Кто правит бал - Фридрих Незнанский

— Не знаю я его!

Грязнов сделал вид, что сдался и этот разговор его окончательно утомил. Он достал сигареты, угостил Турецкого, закурил сам и потянулся к кнопке на столе, чтобы вызвать конвоира.

— Ну, шагай в камеру. Прессу тебе доставлять будем оперативно, своевременно. Почитаешь, порадуешься…

Теперь Гвоздь по-настоящему испугался:

— Ты… не понял, начальник. Я ведь в натуре его не знаю.

Грязнов с явной неохотой снял палец с кнопки, как бы демонстрируя, что дает задержанному последний шанс.

— А деньги ты дядины переправлял?

— Нет, деньги его, Мефистофеля, — живо согласился Гвоздь. — Только с ним я никогда не встречался.

— То есть он тебе волны посылал телепатические?

— Кончай, начальник. Он мне звонил, а может, и не он даже, говорил, где и что нужно забрать и куда отправить. Я делал, он мне платил. Все.

— Неужели так-таки никогда и не видел? А как докладывал, как связывался, если вдруг срывалось что-нибудь?

— А никогда ничего не срывалось. Водички дай попить. — Гвоздь жадно осушил стакан воды и без спросу потянулся за сигаретой. — Прижал ты меня начальник, раскололся я, как на духу, все сказал.

— Ну, хоть предположения у тебя были, кто он может быть? — смягчился Грязнов, видя, что Рогозин говорит правду. — Бывший сиделец, нувориш, партиец старой закалки, военный, гэбист — кто?

— Не было у меня никаких предположений, себе дороже вычислять. Я его разъясню, а он меня похоронит.

— Так уж прямо и похоронит? Что, были прецеденты? — недоверчиво переспросил Грязнов.

— Были.

— Ладно, — Грязнов решил зайти с другой стороны, — тут у вас не далее как на прошлой неделе намечалась всероссийская сходка, почему не состоялась?

— А это ты к чему пристегнул начальник? — удивился Гвоздь. Дескать, ладно, с Мефистофелем его прижали, но это ведь еще не значит, что он уже записался в добровольные осведомители и станет исповедоваться по полной схеме.

— Если я правильно понимаю, кто-то вас вежливо предупредил, что готовится грандиозная облава, и, если я опять же правильно понимаю, был это твой же благодетель Мефистофель. Нет?

— Нет. Человек пришел, сказал, что от Пушкина, — нехотя объяснил Рогозин.

Турецкий недоуменно вскинул брови. Но Грязнов воспринял упоминание о солнце русской поэзии совершенно спокойно.

— Но Пушкин — это не Мефистофель?

— Опять не веришь, начальник, — обиделся Гвоздь и потянулся за второй сигаретой, о том, что нужно беречь здоровье, он уже забыл. — Пушкин — это Пушкин, а Мефистофель совсем другое, хотя вполне может такое быть, что Мефистофель его человек.

Турецкому начало казаться, что он слушает разговор двух умалишенных. Скажем, русских литераторов XIX века — Батюшкова и Чаадаева.

— Все-таки строишь предположения?! — поинтересовался Грязнов.

— Отпустил бы ты меня, устал я. Что знал — сказал.

— Совсем отпустить?

— Одиночку хочу прямо у тебя в МУРе. И дело заведи, что якобы я краденой рыжухой банковал. В это… в особо крупных размерах.

— А доказательства?

— Будут тебе доказательства.

— Так ты поэтому и сбежать хотел? Склад золота у тебя в бассейне?

— Лучше я по этапу пойду. Пожить еще хочется.

Грязнов хотел было отпустить Рогозина в камеру, видя, что тот действительно устал и что сегодня от него уже вряд ли удастся чего-то добиться, но Турецкий жестом остановил и, перебравшись к столу, спросил:

— А можно про деньги Мефистофеля поподробнее? Кто и как вам их передавал, что было потом.

Гвоздь смерил его оценивающим взглядом:

— Ты откуда, начальник, будешь, из фининспекции?

— Из Генпрокуратуры России, — вежливо ответил Турецкий.

— Мое дело было маленькое: доставить деньги к самолету, проследить, чтоб погрузили. Дальше в самолете груз сопровождали его люди и принимали за границей тоже. Здесь я забирал бабки каждый раз из разных мест. Иногда в Москве, иногда во Владивостоке, иногда вообще грузили прямо на Украине или в Белоруссии.

— Откуда уходила последняя партия?

— Из Львова.

— А его люди? Все время одни и те же?

— Сначала разные были, а последние два и три раза одни и те же.

— Фамилий конечно не знаете?

— Нет.

— А описать можете?

— Фраера. Может, мусора скурвившиеся…

— Почему вы так решили?

— Козырные.

— В смысле наглые?

— Точно.

— Ну а внешний вид: рост, вес, особые приметы?

— Один длинный, жилистый, блондинистый, обыкновенный. Другой толстый, чернявый, рожа в оспинах, глазки в кучку смотрят. Петух бы из него отменный вышел.

Грязнов лично позаботился, чтобы Гвоздя устроили в лучшем виде. Лично проинструктировал охрану и распорядился проверять задержанного каждый час и в случае чего докладывать незамедлительно. Памятуя случай, когда важному свидетелю, сидевшему здесь же, что-то подмешали в еду, Грязнов попросил дежурного сбегать в магазин и купить печенье, шоколад и две пластиковые бутылки минеральной воды. Сам проверил целостность упаковок и сам доставил в камеру, порекомендовав Гвоздю более ничего в рот не брать. Собственно, ничего особо ценного Гвоздь им не сообщил, не оправдал возлагаемых на него надежд, но обещание есть обещание — по крайней мере, до колонии он должен доехать живым.

Турецкий ждал друга в кабинете, расхаживая из угла в угол и с отвращением косясь на чай с травами, которым его пыталась напоить секретарша Грязнова, — кофе у них, видите ли, кончился. Только что бегала в магазин — не могла купить. Маргарита бы себе такого никогда не позволила.

— Не слишком ли много у нас совпадений? — набросился он на Грязнова, едва тот успел переступить порог. — Эта сладкая парочка: Толстый и Тонкий — наследила, во-первых, в деле Невзорова, во-вторых, в самолете. Какова вероятность, что это одни и те же люди?

— Саня, от дела Невзорова тебя давно отстранили, — попытался урезонить друга Грязнов.

— Знаю, но что я могу поделать, если эти дела пересекаются? Знаешь, у меня вообще такое чувство, что Костя как всегда знал все наперед. То есть под давлением начальства он от дела меня формально отстранил, но фактически позволил продолжать расследование, причем с этим самолетом у нас появляются новые факты и новые ниточки.

— На Костю это похоже. Только почему он тебе этого не сказал?

— Чтобы оставить незамутненным мое мироощущение. Итак, те двое: мотивы их мне пока не ясны, но мотивов у них могло и не быть, если они простые исполнители, а вот возможность у них в принципе была. Они убивают Невзорова, тут же выезжают во Львов, принимают деньги, грузятся на самолет и отбывают в Германию. По времени все раскладывается. Из самолета они таинственно исчезают, возможно, прихватив с собой часть денег, и растворяются в Европе. Правдоподобно?

— Нормально. Только с этим нельзя идти даже к Косте, маловато фактуры будет.

— Спокойствие. Кроме этих слесарей-бухгалтеров у нас еще есть твой Мефистофель. Сам же с пеной у рта доказывал, что он стоит за деньгами из самолета, а по делу Невзорова его участие даже доказано. Вот тебе еще одно совпадение.

— Хорошо, но все равно маловато будет, — не унимался Грязнов.

— Давай посмотрим, что у нас получается.

Турецкий извлек из стола Грязнова чистый лист бумаги и, вооружившись фломастером, принялся рисовать. В центре листа он расположил по кругу несколько жирных точек:

— Это организации, структуры страны: правительство — Фроловский, администрация Президента, окружение Президента, структуры СНГ, Германия и любимое ФСБ. — Он надписал над каждой точкой соответствующее название. — Теперь по персоналиям. — «Важняк» поставил в верхней части листа еще четыре точки поменьше. — По первому делу у нас проходили Невзоров, Снегирь (пока на всякий случай считаем, что это разные люди), Ожегов, Свиридов. Определяем связи. — Он взялся рисовать лучи от каждого человека к названию организации. — Невзоров — администрация Президента, Фроловский, ФСБ, СНГ, Германия; Снегирь — Невзоров, Германия; Ожегов — Невзоров, ФСБ; Свиридов — администрация, ФСБ.

— Сожги это, — от души посоветовал Грязнов.

— Теперь второе дело. — Турецкий расположил в нижней части листа Бакштейна, Халилова, Гвоздя, «Пушкина» и особо жирно выделил слово «Деньги». — Бакштейн завязан на Халилова, Германию и, если исходить из специфики его бизнеса, обязательно на правительство, администрацию и окружение Президента; Халилов — на окружение Президента и Германию; Гвоздь завязан на деньги, а «Пушкин» может быть источником этих денег.

То есть, помимо наших убийц-курьеров, получаем пересечения по Германии, по СНГ и по окружению Президента. Немного странно, что пока во втором деле не фигурирует ФСБ, но вполне может быть, что мы еще не все знаем.

— Тут я согласен. Наша сладкая парочка, эти Толстый и Тонкий, вполне могут оказаться гэбэшниками.