Все хорошо - Мона Авад
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Марк?»
Никакого ответа. Я заметила, как быстро, прерывисто он дышит.
И внутри, как черная пташка, захлопала крыльями паника. Я стояла перед ним на прямых ногах. Мне больше не было больно. Цемент осыпался. Ступня стала легкой, как перышко. А Марк все сидел на стуле, на котором так часто сидела я, жалобно описывая пыльному полу свои симптомы.
«Марк, – снова окликнула я. – Вы в порядке?»
Ничего.
«Марк?» – пропела я, потому что в голове у меня вдруг зазвучала музыка. Его спина, обтянутая форменной футболкой, вздымалась и опадала. Прямо как грудь Брианы. Быстро, неровно. А еще он хватался рукой за запястье в том месте, где я к нему прикоснулась.
И тогда меня затопило страхом. Светлым страхом. Золотым, как золотое снадобье. «Что я натворила что я натворила что натворила?» И все же я смотрела на Марка с улыбкой. С улыбкой? О, да. С улыбкой от уха до уха. Ничего не могла с собой поделать. В крови у меня разгоралось лазурное небо. Ноги больше не вопили от боли, стали вдруг легкими, как сам воздух. Марк сидел на моем пальто, унылом платье и колготках, и я поняла, что уходить придется в чем есть.
«Марк?» – снова пропела я.
А он слабо отмахнулся. Молча. Не глядя на меня.
Тогда я сунула ноги в ботинки. Пообещала вернуться сюда через сорок восемь часов. Сказала, что согласна и дальше придерживаться выбранной стратегии. Тихонько прикрыла за собой дверь.
А потом побежала.
Перепрыгнула через полосу препятствий из оранжевых конусов, перемахнула через веревочную лестницу, расстеленную на полу для старика, который уже куда-то испарился. Как же это оказалось легко. Я бы тысячу раз могла это повторить, если бы так не спешила унести оттуда ноги. Пациентов в зале больше не было, осталась только лохматая докторша, склонившаяся над монитором компьютера. И пританцовывавшая в такт звучавшей по радио песне Aerosmith.
– Записать вас на следующий прием? – спросила она, даже не заметив, что я все еще в медицинском халате. Даже не взглянув на меня.
– Я позвоню, – пообещала я и на бегу схватила с вешалки ветровку.
И вот я здесь, в машине, на заледенелой парковке, таращусь в черноту, сжимая руль трясущимися руками. Я дрожу, все еще дрожу, хотя мои губы уже начинают растягиваться в улыбку, а голова кивает в такт играющей из магнитолы мелодии. Боже, что я делаю? Нужно выпить, вот что. И поговорить с кем-нибудь. Но с кем?
И тут меня осеняет. Ну, конечно! Черные кожаные ботинки. Костюмы цвета беззвездной ночи. Руки, сжимающие стаканы с напитком, золотящимся в алом свете ламп. Троица. Наверняка они сейчас в «Проныре», хлещут свой золотистый напиток.
Я спрошу у них: «Что я натворила?» Что сделала с Марком? И с Брианой? Почему мои руки гудят? А губы постоянно напевают? Почему я улыбаюсь? Откуда взялась эта легкость?
* * *
Но в «Проныре» нет знакомой троицы. Я оглядываю полупустой бар. Они словно растворились в затхлом воздухе. В зале почти никого, только за высокими, подпирающими красные стены столами сидит несколько одиноких посетителей. Все они низко свесили головы, прямо как Марк в процедурной. Интересно, он все еще там? Не думай об этом. Закажи себе выпить. Я иду к барной стойке – шагаю так легко, так быстро, даже не верится. Пару раз обхожу весь зал кругом, просто чтобы убедиться, что троицы и правда тут нет, что я не пропустила их, что они не притаились в каком-нибудь темном углу. Как легко у меня это выходит. Нога не немеет, бедро не болит, спину не защемляет. Я не горблюсь, не хромаю, не подволакиваю ногу. На всякий случай обхожу бар еще раз. И еще. Так, стоп, я что, перемещаюсь вприпрыжку? О, да. Ничего не могу с собой поделать. Скачу, скачу и…
– Все в порядке, девчурка? – спрашивает глубокий мужской голос.
Я застываю.
Из-за стойки за мной наблюдает бармен. Какой-то незнакомый бармен. Высокий. С зачесанными назад черными волосами. Кажется, шотландец. Невольно отмечаю, как он хорош собой. Смотрит на меня и ухмыляется. Когда это на меня в последний раз обращал внимание бармен? Обычно мне самой приходилось отчаянно махать рукой: «Эй, сэр, сэр? Вы меня видите?» Но этот красавчик-шотландец смотрит своими светлыми глазами прямо на меня. Девчурка – это я!
Я вдруг вспоминаю, что на мне до сих пор медицинский халат и краденая ветровка. И поплотнее закутываюсь в нее.
– Да, спасибо, все хорошо. Я просто кое-кого ищу.
Думаю, что надо бы улыбнуться, чтобы выглядеть поубедительней, но вдруг понимаю, что уже улыбаюсь.
– Вы случайно не видели здесь сегодня троих мужчин?
Бармен медленно качает головой. На нем черная пиратская рубашка с закатанными рукавами и черный килт. И похож он в этом одеянии на работника с ярмарки Ренессанса. Типа, который жарит на вертеле свиную тушу.
– Троих мужчин? Тут сегодня много мужчин перебывало. Всех сортов и профессий. Но чтоб трое пришли вместе? Что-то не припоминаю, девчурка. Сегодня тут такой компании точно не было. А как они выглядели?
Я вдруг понимаю, что не смогу ему их описать.
– Один толстый и краснолицый, – наконец, выдаю я. – Второй – ничем не примечательный, только глаза, как у алкоголика. Еще у него был красный носовой платок. А, и одет он был в костюм цвета ночи.
– Цвета ночи?
– Да, а третий – высокий и ладный. И он никогда не смотрит собеседнику в глаза. Всегда сидит в сторонке.
