Силовой вариант ч. 1(СИ) - Александр Афанасьев

Потратив два месяца на согласование позиций по здравницам, санаториям да через верных людей — элиты уяснили, что существуют две группировки, интересы которых разошлись сразу по устранении Горбачева. Первая — группировка Гейдара Алиева, к которой примкнул почти весь Совмин и некоторые люди в аппарате ЦК. Вторая группировка — группировка Громыко-Соломенцева. Именно так — потому что ведущим в этой связке был все же Громыко, мистер «нет», почти бессменный министр иностранных дел СССР, человек иезуитской хитрости. К ней примкнули и разгромленные остатки реформаторов, совершенно не разделяющие ценности этой группировки — примкнули, чтобы не быть окончательно уничтоженными. Алиев смещался вправо, это было очевидно, он все больше и больше опирался на Совмин, которым пару лет руководил вместо престарелого Тихонова, на Государственную техническую комиссию, на директоров заводов. Значит — Громыко-Соломенцеву ничего не оставалось, как искать поддержки в партийных структурах и партия — могла им пойти в этом навстречу.

Совещание — точнее не совещание, а первую встречу для прощупывания позиций — назначили в санатории, принадлежавшему Управлению делами ЦК КПСС — по странному стечению обстоятельств, тому же самому, в котором Горбачев тайно встречался с Шеварднадзе и Яковлевым. В этот санаторий лег на обследование член Политбюро ЦК КПСС Громыко — и в то же самое время в санатории оказался Борис Яковлевич Панкратьев, академик, заместитель директора Института марксизма-ленинизма, известного рассадника заразы. Директор института был арестован за измену Родине, и.о. назначили со стороны и Панкратьев был этим сильно недоволен.

В один прекрасный день — Громыко вышел из процедурного кабинета, где дышал кислородом на какой-то немецкой машине и, кашляя (после этой дряни всегда хотелось кашлять — легкие чистились) прошел коридором к другому процедурному кабинету, где у академика был назначен массаж.

Дверь была на замке. Прислушавшись, Громыко понял, в чем дело…

— Козел старый… — недобро выругался он, стукнул раздельно три раза, потом еще — три раза. За дверью раздалась какая-то возня, потом, минуты через три дверь открылась…

Все было уже пристойно. Девица одела медицинский халатик — короче, чем обычный, Борис Яковлевич лежал, накрытый большим, банным полотенцем.

— Заходи, Андрей Александрович… Я тут… кхе-кхе… задержался немного. Леночка, помоги одеться…

Совсем страх потеряли…

Панкратьев — был человеком… широко известным в узких кругах. То, что в институте вся профессура трахала студенток и аспиранток — это всем было хорошо известно, девушкам защититься было почти невозможно без того, чтобы лечь. Но это еще ничего — а вот Панкратьев ушел из семьи к девице, годящейся ему в дочери. Моральное разложение, однако, тем более в таком месте — партбилет на стол и гуляй, Вася. Но Панкратьев тоже был не промах, когда касалось лично его — прорвался к Брежневу, упал на колени. Именно ему Брежнев сказал известное «Ну люби, дорогой, люби, если ничего не поделать».

По-видимому, старый козел не унялся, так и сияет. Подбросить что ли на Политбюро идейку, что в ИМЛ не все благополучно… тем более при Алиеве. А то совсем — страх потеряли.

Тяжело пыхтя — академик надел брюки, майку, потом свитер и легкую куртку. Подмигнул Громыко — видимо, его уже числили списанным, хотя он и вернулся. Б… думают, что это мы от них зависим, а не они от нас. Да стоит только…

— Заходите еще, Борис Яковлевич… — с недвусмысленным намеком сказала Леночка, готовая закрыть за ними дверь.

— Обязательно зайду, кисонька. Обязательно…

Дверь закрылась.

— Охренел? — грубо осведомился Громыко — страх потерял?

— Да ты что, Андрей Александрович, не вели казнить, вели слово молвить. Даже в Библии в Ветхом завете написано, что это лучший способ достичь долголетия. А Библия — она дело говорит, ох дело. Я прочитал…

— Ты ее еще на стол выложи. Рядом с цитатником Ленина, который ты девятый год готовишь, и все не приготовишь.

Панкратов почувствовал, что перегнул палку. Пока он радеет за общие интересы — его поддержат и защитят, но если лично ему начнут шить аморалку — от него отвернутся. Твои проблемы, головой надо думать, а не…

— Ну не серчай, Андрей Александрович. Бес попутал.

— Мне то что… — как то разом успокоился Громыко — тебе на заседании парткома оправдываться, не мне…

— Партком, партком… Ты мне лучше скажи глобально, товарищ Громыко — вот что у нас сейчас в партии происходит, а?

Легкомысленная интонация не соответствовала сути вопроса. Громыко застал еще те времена, когда за такие разговоры — можно было и десять лет без права переписки огрести… это сейчас все обнаглели в предел… море по колено, лужа — с головой!

— А что в ней такое происходит? А?

— А ты не знаешь. Генерального секретаря убили…

Громыко резко схватил собеседника за плечо, развернул лицом к себе.

— Ты что — а? Совсем страх потеряли? Кого это убили — ты думай, что несешь!

Панкратов не повел бровью.

— А что — не так?

Громыко отпустил плечо Панкратьева — совсем не боится. б…ун старый. Ничего, бешеная собака еще покусает…

— Генеральный секретарь ЦК Горбачев погиб в авиационной катастрофе. Всё. Есть возражения по этому поводу?

— Да у меня то нет. У людей — есть…

— А что же эти люди не встанут и не скажут, а? Так мол и так, товарищи — официальной версии не верим, просим организовать расследование. Или — все смелые как по пансионатам да по кухням, а как встать и сказать…

Громыко разозлился — сильно. Он хотел строить разговор совсем по-другому — но сейчас испытывал омерзение и злобу на регионалов, которые горазды были где-то и о чем-то шептаться, а как надо встать и сказать…

Вопрос шел — кто кого переломит. Здесь и сейчас. И первым не выдержал Панкратьев. Слабоват был против карьерного дипломата, прозванного Мистер нет, человека еще сталинской закалки. Любителю молоденьких девочек — с таким не справиться.

— Да ты чего, Андрей Александрович… — привычно заканючил Панкратьев — на меня как на врага смотришь. Я же преданный… делу партии человек…. чего только скажи, я…

Громыко с омерзением слушал идущего… нет, ковыляющего рядом человека. Что же за люди то такие пошли — мразь мразью.

Внезапно — он рванул соседа за воротник, заставил наклониться.

— Какой ты враг… — процедил сквозь зубы Громыко — дурак старый… Кто к тебе подкатил ну? Не пощажу!

— Андрей Александрович!

— Кто?! Говори, б…!

— Везиров! Везиров!

От неожиданности Громыко выпустил воротник Панкратьева.

— Врешь!

Абдурахман Халил Везиров был только что назначенным первым секретарем ЦК республики Азербайджан, вместо ушедшего в Москву Багирова. Алиев не возражал, думали что это человек Алиева… а теперь — на тебе.

— Правду говорю, Андрей Андреевич! Ну хочешь, на партбилете поклянусь!

Мразь — она и есть мразь.

— Сам лично с ним говорил?

— Да нет, нет! Человек от него был!

— Кто?!

— Бакаев! Бакаев из представительства! Его доверенный человек.

Представительство… Теперь новая мода пошла от Горбачева — каждая союзная республика открывает в Москве свое представительство — чуть ли не квазипосольство. Там уважаемые люди, им квартиру служебную подавай, дети в Москве учатся, в Москве в институт поступают… совсем охренели от безнаказанности.

А то, что сам Везиров не пришел — оно и понятно. Теперь если все всплывет — Везиров от всего откажется, сдаст своего человека.

— И что он говорил?

— Говорил, что работа идет. Везиров не один там.

— Какая работа?

— Созыв съезда. Перед съездом что-то в прессу грохнут. Призовут к ответу.

Громыко усмехнулся.

— Жидковаты вы… к ответу то призывать… штаны сначала поменяйте, воняет уже. Он конкретно — против кого все это затевает?

Панкратьев огляделся, как плохой шпион — потом показал наверх.

— Ему варианты нужны. Конкретно — решение Карабахского вопроса. При Горбаче — вокруг него одни армяне вились. Это плохо говорит. Очень плохо.

В принципе он прав. Шахгназаров, Баграмов, Аганбегян, Ситарян. Одни армяне. Но и этот, б… Хорош. Это же получается, что он Центр шантажирует! Региональный князек, на должности без году неделя — и Центр шантажирует!

С…а!

— Андрей Александрович…

— Заткнись!

Громыко лихорадочно думал. Что-то надо делать… сыплется все, люди распустились, краев не видят. Везиров центр шантажирует, Алиев докладывал на прошлом заседании — в Армении неладно, подумали, что это он просто против армян прет — а если и в самом деле? Через Узбекистан наркоту прут, оружие… Таджикистан на самой границе… уже Ош полыхнул, еле подавили… ох, неладно что-то. И если кто-то еще и раскачивать начнет…