Мерцание золотых огней - Николай Новиков

- Я не собираюсь тут жить, - сказала Юля. - Колготин - подо нок, за это и наказан. Всякий подонок должен быть наказан, за помни это, Вадим! Завтра я встречаюсь с матерью, она большой начальник. И, между прочим, обрадовалась, когда я нашла её. Так что, найдем выход. Не беспокойся, не останемся в этой паршивой квартире.

- Да что ты ему объясняешь, Юля?! - крикнул Иваненко. Он бы набросился на Лаврентьева с кулаками, если бы она ни стояла между ними. Но... разве можно оттолкнуть Юлю? - Ты посмотри на него - сытый, зажравшийся бизнесмен! Что он знает о тебе, о том, сколько тебе довелось терпеть в этой жизни? Лаврентьев, ты и мизинца этой девушки не стоишь! Я тоже. Но я хоть понимаю это и стараюсь как-то исправиться. А ты, как был дерьмом, так и остался!

- Саня! Кто тебя спрашивает?! - закричала Юля. - Не лезь ни в свои дела, я сама разберусь с ним!

Иваненко и Лаврентьев одновременно с посмотрели на нее. Оба - с удивлением.

- Юля, - медленно сказал Лаврентьев. - Ты меня удивляешь все больше и больше. Тогда объясни, пожалуйста, какую роль играл я в твоих далекоидущих замыслах?

- Ты и сам знаешь, какую. Я тебе не врала.

- Именно так я и думал, Юля, когда шел к тебе. Но тогда... Что все это значит?

- То, что ты был неправ, когда оскорблял меня в больнице. А я права. И тогда, и в больнице, и сейчас. Уходи, и забудь обо мне, Вадим.

- Юля, а может мы выставим за дверь этого мента и погово рим с тобою? И придем к выводу, что, да, я был неправ, понимаю это, и хочу исправиться? Почему бы ни попробовать, а?

- Поздно, Вадим, - опустив голову, тихо сказала Юля. - Ты слишком поздно понял это. Уходи.

- Хорошо, я уйду. У тебя есть чистый листок бумаги?

- Зачем тебе?

- Написать заявление. Есть? Дай, пожалуйста.

- И ты уйдешь?

- Обязательно.

Юля взяла Иваненко за рукав и повела в комнату, чтобы он не сцепился с Лаврентьевым, пока она будет искать листок бума ги. Спустя минуту, Юля положила перед Вадимом листок, вырванный из школьной тетради.

- Что ты хочешь написать?

- Заявление, - сказал Лаврентьев. - Напишу и посмотрю, как запоет твой мент, да и ты, Юля. Кстати, как называется его должность?

- Кажется... Оперуполномоченный отдела по борьбе с банди тизмом.

- Отлично, Юля.

Он вытащил авторучку, подумал, и решительно написал:

Оперуполномоченному отдела по борьбе с бандитизмом, Иваненко,

Лаврентьева Вадима Павловича Заявление

Довожу до вашего сведения, что арестованный в моей кварти ре по обвинению в попытке грабежа гр. Колготин является моим приятелем, и был приглашен мной в гости, с условием, что сам попытается открыть дверь моей квартиры. Но грубое и неожиданное вторжение в мою квартиру опергруппы под вашим командованием на пугало гр. Колготина и спровоцировало его неадекватную реакцию, в результате которой я получил травму головы. Убежден, что если бы в мою квартиру не ворвалась опергруппа под вашим руководс твом, ничего подобного не случилось бы. Поэтому истинным винов ником происшедшего считаю вас и ваших подчиненных. Не знаю, ра зыграл ли вас кто-то, или это следствие вопиющего непрофессио нализма. Требую незамедлительно отпустить из-под стражи гр. Колготина, так, как он абсолютно ни в чем не виновен. Оставляю за собой право в случае невыполнения моего требования, обра титься в вышестоящие инстанции с просьбой разобраться в ваших действиях.

Вадим Лаврентьев.

Вадим встал со стула, вышел в прихожую, где на него злобно смотрел Иваненко, протянул ему заявление.

- Давай, лейтенант, действуй. А я посмотрю, как ты выкру тишься из этой ситуации. Это официальная бумага, не вздумай порвать или выбросить. Красиво сочинил, черт побери!

Юля подошла к Иваненко, посмотрела на него, потом - на Лаврентьева и сказала:

- Ты пожалеешь об этом, Вадим!

- Счастливо оставаться! - с презрением бросил Лаврентьев и вышел в коридор.

Если б он знал, чем закончится этот визит! Наверное, ос тался бы дома... Наверное, позвонил бы Надюше...

Да что теперь думать об этом! Какой-то паршивый лейтенант встал на пути, и она выбрала его!

Какой черный, мерзкий вечер!..

- Саня! - Юля с тревогой смотрела на Иваненко. - Что он там написал? Про меня, да?

Лейтенант ещё раз пробежал глазами заявление Лаврентьева, задумчиво покачал головой.

- Нет. К счастью, о тебе он не упомянул. Но от этого нам с тобой, Юлька, легче не будет...

- Дай мне, - потребовала Юля, протягивая руку.

У Лаврентьева был аккуратный, твердый почерк. Буквы ров ные, узкие, с одинаковым наклоном. Нетрудно было предположить, что в школе Вадим был отличником. Как и Саня Иваненко... Юля усмехнулась. Два мужчины, два отличника...

- Ничего смешного там нет, - мрачно сказал Иваненко. - Это, между прочим, серьезно.

- Он хочет, чтобы ты выпустил Колготина, да? А тот выгонит меня из этой квартиры. Ну и что? Помнишь, ты говорил, что можно пожить у тебя в общежитии?

- Он хочет дискредитировать меня, как следователя. Как ру ководителя операции по задержанию Колготина! Ты невнимательно читала, Юля. Там же прямо сказано: мы ворвались к нему в квар тиру, мы виновники всего, что там случилось. Так можно... и без общежития остаться, вот в чем проблема.

- А ты не бери дурного в голову. Как вы могли ворваться к нему, если он сам согласился, чтобы вы приехали? Почему винов ны, если он захотел встретить Колготина в кабинете, и получил по голове ещё до того, как стало ясно, что в квартире засада? Пусть попробует объяснить все это! Сам же и получит за то, что милицию дурит.

- Все так, Юлька, но если начнется служебное расследование по его заявлению, придется объяснять многие детали... И Колго тин воспрянет духом, такое наговорит о тебе и обо мне... - он тяжело вздохнул. - Ладно, что-нибудь придумаем. Одно я тебе твердо обещаю: ты не пострадаешь.

- И ты тоже, - решительно сказала Юля. - Потому что я уже знаю, как поступить.

- Нет, нет! - крикнул Иваненко, видя, что она собирается порвать заявление. - Ни в коем случае не делай этого, Юля!

Она с недоумением посмотрела на него.

- Почему, Саня? Пусть попробует доказать, что он вручил тебе эту писульку! Ее просто не было, вот и все.

- За ним генерал, Юля. И потом, если это порвем, он напи шет другое. Черт его знает, что ещё взбредет в его голову. Я положу это заявление в служебный сейф и посмотрю на его даль нейшие действия. Подождем, Юля.

Она молча вернулась на кухню, бросила бумажный листок на стол. Иваненко подошел к ней сзади, обнял за плечи, прижался губами к блестящим каштановым локонам, с улыбкой вдыхая их ро зовый запах.

- А я знал, что он придет, - тихо сказал он. - И, честно го воря, боялся, что ты уйдешь с ним...

- Откуда ты знал это?

- Кто же захочет потерять такую девчонку, как ты, Юлька?

- Ох, не говори глупостей, Саня. У него хватает разодетых, расфуфыренных дамочек. Я ему не пара, и не о чем тут говорить. И почему ты боялся, что уйду с ним? Я же тебе честно рассказала обо всем, помнишь? И пообещала, что Лаврентьева больше видеть не хочу. Так и есть.

Она не сказала главное: Лаврентьев сам говорил, что он - злейший враг Раисы Омельченко. И теперь, когда она нашла... да же не нашла, а - обрела мать, им нельзя быть вместе. Дурак! На шел время, когда приехать!

- Да, но все-таки мне не верилось... Даже удивился, как решительно ты отшила его. Я люблю тебя, Юлька.

- Не надо об этом, Саня... Я же тебя просила. А за то, что он угрожает нам, заявления всякие сочиняет - он ещё отве тит! Я такое не забываю.

- Воительница ты моя, - улыбнулся Иваненко, развернул её и поцеловал в губы. - Жанна Д`Арк... Не надо, Юлька, просто забудь о нем, вот и все. Остальное - мое личное дело.

- Ответит, - упрямо прошептала Юля.

Ночью, когда Иваненко спал, утомив её неумелыми, неприят ными ласками, Юля выскользнула из-под одеяла, взяла джинсы и пошла на кухню, плотно прикрыв за собою дверь. Там она быстро натянула джинсы на голое тело, в прихожей сунула босые ноги в сапоги, набросила на плечи куртку. Потом осторожно отворила скрипучую дверь и вышла на лестничную площадку.

Перепрыгивая через две ступеньки, она побежала вниз по лестнице, выскочила из подъезда.

Холодный сырой ветер ударил в лицо, обжег щеки и губы по целуем, от которого мурашки побежали по телу. Во дворе, под ок нами, дворники намели большие сугробы, расчищая по утрам дорож ки. Справа, под окнами Колготинской квартиры, на грязном снегу лежали красные розы. Лепестки их съежились и потускнели от хо лода. Рядом виднелась бутылка шампанского, на две трети утонув шая в сугробе.

Юля взяла цветы, уткнулась носом в поникшие лепестки, вдыхая всей грудью их нежный и печальный аромат.

Аромат разлуки...

- Дурак ты, дурак... - прошептала Юля. - И цветы из-за тебя пострадали, а они тут не при чем, они хорошие цветочки... - она всхлипнула, вытерла ладонью глаза. - Раньше нужно было думать, дурак несчастный...

Она положила розы на снег. Как они были похожи на нее, эти красивые цветы! Не виноваты, но будут замерзать на снегу, как будет замерзать её тело, которому приятны были руки только од ного человека... Замерзать без тепла любви.