Таежные отшельники - Игорь Назаров

День пасмурный, но и в такую погоду места кругом очень красивые. Основные хозяйственные дела сделаны, и мы собрались вокруг дымокура, отгоняющего мошку. Записываем рассказы Лыковых о своем житье, об историях, случавшихся с ними за долгие годы отшельничества. В свою очередь, задаем им вопросы по специальной социологической программе, составленной доцентом, кандидатом педагогических наук Петром Сергеевичем Гранкиным. В этой программе 176 вопросов, ответы на некоторые помогут определить образованность и воспитанность Лыковых, развитость их физической, интеллектуальной, эмоциональной и волевой сфер. Кроме того, предстоит выяснить и роль труда в становлении семьи и воспитании детей Лыковых. Вероятно, вдумчивый последующий анализ этого вопросника поможет сделать социологам интересные и полезные для людей выводы.

После обеда провожу медицинский осмотр Лыковых. Они уже спокойно воспринимают мое предложение послушать их и измерить давление. Конечно, как и в предыдущие разы, перкуссия и аускультация идут через одежду. Предложить им раздеться у меня, конечно, не возникает мысли, да это и не обязательно. Ведь и через рубашку все прекрасно можно прослушать. А вот их душу и возникшее между ними доверие нужно поберечь.

В легких у Карпа Иосифовича дыхание прослушивается по всем полям, слева чуть жестковатое, хрипов нет. Тоны сердца чистые, слегка приглушенные, ритм правильный. Печень и селезенка не увеличены. Артериальное давление 135/90 мм рт. ст., пульс 44 удара в минуту.

У Агаши дыхание везикулярное, чуть ослабленное и жесткое слева, там же единичные сухие хрипы, тоны сердца ритмичные, ясные. Печень и селезенка не пальпируются. Артериальное давление 115/70 мм рт. ст., пульс 70 ударов в минуту. Окружность груди в одежде 89 см, талии 77, рост — 151 см.

Вечером чуть накрапывает дождь, заедает мошка. Рыбачил у скалы с гротом, но вновь ничего не поймал. Рыба бастует? Или я разучился рыбачить? Немудрено, что и так, ведь в последние годы в нашей Сибири мало осталось мест, где можно оттачивать мастерство рыбакам. Оскудели реки и озера, их запасы разграблены воинствующими и потерявшими совесть, вооруженными мощной техникой браконьерами, вытравлены промышленными отходами, задушены газовыми выбросами гигантов индустрии, сметены молевым сплавом леса, глобальными изменениями климата и состава воды в результате строительства «самых крупных в мире» плотин и гидроэлектростанций.

Вечером дед рассказывает свои чудные истории нашим новым товарищам по экспедиции. Как всегда, язык его ярок и эмоционален. Агаша готовит ужин, молится, играет с кошкой, охотно включается в разговоры. Лыковы соскучились по общению с людьми, и спать мы ложимся только во втором часу ночи.

Засыпаю под молитву Агаши: «Господи помилуй! Господи по-ми-л-у-й!» Но спится плохо. Вначале из-за жары — изба натоплена, как баня, да и заедает мошка. К утру становится холодно, вынужден укрываться детским одеяльцем, которое выдала мне Агаша. Подтянешь его на грудь — мерзнут ноги, сдвинешь на ноги — мерзнут бока. Но это все мелочи жизни! Главное мучает вопрос: согласятся ли Лыковы на взятие у них анализов мочи и крови? Еще с вечера я приготовил баночки под анализы мочи и отдал отцу и дочери. Получится или нет?

7 сентября. Встаю в восьмом часу утра. Агаша уже хлопочет по хозяйству, мимоходом читает молитву. Видя, что я проснулся, она и Карп Иосифович тут же сообщили, что баночки уже заполнены и, закрытые крышечками, стоят снаружи у избы. Порядок! Половина дела сделано.

День разгорается яркий, видны четкие контуры окружающих гор на фоне голубого неба. Значит, вертолет должен, как мы и договаривались, прилететь за нами сегодня, и погода этому не помешает. Мои товарищи зовут завтракать к костру, но мне не до этого — нужно успеть до отлета взять анализы крови у Лыковых. Конечно, если они на это согласятся.

Спрашиваю Агашу: «Можно ли расположить свои пробирки, шприцы, иглы на обеденном столе?» — «Это-то нельзя, все-таки едим на нем». Но тут же находится выход — она накидывает на стол какую-то цветастую тряпку. «Теперь можно!» После предварительного разговора и разрешения, подготавливаю все для взятия анализов крови и прошу Агашу присесть на чурку к столу. Засучив рукав, устраиваю ее левую руку на столе, накладываю жгут. Пока все идет спокойно. Уговариваю ее, как маленькое дитя: «Сделаю только маленький укольчик, как комарик укусит». Вскрываю упаковку одноразовой стерильной иглы и при свете электрического фонарика (в избе темно и мне подсвечивает фонариком Николай Алексеевич Линков) мгновенно вкалываюсь в локтевую вену. Агаша даже не ойкнула, сидит со спокойно-отрешенным лицом. Чувствуется, что полностью мне доверяет и знает, что ничего плохого я ей не сделаю. Наверное, я переживал больше, чем она. Набираю кровь самотеком во флакончик с гепарином, а затем еще 5–6 миллилитров в сухую пробирку. Все! Анализ взят! Свершилось почти невероятное, на что я даже не надеялся. Спрашиваю: «Больно было?» — «Не! Вот лани (прошлым годом) палец поранила, так неделю ничего от боли делать не могла». И как всегда — смеется.

Далее приглашаю к столу Карпа Иосифовича. Тот тоже спокойно садится. Спрашивает: «Для чего это нужно?» Объясняю: «Чтобы изучить ваше здоровье и определить, есть ли какие заболевания, которые я не смог определить, когда слушал трубкой и измерял давление». — «Едак, одак!» — в согласии кивает дед головой и кладет руку на стол. Снова быстрый вкол, но дед все же успел ойкнуть. Через иглу без шприца кровь забрана. После отстаивания плазма отделена в другие флакончики и все это упаковано в специальный бикс и коробку. Теперь ее в лес в холодок, прикрыв корой.

Завтрак у костра. Разговоры. День яркий-яркий, солнце палит нещадно. Даже на верхушках гор после вчерашнего легонького дождя и сегодняшнего палящего солнца растаял снег. В ожидании вертолета у избы собрались все в оживленной беседе. Александр Матвеевич снимает тайком всю эту компанию, забираясь то в чащу, то даже на чердак. Агаша прекрасно слышит работу киноаппарата, поэтому мы стараемся все время занимать ее разговорами, отвлекать. Долгое время она не может обнаружить Александра Матвеевича, который засел на чердаке, но потом все же он найден к всеобщему смеху. Приходится ему покинуть свой «скрадок» и присоединиться к нашим разговорам.

Время идет, а вертолета все нет. А это сейчас главное — анализы не должны пропасть. Пробирки с кровью уже зарыты в землю, там будет как в холодильнике.

Уже час дня. Отправляюсь варить обед на костре возле Агашиного лабаза. Через некоторое время похлебка и чай готовы. Обедаем без аппетита, идет вялое перепихивание фразами. Обед давно съеден, а вертолета все нет.