Оружейник. Тест на выживание - Олег Шовкуненко

Леший еще не закончил свой рассказ, а на меня будто ушат холодной воды выплеснули. И прозрел я от этого вмиг. Холера меня забери, думаю, – макароны! Разведчики ведь варили макароны! Нашли кастрюлю, слили туда воду из фляжек, сыпанули с килограмм сухого деликатеса и поставили на огонь. Как только вода стала нагреваться, как только пошел пар… Пар! Господи милостивый, это ведь пар, испарения той ядовитой дряни, которой наши враги измазали мешки с сыпучкой. Вот почему в магазине не было продуктов в герметичной таре. Эти многолапые уроды все их выгребли. Чтобы, значит, наверняка, чтобы мы жрали только ту приманку, которую они для нас оставили. Подбросили ее, как подбрасывают яд для мышей или тараканов. Вот сволочи! Вот гниды! А потом они бы пришли и преспокойно взяли свою добычу, свое мясо, меня, Лизу, Нестерова, Пашку. Я захрипел, зарычал, затрясся от гнева и злобы.

– Ты чего? – Леший с доктором смотрели на меня выпученными от удивления глазами.

– Я знаю. Я все понял, – выдохнул я в ответ.

– Что понял?

– Понял, откуда взялся газ.

– Ну, и откуда? – Лицо Лешего выражало сосредоточенность и неподдельный интерес.

– Это испарения той самой дряни, о которой ты говорил.

Тут я более или менее подробно изложил свою версию всего происшедшего сегодня днем. Даже не забыл упомянуть о шоколадке, пропитанной радиацией. Пока я говорил, оба моих собеседника стояли молча. По всей видимости, каждый из них пропускал мой рассказ через фильтр собственных знаний, догадок и подозрений.

– Вполне возможно. – Когда я закончил, доктор кивнул. – По крайней мере, это объясняет, почему вы с Лизой сумели выжить. Окажись в подвале настоящие боевые отравляющие вещества… этот разговор у нас бы не состоялся.

– А как твой Гейгер? На шоколадку среагировал, а внутри магазина молчал, что ли? – Загребельный напомнил мне Нестерова, сыскаря, занятого сбором улик.

– Наверху, в торговом зале, молчал. А что уж там было в подвале… этого я не припомню. Не обращал я тогда внимания на такие детали. Не в том состоянии, знаешь ли, был.

– С шоколадом как раз все понятно, – проинформировал нас доктор. – Рыхлый, аморфный продукт. Радионуклиды впитывает за милую душу, как губка воду. Кентавру стоило просто несколько минут подержать его у своей кожи.

По уверенности, с которой были произнесены эти слова, я сразу понял, что очкарик довольно прилично осведомлен о нашем главном противнике. Откуда? И тут в памяти всплыла та картонная коробка, которую вчера вечером демонстрировал мне Крайчек в своем кабинете. В ней лежали эти странные штуковины, добытые из тел кентавров. Выходит, местные космозоологи их время от времени препарируют. Пытаются, так сказать, утолить свой исследовательский зуд. Естественно, в первых рядах Нина, а кто рядом с ней? Кому еще интересно копаться в потрохах инопланетных бестий? Вполне вероятно, что вторым в списке исследователей стоит один очкастый хирург.

– Доктор, вы участвовали во вскрытии кентавров? – спросил я напрямик.

– Участвовал. – Как мне показалось, в голосе медика даже послышалась гордость.

– И как вам гипотеза моего друга? Где кентавры яд брали? Готовят, что ли?

– Это вряд ли, – врач улыбнулся. – Они еще не на той стадии развития, чтобы освоить изготовление ядов.

– Тогда что это такое? Что убило наших людей? Чем мы с Лизой надышались?

На несколько секунд медик задумался, помял пальцами подбородок.

– Возможно, такой эффект может дать соединение нескольких ферментов, не взаимодействующих между собой в обычных условиях. Судя по концентрации фосфора, это, скорее всего, выделения семенных желез и…

Я вдруг ощутил такой позыв тошноты, что весь передернулся. Тело прошиб озноб, а из области живота стал стремительно подниматься скользкий, будто шевелящийся сгусток.

– Спасибо, доктор, я пойду.

Произнести эти слова стоило невероятных усилий, но я их все же выдавил. После чего пулей кинулся по коридору и чуть не высадил дверь санчасти. Выскочить на свежий воздух я никак не успевал, так что попавшийся на пути общественный туалет оказался весьма кстати.

Я долго отплевывался, стараясь избавиться от вкуса блевотины. Фух, давно со мной такого не случалось. И чего это вдруг?

В дверь кабинки забарабанили.

– Э, хлюпик, ты тут?

Леший. Вычислил все-таки, следопыт хренов. Я отдернул шпингалет и толкнул дверь. Загребельный стоял, облокотившись о стену, и лыбился во все двадцать четыре зуба.

– Полегчало? – спросил он.

– Ты представляешь, чем мы дышали?

Я проковылял в соседнюю комнату, где стояли баки с водой. Взял болтавшуюся на веревке кружку, наполнил ее и прополоскал рот.

– Ой-ой-ой, какие мы нежные стали. – Леший прошел следом.

– Да это все равно что у этих тварей отсосать! – проревел я, давя новый позыв тошноты.

– Ладно, успокойся. На вот! – Леший отстегнул от пояса флягу и протянул ее мне.

Я вопросительно поглядел на приятеля.

– Спирт. Осталось еще маленько. Как раз то, что тебе сейчас надо. Продезинфицируй желудок, а заодно и мозги.

– Годится. – Я с благодарностью принял флягу и сделал один большой глоток. Огненная жидкость потекла по горлу, выжигая инфекцию, пусть даже и мнимую. – Порядок.

– Глотни еще. Один глоток тебя не возьмет.

– Мне довольно, – я отрицательно покачал головой. – Не хочу, чтобы на совещании от меня разило как от пропойцы.

– Ах да, совещание… – Загребельный поглядел на часы. – Мы тут уже почти час. Может, и идти не стоит?

– Все нормально. Мы делом занимались. Общались с доктором по очень любопытному вопросу.

– Если у благородного собрания возникнет желание выслушать эту нашу информацию, докладывать буду я, а ты постоишь за дверью. – Леший гаденько хихикнул.

– Остряк. Пошли. Время-то идет.

Освещая себе путь карманным фонариком, мы поднялись по лестнице в правом крыле штаба и прошагали по неширокому, погруженному во мрак вестибюлю.

– Пришли, – сообщил я приятелю, когда мы оказались перед высокими двухстворчатыми дверьми, обитыми рваным черным дерматином.

Для порядка я постучал, а затем сразу рванул ручку на себя. Проходя в дверь, заметил, как Леший с гаденькой улыбочкой глянул на крупную табличку «Главный бухгалтер», оставшуюся от прежнего владельца этих апартаментов.

Скрип открывающейся двери, звук тяжелых шагов прервали жаркие дебаты, в которые было погружено одинцовское руководство. Все внимание немедленно перекочевало на нас. Что ж, это нормально. Я ничуть не смутился и тут же стал оглядываться по сторонам.

Внутри кабинета находилось восемь человек. А впрочем, нет, девять. Я не сразу заметил Нину. Та, будто привидение, одиноко сидела в дальнем темном углу. Несколько часов назад я видел, как ее тащили под руки. Тогда Нина была вся залита кровью и с нее стекали раздавленные человеческие кишки. Только это была не ее кровь и не ее кишки. Нине повезло, а вот женщине с маленьким ребенком на руках, бежавшей впереди нее, кажется, не очень.