Мерцание золотых огней - Николай Новиков

- Говори скорее! А то вдруг забудешь.

- Даже две новости. Но одна - очень важная. Ты даже не представляешь себе, какая важная!

- Говори, ну говори же, Саня!

- Сперва новость просто важная. Сегодня я снова допрашивал Колготина. Он дал показания, где нет ни слова о тебе. Посидел пару дней в камере с отпетыми рецидивистами и понял, что в его ситуации лучше не... не... - он запнулся, подыскивая выражение, приемлимое для любимой девушки. - Не выделываться. К тому же я доходчиво растолковал, что, во-первых, за сговор с целью ограб ления ему дадут больше, во-вторых, ты выступишь в суде и расс кажешь, как он издевался, вряд ли это понравится судьям. И в третьих, при обыске мы обнаружили, что он замышлял убить тебя, дабы избавиться от свидетеля его преступления. А если признает ся, что сам выследил Лаврентьева, сам решил его ограбить, пото му что есть было нечего, глядишь, и разжалобит суд. Год-другой получит.

- Это важно для меня?

- Скорее, для меня.

- Когда же ты скажешь, что очень важно для меня? - топнула ногой Юля. - Я жду-жду, уже прямо терпения нет.

- А покормишь?

- Посмотрю, что это за новость. Если и вправду важная, и покормлю, и напою, и спать уложу на чистые простыни. Ну говори же, говори, Саня! - она дернула его за рукав куртки.

- Не скажу, - улыбнулся Иваненко.

- Как это?! - удивилась Юля.

- Об этом и говорить нечего, - он достал из кармана листок бумаги и протянул Юле. - Возьми, и все сама поймешь.

Юля взяла листок посмотрела на семь цифр и пожала плечами.

- Похоже, номер телефона, - она подняла на Саню непонимаю щий взгляд. - Ну и что?

- Позвони, узнаешь.

- Что узнаю?

- Ну хорошо, - сжалился Иваненко. - Ох, какая же ты недогад ливая, Юлька! Это телефон твоей матери. Она живет на даче, на Рублево-Успенском шоссе под Москвой. Сейчас она там. Не в Ита лии, а под Москвой. Ты можешь хоть сейчас поговорить с Раисой Федоровной Омельченко.

- Правда?.. - Юля замерла, глядя на Иваненко широко раскры тыми глазами. Не верилось, что все-таки она нашла мать.

- Ты что, Юлька, не веришь?

- Спасибо, Саня... - она поцеловала его в щеку, взглянула на синие цифры и покачала головой. - И верю и не верю... И страшно. Вот сейчас позвоню, а она скажет: не знаю тебя, и знать не хочу! Тогда что? Возвращаться в Ростов нельзя, оста ваться в этой квартире не хочу.... Страшно, Саня.

- Ты не бойся, Юлька! Давай, корми меня, а потом что-ни будь придумаем. Кстати, я тут продуктов купил, может быть, уст роим праздничный стол?

- Устроим, - улыбнулась Юля. Одной рукой она подхватила сум ку, другой взяла под руку Иваненко и направилась на кухню.

Прошло полчаса, как они сидели за столом, и все это время Юля напряженно думала о том, как позвонит матери, что скажет. Что услышит в ответ? Кусок не лез в горло, а от водки, которую принес Иваненко, Юля отказалась. И даже рассердилась.

- Ты что, Саня, каждый день собираешься пить?

- Если понемногу, это даже полезно для здоровья, - стал оп равдываться Иваненко.

- Всегда так бывает, сперва понемногу, а потом, оглянуться не успеешь - уже алкоголик. Уж я-то знаю, видела, как отец ка тился... к пропасти.

- Что делать, Юля, - вздохнул Иваненко. - Время такое, сплошные стрессы. А водка дешевая. Девять тысяч, это же сколько будет на старые деньги? Метро - полторы тысячи, а раньше было - пятак. Значит, вместо бутылки водки можно шесть раз в метро прокатиться. Юлька, ты только подумай, шесть раз в метро! Это раньше стоило тридцать копеек. Ты представляешь? Тридцать копе ек стоит бутылка водки! Как "Буратино" при советской власти. А ещё говорят, что мы плохо живем.

- Если б колбаса стоила тридцать копеек! - ворчливо сказала Юля. Было бы лучше.

- А она и стоит... Погоди. Я видел за восемнадцать тысяч хорошую "Останкинскую" колбасу, это будет... будет двенадцать поездок в метро. Шестьдесят копеек. И колбаса подешевела!

- А зарплата, даже твоя, полтора миллиона - столько не все получают, даже не большинство, - упорствовала Юля.

- На свою зарплату я могу... Тысячу раз проехать в метро. Пятьдесят рублей получается. И зарплата подешевела тоже, - с огорчением сказал Иваненко.

- Ну хватит говорить глупости, пошли звонить, Саня. Ох, у меня прямо коленки дрожат. Ну что я ей скажу? Здрассте, я ваша дочка? Подайте на пропитание, помогите устроиться хоть в обще житие? Ничего не могу придумать.

- На Рублево-Успенском шоссе бедные люди не живут. Хотя дела у неё плохи, я тебе рассказывал, что фирма на грани банк ротства, огромные долги перед вкладчиками, да ещё темная исто рия с водочным складом. Не удивительно, что уважаемая Раиса Фе доровна в Москве не появляется.

- Там у неё большой дом, да? Можно спрятаться?

- Дома там шикарные. Коттеджи. Виллы.

- Понятно... - Юля взяла телефонную трубку и оробела. - Са ня, а если подойдет кто-то другой и скажет, что её нет Дома?

- Давай, я позвоню, мне не скажут. А потом передам трубку тебе. Скорее всего ответит её муж, как его там... Владимир Ва сильевич? Ну, вперед! Держись, Юлька!

И он стал яростно крутить диск телефона. Юля побледнела, стиснула пальцы в кулачки, прижала их к груди. Взгляд её был прикован к телефонному диску, словно это был игровой барабан "Поля чудес", а она ждала, какой ей выпадет суперприз.

- Але, - серьезно сказал Иваненко, услышав в трубке мягкий мужской баритон. - Будьте добры, пригласите к телефону Раису Фе доровну Омельченко... Нет дома? Я говорю с её супругом, Влади миром Васильевичем Омельченко? - голос Иваненко стал совсем су ровым. - Владимир Васильевич, вас беспокоит оперуполномоченный отдела по борьбе с бандитизмом лейтенант Иваненко. С вами мы поговорим позже, а сейчас, пожалуйста, пригласите к трубке Раи су Федоровну. Не беспокойтесь, причины для этого нет. Я хочу задать ей пару вопросов... Спасибо, Владимир Васильевич, так будет лучше для всех нас, - он усмехнулся и передал трубку Юле, предупредив шепотом. Говори только тогда, когда услышишь её голос.

Юля почувствовала, как вспотела её ладонь. Казалось, целую вечность в трубке слышался непонятный шорох, отдаленные голоса, треск.

- Але-е, я вас слушаю, - вдруг выполз из трубки вкрадчивый женский голос. Сквозь ухо пролез в голову, спутал все мысли. - Але, почему вы молчите?

- Здравствуй, мама... - растерянно сказала Юля.

- Что-о? С кем я говорю?!

"Брось трубку, немедленно брось трубку, это провокация!" - отчетливо услышала Юля мужской голос и разозлилась.

- Да я это, я, мама! Юлька! Ты что, не узнаешь меня? Или не хочешь вообще меня знать? Так и скажи, нечего притворяться!

- Юля? - голос матери дрогнул. - Юля... Ты давно в Москве?

- Больше двух месяцев уже! - закричала Юля, вспомнив все, что довелось ей пережить в этом городе. - Все тебя искала. Хоро шо, хоть милиция помогла.

- Милиция? - похоже мать в этот вечер могла только задавать вопросы. - Юля, почему ты сразу не пришла ко мне?

- Куда? Я искала компанию "Фермопил", а её уже нет. Нашла "Спарту", а там... Мама, этот, который советует тебе бросить трубку, он такой невысокий, почти лысый, толстый и в дубленке ходит, да?

- Это мой муж, Владимир Васильевич. Юля...

- Вот этот твой муж, скотина такая, бывал в "Спарте", ког да я приходила. А охранник побежит внутрь, видимо, посоветуется с ним, и говорит: Раиса Федоровна уехала за границу! Я говорю ему: я дочь Раисы Федоровны! А он - ты за границей, и все! Ма ма, если ты не хочешь меня видеть, скажи сразу. Ты знала, что я здесь?

- Мама... - шепотом повторила Раиса. - Нет, Юля, я ничего не знала! Владимир Васильевич, видимо, не так понял... Юленька, дочка... - голос её задрожал и вдруг вытянулся в пронзительный вопль. - Ю-юу-у-лень-ка-а-а!..

- Мама! - закричала Юля и громко зарыдала.

32

Пузырек "Валокордина", стоявший в белой с золотыми узорами тумбочке у кровати, был пуст. Омельченко с такой скоростью пом чался вниз по лестнице, что деревянные ступеньки жалобно заск рипели под ногами. Прежде он не слышал, или не замечал такого. На первом этаже, на кухне, он распахнул красную дверцу полки, схватил шкатулку с медикаментами, высыпал её содержимое на стол. К счастью, среди множества дорогих импортных лекарств и витаминов там оказался ещё один, полный пузырек "Валокорди на". Омельченко налил в стеклянный фужер с толстым дном воды из специального крана, добавил в неё тридцать капель "Валокордина" и помчался наверх.

Раиса, схватившись обеими руками за левую грудь, лежала с закрытыми глазами на кровати.

- На, Рая, на, выпей, - сказал Омельченко, протягивая фу жер. - А может, врача вызвать? Или в клинику тебя отвезти? Или вызвать? Платная "скорая" мигом прилетит. А, Рая?

- Не надо, Володя, - слабым голосом сказала Раиса. Она при поднялась на локте, взяла фужер, выпила лекарство. - Сейчас пройдет, ты же знаешь, всегда проходит...

Омельченко взял у неё фужер, поставил на тумбочку.

- Всегда проходит... - мрачно пробормотал он. - Не всегда, Рая. В этом мире ничего "всегда" не бывает. Мы с тобой уже не молодые, когда-нибудь - раз! И все.