Родная Чужбина - Максим Бугаёв

Вилия одной рукой приподняла подол своего дорожного платья и присела напротив техно челака. Тот посмотрел ей в глаза и усмехнулся, при этом не смущаясь и не пряча глаз. Дерзкий раб, но ничего, это она исправит, всему своё время.

С того момента, как я попал в рабство к очень интересной госпоже, я понял одну очень простую вещь. Всё что с тобой происходит сейчас не так плохо на самом деле, дальше может быть намного хуже.

Как же приятно бежать вслед за повозкой со связанными руками, по разухабистой дороге в лесу. Птички поют, солнышко светит, лес такой нарядный и цветущий, всё благоухает, а ты: задыхающийся, обливающийся потом, кашляющий как старый портовый курильщик глотаешь пыль дороги. Романтика, три раза её в грудь сапогом.

Только вот сейчас мне было уже не до шуток, когда в правом боку начала нарастать острая боль. Я даже сам от себя никогда такого не ожидал, что буду бегать на такие сумасшедшие расстояния, будто спринтер профессионал. Но, спринтер бежит за медаль, к победе, а я совсем наоборот. Я бегу за жизнь, чьей госпожой стала та черноволосая и признаюсь очень красивая женщина. Стоп. Нет. Она не была женщиной. То есть в том понимании, что она не была человеком, но она была женского пола. Эта красавица была иных кровей, она была очень похожа на эльфов, но немного не той породы, что-ли? Не знаю, как это объяснить, но если по мелочам, то эльфы были слишком правильные; белая кожа без изъянов, абсолютно правильные черты лица и т. д. А эта, с загорелым лицом, на лице две родинки, разрез глаз как у эльфов, но вот сами глаза, радужка, глазное яблоко, хрусталик — всё как у человека, а уши длинные, талия осиная, контуры лица тоже сильно правильные, точёные. Эх, да кто бы она не была, не девушка, а сказка. Только вот эта сказка не в мою честь, почему-то мне подсказывает внутренний голос. Почему? Так ответ вот он на поверхности, на моих руках. Руки то у меня связаны как у скота и бегу на своих двух за экипажем, следовательно — пленный я, а возможно уже и раб, кто их знает, обычаи местных аборигенов.

Я усмехнулся сам себе, я вот скоро и узнаю их обычаи. И фольклор и традиции и легенды и много чего, что мне совсем знать не хочется, но придётся. Ох и чует моё сердце, что жизнь мне сахаром впереди не покажется.

Мой марафон продолжался уже полтора часа, были плюсы в этом и минусы. Плюс заключался в том, что голова была пустой и чистой, а минус, организм был уже на приделе. Вот-вот и я рухну как подкошенный и то, что смогу потом встать ох как мало вероятно. Но вот падать на скорости с разбегу на эту дорогу, лицом в пыль ой как не хочется. Не факт, что эта телега, или как там правильно, закрытый экипаж остановится, и меня не поволокут за собой как мешок набитый соломой. Те три зверюги, что были запряжены в экипаж на вид создавали неплохое впечатление выносливых и сильных тварей. Точно на таких же зверюгах целое гоблинское войско днём назад подкатило к нам. Исправлюсь. Бывшее гоблинское войско. Жаль их конечно. Нет. Я не пацифист, и не сжимается моё сердце над невинно павшими зверюшками, которые были не так уж и невинны, но всё же, можно было обойтись и без крови. Ёпть.

И вот то, чего я так боялся, ноги подкосились и я упал. Рёбра мои рёбра, спина и почки, ноги и живот, меня поволокли за собой как скота неразумного, я орал благим матом, молясь Богу, чтобы ничего себе не отбить, или того хуже, сломать.

Экипаж остановился, я лёжа на спине вздохнул с облегчением. Из этой повозки вышло двое. Кто они были не знаю, предположение одно, слуги той красивой бабы, вот и всё. Здоровые амбалы, комплекцией такие-же как и гоблин. Только у этих были свиные пятаки, вместо носа и всё телопокрытое шерстью, даже на лице, а может быть и морде.

Что эти двое говорили друг-другу не знаю, но явно разговор был в мою честь. Шаркая ногами по дороге они подняли пыль, от которой меня уже и так тошнило. Их походка мне напомнила тюремщиков на моей базе, в которой я проходил принудительную службу.

Эти двое, свинорылых подошли ко мне и так просто, невзначай один из них ткнул в меня острым носком своего железного ботинка. Было больно, но и сил не было даже на ответ, я просто простонал. Во рту пересохло, язык стал словно ватный, он никак не хотел помещаться во рту. Мне не хватало кислорода, легкие болели, я отхаркивал раз за разом плоды моего курения наземь. Из-за вечно забитого носа приходилось постоянно дышать ртом, а за время моей пробежки я так наглотался пыли, что смело мог с зубов насобирать мелкой крошки дорог на целый кирпич. Состояние у меня было отвратное, должен сказать.

А вот эта сладкая парочка со свиными пятаками от меня не собирались отстать. Они начали что-то кричать, тыкая мохнатым кулаком мне в лицо, что-то показывать жестами рук, потом достали из ножен свои ржавые мечи и уже было собирались своими железяками потыкать в моё тело, но я на их удивление рассмеялся. Это был истерический смех, нелепая картина. Мне до боли было смешно на них смотреть. Я смеялся не останавливаясь, периодически вздрагивая от боли по всему телу из-за смеха, но никак не мог заставить себя остановиться. Тут же я получил кожаным сапогом по физиономии от другого свинорылого, но и от этого, жеста доброй воли я не перестал смеяться. Ох как и рассердил я их, теперь они на меня стали просто орать, разбрызгивая слюни во все стороны, что ещё больше заводило меня. Не то, чтобы мне было неприятно, мне было просто плевать на их гневные крики в мою сторону, смех будто сейчас даровал мне энергию для организма.

Из экипажа вышла та красивая баба, заставив меня своим появлением остановиться от смеха на минутку, но не более. Я снова засмеялся, по щекам потекли слёзы, горло охрипло, голос сел, но смех не прекращался. Я уже и сам бы рад был остановиться, но у меня ничего не получалось. Я прекрасно осознавал, что эта моя выходка к добру не приведёт, но ничего с собой не мог поделать. Красавица подошла поближе, посмотрела оценивающе на меня, что-то взвесила у себя в голове, покрутила головой по сторонам, осмотрелась и с двух рук выпустила в каждого мохнатого по зелёной молнии. Свинорылые не ожидали этого, вот только что они смотрели на меня, а теперь уже лежали на земле с опалёнными дырами в груди. Молнии красотки прошли насквозь, мгновенно убив этих двоих верзил.

Вот так поворот событий, отметил я для себя. А тем временем черноволосая мадам наклонилась ко мне и приложила свою нежную и хрупкую ладошку к моему лбу. Моя истерика вмиг прекратилась, образовалась какая-то ясность в голове, мне намного полегчало, ушёл туман с головы, пропала паника и истерика, моё самочувствие более-менее пришло в норму, по крайней мере вернулась ясность моему рассудку.

— Вставай грязный фрол!