«Пятая колонна» Древней Руси. История в предательствах и интригах - Валерий Шамбаров

Псковичи отчаянно сопротивлялись, отправили посольство в Москву, умоляли защитить. К Василию I обратился и рязанский Федор Олегович. Напоминал о союзе, молил выручить. Но Федор Олегович нашел еще один выигрышный ход. С татарами, разодравшимися в своих междоусобицах, на Руси давно уже не считались. Но сейчас рязанский князь вспомнил старину, снова обратился в Сарай. Поклонился хану Шадибеку, заплатил дань, и ему привезли ханский ярлык.

А Василию Дмитриевичу, хочешь или не хочешь, приходилось делать однозначный выбор. Помочь Пскову и Рязани означало войну. Но если отказать им в помощи, пожертвовать ими вслед за Смоленском – это означало бы показать себя трусом и ничтожеством. Кто же впредь будет считаться с его властью, если сын Дмитрия Донского позволит растаскивать Русь чужеземцам?

Василий выбор сделал. Он послал войска и Федору, и псковичам. Рязанцев прикрыли. Крестоносцев выгнали. Появление по соседству московских полков сразу отрезвило и новгородских бояр. Настроения на вече шатнулись в обратную сторону: оставаться вместе с Москвой. Однако после этого следовало ждать сокрушающего удара Витовта, и Василий поступил точно так же, как Федор Рязанский. Отправил посольство к хану Шадибеку. Признавал, что по-прежнему готов быть данником Орды, а за это просил о защите.

Подобные меры оказались весьма своевременными. В 1407 г. из Литвы полетели устрашающие вести. Соглядатаи, друзья, путешественники сообщали, что Витовт поднимает бесчисленную армию. Самолично намеревается возглавить ее и цели не скрывает – объявил поход на Москву. Но к Василию Дмитриевичу прискакали и гонцы из Сарая. Шадибек и воевода Едигей немало порадовались, что великий князь наконец-то изъявил покорность. Уступать свой улус литовцам они не намеревались, выслали тумены поддержать русских.

Рати сошлись на речке Плаве под Тулой, и перед Витовтом открылась весьма неприятная картина. Рядом с полками зятя застилали поле тучи ордынской конницы. Литовский государь еще не забыл побоище на Ворскле, от сражения сразу отказался. Озаботился, как бы ему позволили уйти. Предложил переговоры. Что ж, Василий согласился. Он не хотел, чтобы в схватках гибли его воины, а татары задерживались в русских пределах. Поэтому перемирие удалось заключить довольно быстро. Литовская армия двинулась в обратную сторону – уходила поскорее, озиралась, не кинулись бы ордынцы в погоню. Словом, стыда нахлебалась по уши.

Но итоги похода не ограничились бесславным отступлением. Неудача нанесла колоссальный удар по авторитету Витовта. На полях под Тулой открылось, что он совсем не всемогущ. Москва вдруг проявила себя реальной силой, способной противостоять ему. А недовольных в самой Литве нашлось предостаточно. Местная знать возмущалась засильем поляков, православные – наступлением католиков. К великому князю Василию стали во множестве переезжать черниговские, стародубские, брянские, карачевские, козельские бояре, приводили слуг. Ехали и крестьяне – к своим, к единоверцам, понукали худых лошаденок, выталкивали телеги из колдобин разбитых дорог. Приехал даже брат Ягайлы – Свидригайло, его двоюродный брат Патрикий Наримантович. Василий принимал их, давал хорошие уделы. А в результате в Москву потянулась целая вереница литовских князей: Александр Нелюб, Федор Путивльский, Семен Перемышльский, Михаил Хотетовский, Урустай Минский. Приезжали с дружинами, с сотнями и тысячами бойцов. Приехал черниговский епископ Исаакий со всем клиром.

Между тем Витовт ничуть не отказался от своих планов. В 1408 г. он повторил поход на Москву. Собрал для этого еще более крупные силы. Призвал всех, кого только смог: литовцев, белорусов, киевлян, смолян, Ягайло прислал поляков, а Тевтонский орден корпус рыцарей. С армией московского государя встретились на берегах Угры, зазвенели сабли и запели стрелы в сшибках передовых отрядов. Но на этот раз Василий обошелся даже без татар. Войско у него было гораздо больше и лучше, чем в прошлом году. Причем над полками реяли стяги не только русских, но и литовских князей. Настроены были решительно, горели общим желанием всыпать пришельцам.

А войско Витовта, даром что огромное, оказалось рыхлым, разнородным. Поляки косо поглядывали на немцев, киевляне и смоляне роптали, сумрачно перешептывались. По вечерам и ночам у походных костров вдруг появлялись перебежчики, находили друзей и знакомых. Литовские воеводы докладывали: воины стали исчезать. Витовт не был безумцем, чтобы вступать в битву со столь ненадежными подчиненными. Приходилось подозрительно озираться даже на самых близких: может, они уже потихоньку замышляют передать трон Свидригайле?

Отступать тоже было опасно: вдруг погонятся. Литовскому государю ничего не осталось делать, кроме как мириться. Василий I отлично представлял, в какую лужу посадил тестя. Продиктовал собственные условия. Границей двух держав признавалась Угра. Витовт отдавал московскому государю Козельск, Перемышль, Любутск, обязался не претендовать на Псков. Впервые за четверть века русские попятили Литву. Здесь, на Угре, завершилось ее наступление на восток. Кончилось почти бескровно, но и бесславно.

Что ж, отношения нормализовались. В некоторых вопросах Литва и Москва соперничали. В других выступали заодно – это всегда получалось выгодным. И все-таки Литовская держава чуть не проглотила Русь! Со времени столкновения на Угре миновало 12 лет, и здоровье Василия Дмитриевича зашаталось. А старшему сыну, Василию Васильевичу, исполнилось всего 5 лет! Государь провозгласил его наследником, но тут же вздыбились родные братья – дяди княжича. Не желали признавать над собой молокососа и присягать ему. Дошло до открытых бунтов, смутьянов поддержали новгородцы. Кое-как примирились. Братья целовали крест служить наследнику. Но разве трудно было объявить, что присяга принесена по принуждению? А значит, недействительна. Василий Дмитриевич и Софья долго размышляли и взвешивали, каким образом избежать угрозы, и придумали. Обратиться к… Витовту.

Вроде бы противостояние давно отошло в прошлое. А маленький Василий как-никак был его внуком. Василий I составил завещание, поручив супругу и сына под опеку литовского властителя. Тот охотно согласился, поклялся «именем Божьим» оберегать и защищать их. И на закате жизни Василия Дмитриевича стал воплощаться тот самый союз, о котором он мечтал в юности! Вместе вразумляли татар, крестоносцев. В 1422 г. московская и тверская дружины появились в Пруссии, участвовали в осаде Кульма. Немцы отметили высокую выучку и отличное вооружение «великих русских», то бишь воинов Великой Руси. Именно так начали называть Московское государство, отличая от Литовской Руси. А Василия крестоносцы уважительно величали «королем Московским и императором Русским».

Но он совсем расхворался, в феврале 1425 г. скончался. Во главе государства оказался ребенок – Василий II, а наставниками при нем – мать и митрополит Фотий. В народе их не любили. Оба были иноземцами, а Софья Витовтовна прославилась своими аппетитами. Успела сколотить и накупить обширные владения, ее и муж не забыл, завещал «многие волости». И сразу оправдались самые худшие опасения. В оппозиции оказались дяди – Юрий Звенигородский и Галичский, Петр Дмитровский, Андрей Можайский и Белозерский, Константин Угличский. Старший в роду, Юрий, вообще отказался приехать в Москву и присягать племяннику. Какое-то время Софья Витовтовна пыталась бороться, как могла. Вела переговоры через митрополита, раскалывала дядей между собой, склоняла на свою сторону бояр. Но и это было слишком ненадежно, бояре высматривали и принюхивались, чья возьмет? Государыня попросила поддержки своего отца. Ведь он оставался официальным опекуном Василия II!

Зимой 1426/27 г. регентша собрала сына в дорогу, повезла в Вильно. Пускай дедушка посмотрит на внука, умилится… О, Витовт оценил подобный жест. К нему на поклон прибыл русский великий князь! Постарался получше принять дорогих гостей. Хотя умиляться и баловать внука старый волк не спешил. В его лапы приплыла роскошная добыча! На приемах и пирах Софью с Василием демонстративно сажали ниже Витовта. Спорить им было не время, терпели. Литовец милостиво заверял, что не даст их в обиду. Но за это перечеркнул прежние договоренности с покойным Василием I и предложил новый договор. Чтобы Василий II обязался не вступаться в псковские и новгородские дела. По сути, требовал отказаться от северо-западных владений! Мальчик подписал, куда было деваться?

А литовские рати уже врывались на Псковщину. Правда, жители отчаянно отбивались, остановили врага у стен крошечной крепости Опочка. Но псковичи узнали, что на Москву больше надеяться не приходится. Попросили Витовта замириться, готовы были заплатить выкуп. С деньгами в Пскове было негусто, наскребли 1450 руб. Но литовский государь согласился. Для него важен был прецедент – Псков платил ему дань, получался его подданным. Важно было и то, что Москва отреклась от помощи русским землям! Это надо было срочно использовать! Витовт предъявил ультиматумы Твери и Рязани. Потребовал заключить союз. Могли ли они противиться при подобном раскладе? Заключили. А текст договоров навязал Витовт. Тверской и рязанский князья признавали «старшим братом» уже не московского, а литовского государя. Московский проглотил, смолчал.