Город сожженных кораблей - Евгения Михайлова

– Только молчи, – быстро сказала Элиза. – Иначе меня выгонят и никогда к тебе не пустят. Я сама все скажу. Ты должен жить. Ты – мой. Я так решила. И неважно, будем ли мы вместе, увидимся ли еще… Что бы ни случилось, знай: ты – мой.

Элиза наклонилась и поцеловала его руку. Артем чувствовал теплый дождь ее слез. Он понял, что жил ради этой минуты.

– Ой, – вздрогнула у двери Ксения. – Александр Васильевич, я пустила ее. Увезут ведь в тюрьму. Она сказала, что невеста ему.

– Ничего, – сказал Масленников. – Правильно, что пустила. Она невероятно сильный человек, она подтолкнет его к жизни. А насчет невесты – она тоже правильно сказала. Ей теперь нужен статус, чтобы видеться с ним. Их так связала беда.

Элиза склонилась к уху Артема, шепнула: «Спи» – и тихо пропела: «Там-та-там-та-там-та-там. Та-там-та-там…»

– Меня здесь не было, – сказал Масленников Ксении и быстро пошел к своему кабинету.

Элиза вернулась, быстро отдала Ксении маску, халат, шапочку. Ксения посмотрела на ее длинные, мокрые от слез ресницы и подумала, что она никого так давно не жалела, как эту самоуверенную, властную девушку из другой социальной «песочницы», которая решила именно так сделать свою судьбу. Легко уже не будет. По одной причине: она не позволит себя вытаскивать. Никому.

– Слушай, давай я тебе сделаю успокоительный укол, – сказала Ксения. – Ты же совсем не спишь, я вижу и слышу.

– Нет, не нужно, ни в коем случае. Я спокойна, мне нельзя ничего пропустить.

– Да елки… Какао у меня есть. Сварить?

– Да… – Глаза Элизы стали беззащитными, детскими. – Мама мне в детстве всегда на ночь варила какао. А где мама и папа?

– Во дворе! Они вообще оттуда не уходят. Боятся, что тебя увезут. А сюда подниматься тоже не очень можно, да и твой покой берегут. Ты же у них большой фрукт.

Элиза подошла к Андрею, который опять встал, смотрел на ее мокрые глаза сочувственно.

– У тебя есть наушники? – спросила она.

– Да. А зачем?

– Воткни себе в уши, послушай что-нибудь. Мне нужно пять минут. Я буду плакать. У меня все хорошо. Мой жених жив. Он пришел в себя. Спасибо тебе.

Глава 30

Сергей делал то, что у него лучше всего получалось: держал паузу. Его мама всегда жалела, что он не стал актером. Кроме внешности голливудского ковбоя, любви к эффектам, он очень здорово умел держать паузу. Мама говорила: это не каждому актеру дано. На что Сергей отвечал: «В жизни всегда есть место паузе». В данный момент он ею наслаждался, наблюдая, как извелись уже все, кого он пригласил к себе в кабинет. Был бы Земцов, тот, конечно, уже пытался бы его оскорбить. Ха! Но сейчас начальник – Сергей, а кроме подчиненных, в кабинете исключительно интеллигентные люди.

– Дама и господа! – наконец произнес он. – Понимаю, что у вас накопились ко мне вопросы. Если выражаться точнее, то вы ими меня задолбали, извините за выражение. К Александру Васильевичу это, конечно, не относится, потому что без него ничего не является фактом. А любая экспертиза требует времени, как и мой мыслительный процесс.

– Да? – с радостной мстительностью переспросил Вася. – Только мыслительный? А Сечкин заявы строчит, что ты ему по уху дал и что-то порвал. Что – забыл, но от Версаче точно.

– Я всегда открыт для закона, – встал в красивую позу Сергей. – Главное, чтобы он был открыт для меня. И это требует отдельного времени. Люди, которые стали в результате расследования фигурантами дел об убийстве Валерии Никитиной и похищении Элизы Никитиной, обладают серьезными возможностями и связями. Их в этом смысле требуется ненавязчиво обезвредить.

– Вот это уже интересно, – вмешался Масленников. – У тебя есть такой секрет?

– Да, – серьезно сказал Сергей. – Дело у нас такое: если ничего не скрывать, то они выставят себя откровенным дерьмом. Может, и откупятся, но запах – на всю жизнь однозначно. Это не просто отъем бизнеса, мужские разборки. Это то же самое, но путем убийства и похищения девушек. Да и сама Сикорская, скорее всего, была бы приговорена. Если бы не я, пардон, мы. Но об этом чуть позже. Так или иначе, ответят все. Кроме покойника. Теперь сразу то, что всех интересует. Особенно представителя интересов обвиняемой в убийстве Элизы Никитиной. Есть ли необходимость держать ее в СИЗО? Разумеется, она бы не скрылась. Разумеется, она не социально опасна. Она жертва. Такая крутая жертва оказалась. Пока ее изоляция необходима. Мы не можем охранять ее круглосуточно. Мы не знаем, сколько участников в группировке исполнителей заказных преступлений. И еще кое-кто на свободе, и сейчас для нас очень проблематично его достать. Элиза – главный свидетель обвинения всей этой милой компании родственников, друзей, сожителей, партнеров и их шестерок… Как-то так. Речь и о программе защиты свидетеля. Мы устроим ее нормально. Немного времени.

Итак. Все началось с того, что у любовницы Виталия Никитина родилась дочь, а он их бросил, поскольку любил свою семью. Лидия Сикорская план мести и грабежа вынашивала все время, пока дочь росла. Она очень алчная и жестокая. Да, Виталий Никитин верно почувствовал сердцем отца, что это она заказала преступление против его дочери Элизы. Просто произошла накладка. Сразу скажу, что «накладка» с переодеванием и подставой Артема Васильева обдумывалась не менее тщательно, но уже другими людьми. Посвященным и, стало быть, соучастником стал Стивен Боровицкий, он же Степан Галушка, сожитель Сикорской. Он и обеспечил их алиби, организовав на это время поездку в Альпы. Исполнители числятся коллекторами в его банке. Все трое были судимы за причинения вреда здоровью клиентам банка, у которых они с помощью пыток вымогали деньги, в десятки и сотни раз превышавшие сумму долга. Он их потом по-тихому выкупал у суда, дела превращались в «фальшак» или ошибку следствия, немного менялись данные подсудимых. Эти оказывались невиновными. Трое их или больше, пока выясняем.

Далее. Для похищения Элизы, которая практически никогда не оставалась совсем одна – без водителя или сопровождающего, – Сикорская втянула в дело Сечкина, который понимал, что Элизы ему не видать в качестве жены, но ему пообещали деньги. Сколько, когда, в какой форме – это уточним в процессе очных ставок. Естественно, Сечкин категорически потребовал, чтобы преступление не совершалось в его доме. А Голиков согласился держать у себя Элизу. Впрочем, возможно, он не знал, что речь об убийстве. И он никогда не отказывал ни в чем Сикорской. Что называется, «по-своему» он ее всю жизнь любит.

А дальше Боровицкий и Сечкин строят планы уже вне плана Сикорской. Им-то что: будет Валерия наследницей или нет. Их интересует уже полностью бизнес Никитина. Они прекрасно знают, что за дочь он отдаст все. Ее нужно было держать в заложницах. Самое ужасное, на мой взгляд, заключается в том, что Боровицкий, имеющий влияние на Валерию, склонил ее к соучастию в преступлении. Без нее было бы трудно куда-то заманить Элизу, продержать ее так долго – невозможно. Вы уже поняли, какой это характер. Но она считала себя виноватой перед сестрой. Как могла, пыталась это компенсировать. Поэтому Элиза и сидела добровольно в доме Голикова, слушая по телефону, как где-то мучают Валерию, которая стонет, а ее угрожают убить, если она, Элиза, уедет и кому-то расскажет. Конечно, в это время Валерии уже не было в живых. Она постонала на диктофон задолго до своей смерти и прекрасно знала, какой страшный спектакль готовится. Кроме того, что ее сразу убьют, разумеется. Она была уверена, что все делается для того, чтобы она стала единственной наследницей. Потом ее нисколько не шокировало, что Боровицкий обманывает ее мать, вышибая из строя Никитина и собираясь таким путем отжать его бизнес. Ума у нее не хватило понять, что и он ее не пожалеет.

Ее мотив – выйти замуж за Боровицкого как можно скорее. И она ему поставила такое условие, прежде чем согласиться в этом участвовать. Девушка – циничная и алчная, как мать, она сразу все приняла как практически свершившийся факт. Боровицкий отбирает бизнес у Никитина, Элизу убивают, она будет уже не при сестре, а сама по себе – светская львица. Но ее не устраивала участь матери, вечной содержанки. Она хотела, чтобы все было по закону. И стала шантажировать Боровицкого в процессе подготовки преступления. Угрожала, что иначе все расскажет, кроме того, сказала, что она беременная. Это все показания Сечкина. Боровицкий с ним делился. Как показала экспертиза, она обманула Боровицкого, а он поверил, потому что именно так поступила ее мать с Никитиным. Кое-что есть у Сечкина в видеозаписях, которые он не собирался нам показывать. Валерия подписала себе приговор. И заодно, возможно, матери. Боровицкий и Сечкин решили кардинально все переиграть, чтобы не было ни Валерии, ни бизнеса Никитина, который должен был перейти к ним. И кое-что перешло. Был внедрен в группу директоров фирм Никитина человек, который уже уводил кое-что в офшоры преступников.