Смертник (СИ) - Булгакова Ирина Е.

   На ступеньках, ведущих на перрон, по-хозяйски отложив автомат, сидел человек в черном комбинезоне, с эмблемой "Патриота" на рукаве. Маска, стянутая вверх, открывала лицо. Туго обтянутые кожей высокие скулы, прямой нос, тонкие, упрямо поджатые губы. Открытый светлый взгляд. Райский островок среди океана черных масок, скрывавших лица. С таким человеком хотелось быть откровенным. И желательно побыстрее, пока у него не пропало желание тебя выслушать.

   Рядом с хозяином положения в позе профессиональных телохранителей застыли двое бойцов. Как полагал Грек – на всякий случай. А случаи, как известно, бывают разными. Патриотовцы в каждом сталкере подозревали мутанта. Окажись у Грека вместо ребер щупальца, как у кровососа, и связанные за спиной руки не помеха.

   Провожатый крепко приложил Грека прикладом в спину. По инерции проводник сделал несколько шагов и остановился напротив ступеней.

   Сэмэн смерил Грека участливым взглядом.

– Не повезло тебе, сталкер, – негромко сказал главарь. – Закон подлости – не в том месте, не в то время.

   Грек молчал. Перед смертью не наговоришься. Что для Сэмэна его жизнь и жизни мальцов? Спишут на неизбежные издержки. А то, что сразу не пустили в расход, означало лишь то, что живым он для чего-то был нужен. Пока. Зачем нужен – вопрос. Оставалось лишь молить Зону о том, чтобы не созрела в "светлой" голове Сэмэна очередная идея. Ведь не собирался же он, в самом деле, тянуть из него жилы перед смертью? Он не Перец, и ценной информацией не обладает.

– Пять трупов, шестеро раненых, – глубоко вздохнул Сэмэн. – Статистика так себе. Если за каждого гребанного диггера я буду платить такую цену… Резонно, Грек?

– Собираешься повесить все трупы на меня? – угрюмо спросил Грек. – Так ты не стесняйся, Сэмэн, может еще чего завалялось…

– Мыслишь ты не теми категориями, Грек. Здесь надо думать о цели. Много или мало пять трупов для достижения определенной цели. В данном конкретном случае – пять трупов перебор. Так что тебе не просто не повезло, тебе очень сильно не повезло. Не будь тебя, мы обошлись бы малыми потерями.

– Разумеется. Грек с молодняком во всем виноват.

– Да… и молодняк этот еще твой. Жаль пацанов. Чего ты вообще с ними под землю полез, ты ж вроде наземными переходами пользоваться любитель? Только не говори мне, – поморщился Сэмэн, – что во всем виноват выброс – слышать этого больше не могу.

– Понятно, – против воли Грек усмехнулся, – дело бы не в бабине…

– Ты на что намекаешь, сталкер? – Светлые брови сошлись у переносицы. – Что я идиот?

– Я к тому, что мне нечего тебе сказать. Если тебя не устраивает очевидная причина.

– Вот и поговорили. Ума не приложу, что с тобой делать, Грек.

– Так, может, отпустишь, по старой памяти, а, Сэмэн?

– Я лично против тебя ничего не имею, Грек, – развел руками Сэмэн. – Ребята против. У Чирика ты друга убил. А молодняк, как ты говоришь, вообще отличился. Заметь, о Перце я молчу.

– Кстати, Перец жив?

– О молодняке своем поинтересоваться не хочешь?

– Хочу. Как, кстати, молодняк?

– Любопытный ты больно, Грек. Теперь понятно, за каким чертом тебя под землю понесло.

   Сэмэн поднял голову и посмотрел на человека, стоящего от него по правую руку.

– Так что с Перцем, он жив? – Предчувствуя скорую развязку, Грек шагнул вперед. Справа тотчас возник провожатый, до поры остававшийся позади.

– Он жив. И ты жив, пока жив он. Такой вот парадокс, – задумчиво протянул Сэмэн.

– Не понял.

   Сэмэн его не слушал. Он дал отмашку. Провожатый, особо не церемонясь, ткнул проводника в спину.

   Что за нить связала их с Перцем, Грек не знал. Но чувство того, что Сэмэн подготовил для него нечто, пострашнее легкой смерти, не оставляло его. Этот? Этот все жилы вырвет, кровь высосет, а из кожи барабан сделает, чтоб сплясать на твоей же могиле.

– Сэмэн…

   На ходу услышал Грек и обернулся. Рядом с Сэмэном застыл боец.

– Чего тебе, Бубен? – Сэмэн остановился. – Что-нибудь срочное?

– Там… это… С пацанами этого Грека, – замялся тот, кого назвали Бубном.

– Что с пацанами?

– Там это… сюрприз.

– Какой еще сюрприз? Мутант, что ли?

– Ну… можно сказать, что и так. Ты сам посмотри.

– Иду, – пожал плечами Сэмэн. – Сюрприз. Что за сюрприз?

   Грека снова поторопили ударом в спину.

   Каморка, в которую его втолкнули, выкрашенная в яркий зеленый цвет, представляла собой бетонную коробку без окон. Там ничего не было кроме прожженного матраса, из которого торчали куски покрытой грибком ваты. Когда тяжелая дверь за ним закрылась и лязгнул засов, Грек устало опустился на матрас, безразличный ко всему. Руки, сведенные за спиной, опухли, и он с трудом заставил себя пошевелить пальцами.

   Похоже, конец его карьере. Шесть лет мотаться в Зону, изучить ее повадки, вывести из сотни молодняка с десяток настоящих сталкеров, все эти годы справедливо опасаться страшной смерти от любой из кровожадных тварей и что в результате? Получить пулю от собратьев по разуму! Где справедливость?

   Теперь, заново оценивая свое отношение к смерти, Грек внезапно понял, что бесило его больше всего. С любым из приговоров Зоны он бы смирился. Аномалии, твари, даже зомби – кто иной, как ни порождение Зоны? Но свой же брат, пусть и одержимый идеями?

   Бред. Казалось бы, имеют ли значение все остальные факторы кроме непосредственно самой смерти – не все ли равно, чье будет у нее лицо? Ан нет. Оказалось, имеет.

   Грек пошевелил руками, пытаясь устроиться удобнее. А быть может, он попросту обманывал сам себя. И беспокоили его не те, кто смерть приносит, а лишь сама ее неизбежность. Ходил он в Зону, возомнив себя везунчиком, который всегда возвращается. Вот и все. Сейчас ему не повезло. Поймали, как мыша в коробку сунули – и везению конец. Всего-то и осталось что вопрошать, как мученику: а почему именно я? Так на этот вопрос как раз Сэмэн уже ответил. Не в то время, не в том месте. Хочешь – смирись, хочешь – локти кусай.

А конец один.

   Каморка тонула в темноте. Лишь из щели под потолком пробивался робкий серый свет.

   На некоторое время Грек отвлекся, прислушиваясь к шуму за дверью. Но железная дверь пропускала мало звуков.

   В углах завозились крысы – вечные спутники обреченных. В черных дырах заблестели маленькие глазки. Самая наглая тварь вытянула худое брюхо из норы. Острые когти заскребли по бетону. Длинный лысый хвост волочился по полу.

   Грек не стал дожидаться, пока крыса окажется от него в непосредственной близости. Как только усатая морда прикоснулась к его ботинку, он пнул ее со всей злости. Крыса попыталась увернуться, перегнувшись через бок как кошка, но тело оказалось не по крысиному долгим. То, что спасло бы обычную крысу, не помогло мутировавшей твари. Резкий удар отбросил ее к стене. С противным визгом крыса ударилась о бетон. В тот же миг она извернулась, упала, приземлившись на лапы, и шмыгнула в нору, распугав сородичей.

   Грек полулежал на матрасе, вытянув ноги. В голове вяло ворочались мысли. О каком таком сюрпризе доложил Сэмэну патриотовец? Очкарик с Максом? С этой стороны неожиданности вряд ли возможны. Оставался Краб. Сэмэн, с его болезненным пристрастием к разного рода мутациям, вполне мог счесть таковыми и врожденное уродство парня. Кто ищет, тот всегда найдет. А уж второй такой ищейки во всей Зоне не найти.

   С другой стороны, если весь молодняк без исключения ждет смерть, кой черт им до уродства парня? Соскучились, видать, изверги. Не зря говорили, что Сэмэн к садистам благоволит. Сам ничего не делает, а посмотреть любит. Мало им Перца, Краб еще на закуску достанется.

   Что касалось судьбы самого Грека, то его малость пугала наметившаяся связь с Перцем, о которой во всеуслышание заявил Сэмэн.

«Ничего, – мысленно пообещал себе проводник, – скоро на собственной шкуре убедимся, так ли страшен черт. Одно без сомненья – Перцу достанется. Подышал мужик воздухом… перед смертью»…