей вдруг проступило ее собственное имя, которое переплелось с моим.
– Так и рождаются спектры. Как описали поломку французского «Гран
