Братья и сестры по оружию. Связные из будущего (сборник) - Юрий Валин

— Так меня из расчета перевели, — возмутилась Катя. — Свели из двух в один расчет. Снарядов все равно в обрез. Мы прямо у ГКО стояли. Освободившихся номеров на охрану штаба поставили. Вот и бегаю.

— Из чего стреляла, спортсменка?

— «З1-К»[47]. Автомат. Только я не стреляла. Ящики таскала. У нас расчет опытный был. Одна я из новобранцев. Мы с «Осетией» прибыли, всего месяц здесь. А сама из Москвы. В Краснодар к тетке эвакуировались. Там меня мобилизовали. Я добровольно. Комсомолка. Там все написано.

— Про тебя, значит? — Лейтенант ткнул пальцем в подсыхающую газетную вырезку. — «Приказ № 0058 от 26 марта „О призыве в войска ПВО девушек-комсомолок“». Быстро ты на фронт попала.

— Я письменно требовала отправить, — мрачно пояснила Катя.

Лейтенант переглянулся с врачихой, пожал плечами:

— С «Осетии», выходит? Ну и кто тебя, такую неопытную, посыльной гоняет? У вас там, видно, совсем голову потеряли.

Коренастый вдруг поднялся, шагнул к столу. Потрогал разбухший комсомольский билет:

— Комсомолка, значит? Доброволец? Зенитчица? Ну-ка, ладони покажи.

— Ты что, чекист, что ли? — с угрозой процедила Катя. — Вы, лейтенант, приказ выполняйте. Отправляйте-ка меня с краснофлотцем в штаб. Можете под конвоем вести и автоматами в спину тыкать, только до рассвета нам в городе нужно быть.

— Ты еще покомандуй, боец Мезина. Корец у нас хоть и не чекист, но в УГРО поработал, — спокойно пояснил лейтенант. — Ну-ка, руки предъяви.

Мозолистые лапы Кореца ухватили девушку за запястья, потянули к свету. Катя яростно фыркнула, из последних сил сдерживаясь, чтобы не двинуть бойца коленом в пах.

Ладони агента отдела «К» хотя порядком пострадали во время восхождения по обрыву, но, видимо, недостаточно заскорузли.

— Так, — с удовлетворением констатировал Корец. — Может, ты в штабе и бывала, но уж точно ящики к 37-миллиметровкам не таскала. Белоручка немецкая.

— Ты мои пальцы потрогай, Шерлок Холмс хренов, — заворчала Катя.

— Физкультурница, я и говорю. Ой, не наша ты физкультурница, — ласково произнес Корец. Его мозолистые пальцы, как наручниками, сжали запястья «посыльной».

— К обрыву ее вывести! — Докторша двумя руками сжимала «ТТ», ствол пистолета прыгал, целя то в лампу на столе, то в правое ухо шпионке. — Выводи ее сразу!

— Спокойно, Мотя, — лейтенант поправил китель и принялся складывать документ. — Давайте без суеты. Задержана до выяснения. Корец, ты ей руки свяжи да пристрой где-нибудь. С КП придут, тогда и отправим. К обрыву поставить никогда не поздно. Мотя, ты ее пощупай, пожалуйста. Может, у нее финочка припрятана или еще что.

Руки Кати оказались стянутыми за спиной брезентовым ремнем. Корец крепко придерживал, темноволосая Мотя неумело ощупывала складки комбинезона, даже ворот проверила. Глянула с ненавистью:

— Ни черта у нее нету! Проститутка фашистская.

— Сама-то ты—…не выдержала Катя, — эскулап коечный. В санбате заняться нечем?

Бац! — пощечина была хилая, но обидная.

— Хватит базара, Мотя, — сказал лейтенант. — Выводи задержанную, Корец. Да скажи бойцам, чтобы без безобразий. Может, она в штабе полезной окажется.

— Сейчас, — боец заскорузлым ногтем зацепил шнурок на шее фальшивой посыльной, снял медальон, едва не оторвав Кате ухо. Раскрутил восьмигранный пластиковый цилиндрик: — Бывает, яд прячут, а то и марафет.

Раскрутив вкладыш, мужчины склонились к лампе.

— Ага… Екатерина Григорьевна… номер почты… сообщить — Москва, Б… Бабьегородский, д. 5.

— Все гады продумали, — прошипела фельдшер Мотя. — К обрыву бы ее сразу. Еще и красивую подослали. Небось с люэсом.

— Сама ты дура трипперная! — в сердцах фыркнула Катя. — Вы, товарищ лейтенант, перед командованием ответите. По всей строгости. За такие ошибки знаете что бывает? Вы бы хоть до штаба дозвонились, что ли. И медальон мне верните, раз там яду с марафетом не отыскалось.

— Дозвонюсь. И отвечу. — Лейтенант похлопал по трубке обшарпанного телефонного аппарата. — А пугать меня не надо. Мы здесь пуганые.

— Разные, конечно, накладки бывают, — пробормотал Корец, напяливая шнурок с медальоном на шею задержанной. — Ничего, посидишь, комсомолка, не развалишься.

— Сидеть — не бегать, — уже спокойно сказала Катя. — Но вы хоть того бойца в штаб откомандируйте. Еще и ему отвечать придется.

— Кого откомандировывать? — Лейтенант хлопнул ладонью по бумагам. — Это же портянка жеваная, а не приказ. Ни строчки не разберешь. Нет у нас никаких Новотко-Шоротко. Некого откомандировывать.

— Так вы разберитесь, — взмолилась Катя. — У него в фамилии первая «чэ». Я слышала. Ведь за делом, наверное, человека вызывают.

— Чоротко у нас тоже нет, — лейтенант, теряя терпение, вглядывался в серый текст. — Слышишь, госпожа-товарищ Мезина? Не пойму, какой смысл нас дурить, фальшивого бойца искать?

— Так может, Чекотко? Или Чеботков?

— Может, Чоботко? — неуверенно произнес Корец.

— Это еще кто такой? — с недоумением спросил лейтенант.

— Так третьего дня нам из отряда прислали вычислителем. Вместо Борьки. Точно — Чоботко. Ленчиком звали. Он у нас полдня просидел, потом они со Степаном за ужином пошли, и парнишку осколком срезало.

Катя онемела.

— Ага, вспомнил, — наморщил лоб лейтенант. — Значит, немцы поэтому за него и зацепились? Наверное, документы к гансам попали. Откомандировать, значит, того, кого нет? Не очень-то изощренно, а? Все, — сунь ее пока отдыхать в «лисью нору». Пусть в штабе разбираются.

Катя лежала на тощей подстилке сена. Ниша-нора была узкой, за шиворот все время сыпалась пыль. Снаряды рвались вроде бы неблизко, но камень и земля передавали сотрясение. Сейчас по центру советской обороны сосредоточенно били восемь дивизионов реактивных минометов — около 150 установок. Это не считая ствольной артиллерии. Такой артподготовки ПОР еще не знал.

Плохо. От снаряда никаким Прыжком не увернешься. Да и вернуться без ноги или руки, а то и с разодранным животом — радость сомнительная.

Нет, не плохо! Это совсем плохо. Обделались всем отделом. Вот так операция! Тело отыскать и эвакуировать, что ли? Так его ведь и не найдешь теперь. Да и Прыгать с мертвецом — ошалеешь. Послежизненная активность — вещь загадочная. Неугасшее сознание такие наводки даст, что…

Козлы! Вот сука этот Корец, на совесть связал. Ментяра чертов!

Катя попеременно шевелила то кистями, то ступнями, стараясь не дать затечь рукам и ногам. Экая глупость. Полностью провалились. Похоже, первый раз отдел так лоханулся. И ты, товарищ сержант, виновата. Ну, не только ты. Не оправдалось упование на обычную фронтовую неразбериху. Вот попадешь на такого Кореца — и амба. Никакая импровизация не поможет. Воин, конечно, молодец, только уж очень не вовремя.

С другой стороны, какой смысл здесь разлеживаться? Заданию все равно конец. Можно уходить прямо сейчас. Конечно, возвращаться стреноженной по ногам и рукам стыдновато. Всласть посмеются коллеги. Но задание-то провалено стопроцентно. Как же это получилось?

Возможна путаница? Вдруг краснофлотец Чоботко проявил малодушие и осознанно перебежал к немцам? А свои документы честно погибшему краснофлотцу подсунул? Здесь, конечно, еще не передовая, но всякое могло получиться. Лейтенант Володя и бдительный Корец такой некрасивый поступок могли все-таки проморгать. Они незаменимого гениального Ленчика и помнят-то слабо. Привыкнуть не успели — убит парень. Бывает. Или наоборот? Неужели кто-то к немцам по документам Чоботко попал? Нет, фотографии экспертизу прошли. Ушастый студентик и господин в дорогом пальто на фото, снятых в 60-х, один и тот же череп на шее таскали. Вряд ли экспертиза ошиблась. А где ошиблись? Мог позже в плен попасть? Или три дня назад не убили, только ранили? Контузия?

Канонада на северной окраине и в центре обороны слилась в сплошной гнетущий гул. Немцы уже форсировали Северную бухту, зацепились в районе Воловьей балки. Упорно атакуют в IV и III секторах. Скоро здесь начнется.

Сквозь дыры в брезенте, завешивающем лаз в нору, заметно светлело небо.

Как же его найти? На эксгумации настаивать глупо, сразу к обрыву поставят. Да и кто знает, где его прикопали. Не до почестей сейчас. Куда они донесение о потерях должны отправить? В Манипуляторный отряд? В штаб сектора? Можно попробовать узнать…

Поздно. Катя хоть и ждала, но сунулась щекой в камень, — серия 105-миллиметровых легла метрах в пятистах. Немцы начали артподготовку по I и II секторам.

Пора драпать. Пусть счастье улыбнется бойцам морской пехоты и Приморской армии, но сержант Мезина постарается умереть попозже и в другом месте.

— Подъем! — Лапа Кореца ухватила «посыльную» за ремень, стягивающий щиколотки, и выволокла из каменной норы. — Заспалась? Вставай, в штаб отправим. Давай копыта развяжу…