Последний реанорец. Том III (СИ) - Павлов Вел

Ведь через двенадцать дней после аудиенции с императором состоится дуэль с осокинским щенком. И по заверениям Ростислава, который навестил меня на следующие сутки, тот повысил свой ранг до магистра первой степени. Да, не окрепшего, но магистра.

А я в нынешних реалиях полагаться мог только на силу духа, свои техники и… вредоносный эфир. Был изъят и положительный момент из произошедшей ситуации, отныне у меня было четкое понимание той самой грани использования эфира, которая сможет нанести мне непоправимый ущерб. Поэтому если сейчас мой воинский ранг барахтается между старшим и младшим ратаем, а я смогу поднапрячься и разогнать свою силу при помощи эфира хотя бы до младшего сконателя, то с помощью новых реанорских техник, которые буду использовать на нынешнем ранге, есть шанс с лёгкостью нарезать этого шелудивого пса тонкими ломтиками. Рисковый шанс, но он имеется. Разумеется, в свою очередь всю эту мелкую нарезку я предоставлю к столу Осокиных. На данный момент был план именно такой.

Похоже, в силу своего реанорского безумия и гордости я уже знаю, чем буду заниматься все эти дни после аудиенции с императором. Глотать укрепляющие эликсиры и проверять предел нынешнего тела на силу эфира. Посмотрим, насколько его хватит.

Само собой были и позитивные моменты. Будущая императрица более не появлялась и оставила все заботы на магинь жизни рода Потёмкиных, а помимо Ростислава и Виктории, которые навестили меня на следующие сутки, преподнеся новость о прорыве осокинского щенка, Алина и Прасковья всюду таскались за мной и развлекали меня светскими беседами. Когда же рядом находятся две приятные взору девицы, исцеление шло на порядок быстрее. По крайней мере, так казалось.

А уже к самому вечеру на смену девушкам прибыли гости, которых я никак не ожидал увидеть.

— Ну, здравствуй, Захарушка, — весело усмехнулся Потёмкин, входя в мои апартаменты, опережая Трубецкого. — Лежи-лежи, — махнул тот рукой, когда я попытался принять положение сидя, а после тщательно ко мне присмотрелся. — Выглядишь… как бы культурнее сказать… не ахти как. Краше в гроб кладут.

— Моё почтение, ваша светлость, ваше сиятельство, — кивнул я обоим князьям, садясь в постели.

— Как самочувствие? — осведомился Трубецкой, одновременно с Потёмкиным присаживаясь на свободные кресла.

— Жить буду, — хмыкнул бодро я.

— А если серьезно? — с бессменной улыбкой поинтересовался советник.

Трепещи Ракуима! Да тебе же уже всё доложили твои же целители.

— Нарушен функционал магического резерва, — честно признался я. — Сила молнии не восстанавливается. По крайней мере, пока…

— Для тебя это плохие новости, — с кислым выражением лица заключил Михаил. — Будешь отказываться от дуэли со своим бр… с Осокиным? — исправился после мимолётной заминки князь. — Признаешь поражение?

Поражение?! Вот уж хрен там! Скорее уж мертвецы вечного поля битвы оживут и восстанут и начнут выращивать цветы, чем я сдамся. Кишки надорву, но этого кухаркина сына на ломтики нарежу и тех, кто рыпнется. План уже намётан. Рискованный, но план.

— Вовсе нет. Ставка велика, и у меня уже есть кое-какие мысли на этот счет.

Лица обоих мужчин показали слабое изумление, и они неуловимым образом переглянулись между собой, но через миг тишину комнаты прервал смех советника:

— Весьма похвально! — хохотнул Александр, прожигая меня изучающим взглядом. — Ты не слишком разочарован из-за произошедшего.

— Я жив, остальное дело наживное.

— Что ж, — ухмыльнулся весело Трубецкой, пальцами проведя по аккуратной щетине, не сводя с меня созерцающего взора. — Вынужден признать, что ты слеплен из хорошего теста. И сейчас это не комплимент Осокину. Ты совсем не похож на своего отца, а уж с твоими нынешними изменениями, так и вообще никто не посмеет принять вас за родственников, — кивнул он с широкой улыбкой, намекая на мои метаморфозы с лицом и волосами.

— Раз, со всеми похвальными расшаркиваниями закончили, — хлопнул в ладони Потёмкин, — то у меня к тебе будет два вопроса, Захарушка. Скажи мне на милость, правда ли то, что ты гемомант со слабым даром? И расскажи по секрету, что такого ты не поделил с Ясака? Ибо все жандармы, а в частности Сереженька и его ребята, землю носом роют, чтобы найти тех, кто причастен к нападению на молодого столпа империи и на наших с Мишенькой… внучек, — тут всего на миг, но лицо советника и Трубецкого исказила гримаса злобы и голова его неосознанно дёрнулась влево.

Что ж, по крайней мере, лучшего времени для собственного признания сейчас не найти. Поглядим, получится ли у нас заручиться поддержкой. Нужно обставить всё так, словно я якобы работал на благо империи.

— Насчет гемомантии, ничего сказать не могу, потому как точно не знаю сам. Но после пробуждения, появилось нечто инородное в теле, и в момент нападения я это и использовал. Итог вы уже знаете, — соврал тотчас я со смиренным выражением лица, но до последнего не отводил своих глаз от глаз Потёмкина. — А насчёт Ясака, то тут всё просто. Так уж вышло, что по располагающим ко мне стечениям обстоятельств Норайо Хиго и Дмитрия Ясака… — пришлось делать театральную паузу, — …. убил я. Фармацевтическую фабрику Бережановых сжёг тоже я. Хоть и случайно.

Ожидать можно было разного, но вместо какого-либо молчания или же удивления, действительный тайный советник его императорского величества громогласно рассмеялся, а Трубецкой лишь понятливо усмехнулся.

— Ай да, Сереженька, ай да, молодец! Но ты, Захарушка, тоже не промах! Удивил! Ой удивил! — удовлетворенно хлопнул тот себя ладонью по колену. — Это же надо, прав он был тогда насчёт тебя. Твоих рук дело! Как я понимаю, всё дело в твоей регацце и её бывшем муже, некоем… Станиславе Жеголеве? — лукаво осведомился Потёмкин.

Твою мать! Решетников, хитрый сукин сын! Значит, уже давно провёл параллели. А я уже посчитал себя самым умным, недооценил я аналитиков из третьего отдела, недооценил. Но зуб даю, догадались они об этом совсем недавно. После того, как я стал столпом.

— Рассказывай, давай, гроза монументальщиков, как всё было на самом деле? — ещё до конца не отсмеявшись, стал выпытывать светлый князь. — Нам вот с Мишенькой интересно, как там было всё на самом деле?

Рассказ всей истории заняла минут пятнадцать-двадцать. Но чем больше я рассказывал, тем лукавее и мрачнее становились князья. Само собой, вся история была поведана лишь в выгодном мне ключе, поэтому о некоторых щепетильных деталях пришлось смолчать.

Не успел я договорить, как жажда крови на лице Трубецкого сама по себе стала просачиваться наружу, а вот вид Потёмкина был до безумия загадочен и злораден.

— Его рук дело?! — яростно выплюнул Трубецкой, обращаясь к Александру, стоило мне закончить историю. — Он нанял хунхузов?! Не удивлюсь, что эта тварь решила вернуть Захару кровавый долг за своего никчемного внука. Все древние кланы на этом помешаны. Если это он, то я эту старую тварь на куски лично порежу. Одной войной родов этот маразматик не отделается.

— Эх, Фумайо-Фумайо, ослепший бесов сын, я же тебя предупреждал, — стал бормотать себе под нос светлый князь, а после медленно поднял взгляд на меня и сразу же перевел его на второго старика. — Тут ты, скорее всего, прав, Мишенька. Теперь понятно, почему они нашего столпа хотели живьём брать. Этот патлатый хотел собственноручно Захарушку прикончить. Ясака совсем берегов не видит. Вот только узнай я об этом, пока был в Царицыне, я бы прижучил этого япошку. Ох, чую, Всеволод устроит ему выволочку за внука, откупаться будет долго и нудно, но с Захарушкой и нашими внучками всё сложнее. Нет доказательств. Всё косвенно, — правда, почти моментально тот осклабился в кровожадной ухмылке. — Ничего, я эту старую мразь и весь его древний клан к ногтю прижму. Видимо, Фумайо забыл, кто император в стране, так я ему напомню. Теперь знаю, где копать. Жандармы мне все доказательства из-под земли достанут, — и, подняв взгляд на меня, тот отчего-то весело мне ухмыльнулся и поднялся с кресла, а следом за ним и Трубецкой. — Расскажешь всё послезавтра Всеволоду, из первых уст, скажем так. Ему будет интересно послушать.