Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию... - Николай Ямской

Однако когда неустроевский батальон и маковцы, выскочив из проемов посольского здания, бросились в атаку, их встретил по-прежнему исключительно плотный автоматно-пулеметный огонь.

И это несмотря на то, что загодя почти на каждое окно, выходящее из швейцарского посольства на «дом Гиммлера», поставили или бойца с пулеметом, или меткого стрелка, или нескольких автоматчиков, чтобы они непрерывно били по противоположным окнам, независимо от того, есть ли там кто-либо или нет. Рассчитывали на то, чтобы не дать ни одному гитлеровцу высунуться. Те и не высовывались. Но только до той поры, пока наши бойцы не пошли в атаку. И уж тут-то патронов не пожалели.

Словом, завязался тягучий встречный бой…

29 апреля. Середина дня. На волосок от гибели

В помещения первого этажа «дома Гиммлера» стрелковые роты батальона Неустроева и добровольцы группы Макова пробились только в 13.00. Да и то смогли при этом захватить лишь несколько комнат на первом этаже. Впрочем, для решения самого Неустроева переместить свой штаб поближе к наступающим бойцам этого было вполне достаточно. Нужно было только как можно резвее преодолеть открытое и потому хорошо простреливаемое пространство от посольского здания до пролома в стене «дома Гиммлера» – примерно метров полста. Юркий ординарец комбата П. Пятницкий перебежал удачно. И из-за груды битого кирпича махнул своему командиру рукой: дескать, давай!

Вот как описал дальнейшее сам С. Неустроев: «Я метнулся к нему и неожиданно упал. Мне показалось, что сзади кто-то дернул меня за полы. Я сильно ударился грудью об асфальт и не мог вздохнуть. С трудом приподнялся и, напрягая силы, рванул плащ-палатку. Она сползла с моих плеч. Только теперь я обнаружил, что зацепился плащ-палаткой за прут, торчащий в кирпичной стенке, через которую я перепрыгнул.

Не могу припомнить, как я очутился за грудой кирпича рядом с Петей…

– А здорово получилось, товарищ комбат! Вы везучий! – оживленно заговорил он. – Как только вы успели упасть? Смотрю, перед вами так и задымилось поперек дороги – пулеметная очередь. Аж искры посыпались. Вы залегли, а он, гад, так и шпарит из пулемета перед вашей головой метра за два. А когда сделали бросок ко мне, фриц опять чесанул. И прямо по плащ-палатке… а вы уже успели перебежать. Везучий!» [77].

Эх, Петя, Петя! Знал бы он, что все везение его командира заключалось в большой, явно не по росту его невысокого хозяина плащ-палатке. Эту просторную накидку, уломав прижимистого командира хозвзвода, «организовал» комбату не кто иной, как сам Петя. И уж давно следовало бы ее сменить на другую, по плечу. Да все в горячке наступления как-то руки не доходили. Но спасибо ординарцу! Хоть и не облегчила существование его хозяйственная нерасторопность. Но жизнь-то ведь спасла!

Да, великое на войне дело – везение. А еще – солдатская выручка, которая в тот близкий к Победе, но страшно тяжелый день спасла жизнь и капитану Макову. Причем дважды.

Первый раз, еще ранним утром, когда перебежками стали выдвигаться из-за угловой стены швейцарского посольства к «дому Гиммлера». Именно в этот момент крупнокалиберный снаряд ударил в стену как раз над капитаном. Как среагировал Алексей Бобров – уму непостижимо! Но факт остается фактом: чуть ли не в ту же секунду он ухватил Макова за кожанку и с силой оттолкнул в сторону. Командир остался цел и невредим. А вот сам Бобров отскочить не успел. И оказался под кирпичной глыбой. Когда ребята его оттащили в сторону, у Алексея кровь шла горлом…

Однако железной выносливости оказался организм у разведчика. Под стать, так сказать, характеру. Потому что не прошло и двадцати минут, как, немного оклемавшись и все еще превозмогая последствия тяжелой контузии, он с обнаженным кортиком снова оказался в самом центре рукопашной схватки.

Второй раз, и опять же Бобров, спас жизнь командиру днем. Он и Маков отстреливались в одной из комнат, когда вдруг через дверной проем прямо к ним под ноги влетела немецкая граната. Алексей среагировал молниеносно: схватив ее за длинную деревянную ручку, он буквально за мгновение до взрыва успел вышвырнуть «фашистский подарок» в окно.

Сколько еще судьба продолжала бы благоволить маковцам, неизвестно. Совершенно не факт, что все они не полегли бы в стенах этого мрачного берлинского дома. Но группу спас приказ Переверткина. Чем ближе подбирались передовые части его корпуса к центру 105-го квадрата, тем чаще перекраивались разграничительные линии между ними. И тем больше усложнялось управление. Более того, в этой ситуации от артиллеристов, стрелявших – в силу сложившихся условий городского боя – в основном с закрытых позиций, требовалась исключительная точность ведения огня. В противном случае, артиллерия могла поразить и своих. Поэтому, вспомнив о добровольцах-разведчиках, Переверткин во время очередной связи с Маковым дал капитану задание «по специальности» – выйти из боя и выдвинуть группу поближе к Королевской площади для разведки опорных пунктов врага и корректировки огня наших батарей.

Теперь капитану пришлось срочно собирать и выводить из «дома Гиммлера» уже успевших втянуться в комнатные бои Загитова, Лисименко, Боброва и Минина.

Между тем бой с особой силой все больше и больше распространялся за господство и во всех других зданиях правительственного квартала. Большая плотность застройки, пожары, обвалы стен сильно затрудняли и ограничивали действия наступающих подразделений. Но через проломы стен, подвалы, первые этажи мелкими группами наши бойцы отвоевывали комнату за комнатой, здание за зданием. В этих условиях разведчикам группы Макова, чтобы добраться до удобных для наблюдения точек, приходилось присоединяться то к одной, то к другой штурмовым группам, участвуя с ними в рукопашных схватках и разделяя все связанные с этими действиями риски. В одной из таких схваток группа чуть не потеряла Минина. Вот как об этом вспоминал сам Михаил Петрович: «Когда послышался страшной силы грохот падающих кирпичных глыб, у меня мелькнула тревожная мысль, что сейчас все мы погибнем. Командир решительно скомандовал:

– В укрытие!

В какой-то миг я увидел рядом крохотное глухое помещение с чуть приоткрытой дверью и сразу туда влетел. Заметив на единственном маленьком окне железную решетку, мгновенно решил, что если руинами завалит дверь, то мне отсюда одному не выбраться, и останусь я, как в ловушке. Резким движением я оттолкнул дверь, и в этот момент груда кирпича обрушилась на асфальт. Серая пыль на несколько минут повисла сплошной тучей в воздухе и полностью заслонила свет. Во дворе воцарились мрак и зловещая тишина. Я с ужасом подумал: неужели, кроме меня, все товарищи погибли? Но, к великому счастью, беда обошла нас стороной. Когда улеглась пыль, один за другим добровольцы стали выпрыгивать из оконных и дверных проемов, а некоторые за это время успели побывать и в подвалах» [78].

29 апреля. Середина дня. На земле и под землей

В результате совместных ударов войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов отбивавшиеся от них и окруженные в центре вражеские соединения с часу на час должны были оказаться рассеченными на три части.

Вспоминает маршал И. Конев: «Уже несколько раз казалось, что узкие горловины, соединяющие эти группировки, вот-вот будут ликвидированы. Горловина между группировкой, зажатой в северной части Берлина, и группировкой в районе Тиргартена сузилась всего до 1200 метров . Другая была еще уже – 500 метров .

И только наличие широкой развитой сети подземных путей сообщения и других подземных коммуникаций все еще позволяло неприятелю своевременно маневрировать оставшимися небольшими резервами и перебрасывать их из одного района в другой» [79].

Впрочем, не только немцы пользовались этими подземельями. Подлинной находкой стали они и для наших солдат, особенно разведчиков.

Из рассказа командира разведки 322-го отдельного артиллерийского дивизиона особой мощности старшего лейтенанта В. Чернышева: «Конечно, и там можно было напороться на засаду. Где только в ту пору ни шли жаркие, переходящие врукопашную схватки: на улицах, в домах, на крышах, в тоннелях, на станциях метрополитена. Однако именно по подземельям – в случае удачи – можно было сравнительно быстро, спустившись, скажем, в подвал одного дома, пройти по переходу в подвал соседнего. А оттуда оказаться в коллекторе или подземном вестибюле метро. И так обойти чуть ли не целый район.

Конечно, подобные «экскурсии» требовали максимальной концентрации внимания.

Но, с другой стороны, на войне, как и в жизни: не всегда самый прямой путь ведет к удаче.

Бои шли уже в самом центре, когда я получил приказ выдвинуться со своей группой вперед, в район Франкфуртераллее. Задание было обычным: провести разведку возможных целей в полосе первого эшелона атаки подразделений 5-й ударной армии.