Идеальные - Леони Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечером протрезвевшая Даша ходила в халате по детской в поисках более-менее чистой одежды, чтобы через час опять уйти. Тут в комнату тихо вошли родители. Они заперли дверь.
– Что? – Даша с ужасом глянула на них.
– Даша, так больше не может продолжаться, – лицемерно мягко сказала мама.
– Ты не понимаешь слов, а значит, у нас нет другого выхода, – вторил ей папа.
– Нет! – Даша вскочила со стула, но мама с проворностью юной спортсменки бросилась на нее и повалила на кровать.
– Зажми ей рот! – скомандовала она мужу, и тот послушался прежде, чем Даша успела что-то крикнуть.
– Ты считаешь, что мы не проучим тебя, пока дома Люберецкие, но лучше потерпеть этот позор один раз сейчас, чем каждый день твои выходки. Они нам больше не помеха. Тем более что все пройдет тихо. Мы тут просто разговариваем, – мама сняла с зеркала первое, что попалось под руку – фен.
– Позор того, что вы меня бьете? – Виктор на секунду отнял руку ото рта, пока Светлана переворачивала дочь, и Даша успела это произнести.
– Позор того, во что ты превратилась. В отродье хуже Таниной Кристины, – произнесла мама.
Виктор снова зажал Даше рот, а другой рукой удерживал ее. Даша принялась дергаться, но мама нанесла первый удар проводом от фена. Потом второй, третий. Она быстро разошлась и била без паузы по ногам, спине, ягодицам, попадала по животу, если дочь все же пыталась перевернуться. Она била спокойно, размеренно, не истерично, как Татьяна, а так, словно сам процесс для нее сплошное удовольствие. Халат задрался, провод хлестал по живому. От боли Даша быстро перестала сопротивляться. Она лежала и беззвучно кричала в папину руку.
Через пять минут Даша перестала вообще что-либо чувствовать.
– Света, я думаю, она уже поняла, – спокойно сказал папа.
Мама наклонилась к Даше и прошептала:
– Тихо, так, чтобы не на всю квартиру, скажи.
Папа разжал ей рот.
– Я поняла, – голос почти сел. – Я не буду пить и вас позорить.
– А университет? Ты что, считаешь, что мы тебе тут мозги вставляем только на счет выпивки? Половина этих пяти минут за твою идею бросить учебу.
– Мама, но я ненавижу экономику. И никогда не любила. Вы меня заставили. Я хочу быть поваром, – с каждой фразой голос Даши креп.
Папа снова закрыл рот, а мама нанесла еще с десяток ударов шнуром.
– Ты не посмеешь его бросить! Никогда не посмеешь что-то такое сделать! Мы не простим тебе этого. Это сломает мне жизнь. Сволочь.
– Но ты же хотела знать, что со мной такое, почему я пью? Теперь знаешь. Почему бы не оставить меня в покое и не дать мне право самой выбрать? – прошептала Даша, когда папа отнял руку ото рта.
– Потому что так надо! Надо и все! Ты не проживешь без нас, без наших денег и поддержки, чтобы там себе не выдумала. Ты никогда не могла ничего, это мы сделали тебя нормальной. Ты должна нам. И все, что от тебя требуется – просто не позорить нас. Посмотри на Кристину, как страдает ее бедная мать, ты хочешь того же нам? Хочешь, чтобы нам было стыдно смотреть в глаза Тане, у которой даже ее дочь на фоне тебя лучше выглядит?
Даша не ответила, а потому процедура с зажатием рта и ударами прошла еще две минуты. Потом мама снова наклонилась к дочери:
– Скажи!
И Даша покорилась.
– Ладно. Простите меня, мне жаль. Я все исправлю, снова пойду на учебу, закрою сессию на отлично. Я немного пропустила. Я все исправлю, не надо больше, прошу. Хватит. Простите.
– Хорошо, поверим тебе на слово, – мама бросила фен в сторону. – Но помни: еще один промах и мы никогда тебя не простим. Скотина такая.
Супруги вышли из детской. Татьяна и девочки смотрели телевизор. Увидев Светлану и Виктора, женщина встала и пошла в кухню. Разболтанная дверь детской приоткрылась, и Татьяна заглянула туда по пути.
Кристину насторожил странный вид семьи. Светлана была спокойна внешне, но изнутри будто светилась энергией, ее губы расползлись в той жуткой улыбке, с которой она говорила что-то обидное племяннице. Виктор шел рядом как всегда без эмоций, пассивный. Кристина пошла вслед за мамой. За ней на цыпочках побежала Арина. Они остановились у своей комнаты и осторожно заглянули внутрь.
Даша лежала на животе на кровати. Глаза у нее были закрыты, и Кристине подумалось, не спит ли она. Но потом сестры заметили задравшийся халат. Вся спина и ноги были красными, с кровью от лопнувшей в некоторых местах кожи. Кристина резко откинулась назад и прижалась к стене. Она взглянула на Арину. Та зажала рот рукой и побежала в ванную.
Кристина зашла на кухню. Мама пила чай.
– Арину опять тошнит? – спросила она.
– Да.
– Надо все-таки сделать эту гастроскопию. Есть клиника, где за деньги делают под наркозом. Запишу Арину на неделе. Вдруг у нее гастрит или того хуже.
Кристина не отвечала, исподлобья глядя на маму. Она была такой веселой, такой радостной, но девушка могла поклясться, что мама не пила сегодня. Она вообще перестала это делать с начала запоя Даши. Девушка заметила, что тяжело дышит через приоткрытый рот. Она облизнула пересохшие губы, кивнула и ушла.
Два дня Даша провела в постели, притворяясь больной. Татьяна все эти дни была невероятно энергичной, а Светлана и Виктор пропадали на работе.
На третий день Кристина вернулась домой со школы. Она кинула сумку в прихожей и зашла в детскую. Тут же ее сбил с ног сильный удар.
Даша схватила ее за плечи и прижала к стене.
– Я тебя ненавижу, сволочь!
– Даша, успокойся! Что такое? – Кристина никогда не боялась сестры, хотя они и часто дрались. Но теперь ей было страшно смотреть Даше в глаза. Они опустели, в них не было ничего.
– Ты рассказала им про университет! Я знаю, не отрицай. Я списывалась с Асей, и она мне призналась в вашей встрече.
– Ладно, хорошо, – Кристина подняла руки. – Я действительно увиделась с Асей и все узнала. Но я ничего не говорила тете Свете, клянусь. Да, она спрашивала, но я не сказала. А больше никто не знает.
– Знала только Ася. И только тебе она рассказала. Я тебе не верю. Тварь. Сука. Ненавижу тебя.
– Даш, я не тупая. Я знаю, что значит универ для твоих родителей, знаю, как они к этому отнесутся. Я не сказала бы.
– Ненавижу тебя! – Даша уже перестала слушать сестру. Она хотела найти виноватого,
