Полк принимает бой - Николай Штыков

* * *

Радиопередача из Москвы неожиданно прервалась. Лейтенант Н. Д. Высокосов доложил, что меня вызывает по рации временно исполнявший обязанности командира дивизии полковник А. Я. Горячев, бывший до этого начальником штаба 9-й гвардейской. Я поспешил на вызов.

Без лишних слов полковник приказал полку немедленно выступать, уточнил маршрут движения. Слушая его, я невольно перевел взгляд на Рудные горы, за которыми начиналась Чехословакия. Именно туда мы и пойдем.

Приказ получен. Отойдя от рации, я вторично вгляделся в синюю всхолмленность Рудных гор. Что-то ждет нас там, впереди?

Обидно идти в бой уже после победы...

- О чем задумались, товарищ командир? - неожиданно прервал мои невеселые мысли звонкий мальчишеский голос. Да это же Толя Куропятник, воспитанник полка. Он у нас с января сорок четвертого. В свои неполные пятнадцать лет этот парнишка пережил столько горя, что его, пожалуй, хватило бы и на десятерых взрослых мужчин. Рос без отца. А в самые первые дни войны погиб и старший брат. Хату немцы сожгли, мать потерял в эвакуационной суматохе. Вот и прибился к нашему полку.

Вначале хотели было отправить его в тыл. Отказался. А тут еще и бойцы, истосковавшиеся по своим родным и близким, начали просить: "Оставьте".

Командование уважило их просьбу, оставило мальчонку при части. Со временем из Толи вышел отчаянный разведчик, он даже удостоился награды медали "За отвагу".

И вот сейчас он стоит передо мной - стройный, еще по-мальчишески хрупкий, в ладно подогнанном обмундировании. И вопросительно заглядывает в глаза.

Я знаю о заветной мечте мальчишки: попасть в Чехословакию, в ее столицу Злату Прагу, увидеть на ратуше старинные часы с движущимися фигурами, о которых он где-то читал. А в редкие свободные минуты я рассказывал Анатолию о чехословацких воинах, которые бок о бок с нами сражались под Соколово. И вот сейчас...

- Сбылась твоя мечта, Толик, - потрепал я по плечу сына полка. - Мы идем в Чехословакию. Так что скоро увидишь те часы с движущимися фигурами.

- Правда?! - Радостно заблестели глаза Анатолия. Он даже подпрыгнул на месте от счастья: - Вот здорово, товарищ подполковник! Значит, на Злату Прагу?

- Туда, туда, - еще раз подтвердил я.

Но только мы приготовились к движению, как лейтенант Высокосов передал мне новое распоряжение: полковник Горячев срочно вызывает к себе всех командиров полков.

Что это? Неужели отпала надобность идти в Чехословакию? Или что-то другое?

Сажусь в машину и еду на окраину Кенигштейна. Там в одном из домов разместился штаб дивизии.

Командиры частей уже собрались, ждут. У каждого, как и у меня, на лице недоумение: по какому же поводу вызвали?

В комнату входят А. Я. Горячев и с ним еще какой-то полковник. Как тут же узнаем, это полковник А. И. Волков, наш новый командир дивизии. Так вот в чем причина вызова!

Полковник Волков - участник Великой Отечественной войны с первого ее дня. Являясь в свое время начальником оперативного отдела одной из армий, действовавших на северо-западном направлении, он познал и горький путь отступления, и мрачные дни плена, куда попал, будучи тяжело раненным. Но мужественный офицер не смирился с такой позорной участью и, едва его рана зарубцевалась, бежал из концлагеря.

И вот сейчас он - наш новый командир дивизии.

После краткого знакомства полковник А. И. Волков сообщил нам последние известия о событиях в столице Чехословакии. Злата Прага уже вне опасности. Рано утром 9 мая в нее ворвались танки генералов П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко. А сейчас советские войска все плотнее сжимают кольцо окружения вокруг группировки генерал-фельдмаршала Шернера.

- Задача нашего соединения, - сказал в заключение командир дивизии, состоит в том, чтобы стремительным броском пересечь чехословацкую границу в общем направлении на Теплице, Шанов и принять участие в завершении разгрома и пленении этой вражеской группировки.

* * *

Мы идем в Чехословакию. Идем с благородной миссией. Суть ее довольно полно выразила директива Военного совета 5-й гвардейской армии, в которой, в частности, было сказано: "Красная Армия вступила на территорию Чехословакии, чтобы ликвидировать последние очаги сопротивления гитлеровцев и помочь чехословакам освободиться от ига фашизма"{6}.

Далее Военный совет требовал, чтобы каждый наш боец и офицер проникся глубоким уважением к нравам и обычаям чехословацкого народа и, не вмешиваясь в его внутренние дела, оказывал бы ему всемерную помощь в ликвидации тяжелого наследия фашистской оккупации.

Накануне вступления в Чехословакию в полку царило необычайное воодушевление. Многие бойцы обращались к моему заместителю по политической части майору М. Б. Гонопольскому и секретарю партбюро капитану П. Е. Погребняку с просьбами рассмотреть их заявления о приеме в партию. И нередко от какого-нибудь красноармейца или сержанта, увешанного боевыми орденами и медалями, можно было услышать такое, например, рассуждение:

- Спрашиваете, почему я надумал вступить в партию? А посудите-ка сами. Ведь здесь, в заграницах, нас каждого считают большевиком. Так оно ж ,и верно! Мы и беспартийные воевали как большевики. За Родину и партию на смерть шли. Выходит, в душе-то мы давно уже коммунисты. Вот и исходите...

...К чехословацкой границе наш полк двигался по самостоятельному маршруту. Преодолев Рудные горы, мы вышли к первому чешскому селению с таким понятным для русского человека названием - Снежник. И первыми местными жителями, кого мы встретили здесь, были лесничий и его семья.

Обрадованный чех тут же рассказал нам, что в сторону Дечина совсем недавно прошли несколько групп немецких солдат, а их командиры даже не скрывали, что пробиваются на запад, на Карловы Вары и Пльзень, и русским не сдадутся.

А вскоре нам пришлось столкнуться с одной ив таких групп. В бою мы разгромили ее и взяли в плен нескольких гитлеровцев. Помню их искаженные от страха лица. Как выяснилось, командиры внушали этим солдатам, что на захваченной территории Германии советские войска уже развернули массовый террор, не щадят ни стариков, ни женщин, ни пленных.

Пришлось втолковывать этим оболваненным воякам, что наши бойцы и командиры - не фашисты, что они не мстят мирным жителям, а, наоборот, оказывают им всяческую помощь в налаживании нормальной жизни.

"Что же касается военнопленных, - говорили мы, - то, как видите, вас не расстреливают, не пытают, а даже кормят".

Не знаю, насколько были убедительны наши слова, но лица пленных заметно ожили, появились даже робкие улыбки.

Мы продолжили движение. Когда батальон капитана М. М. Бакулина, а вслед за ним и штаб полка вошли в город Дечив, все его жители тут же высыпали на улицу. Отовсюду слышались громкие возгласы: "Наздар!", "Ать жие Руда Армада!". К усталым воинам со всех сторон тянулись десятки, сотни рук с букетами пышной сирени. В глазах мужчин, женщин и детей светилась безудержная радость, вера в то, что наконец-то на чехословацкой земле будет покончено с ужасами фашистской оккупации, что гитлеровцы очень скоро ответят за кровь Лидице и других сел и деревень Чехословакии, стертых ими с лица земли.