Смертник (СИ) - Булгакова Ирина Е.

   Контролер оказался быстрее – сталкер так и не успел нажать на спусковой крючок…

   Красавчик проснулся в холодном поту. Во сне он подкатился вплотную к самой стенке, так, что вдавился в нее щекой. Сердце колотилось о ребра.

Сталкер встал, расправил плечи, разгоняя по жилам адреналин. Пить хотелось нестерпимо. Пошли вторые сутки после того, как во фляге кончилась вода. Что же будет день на четвертый, к примеру? О пятом думать не хотелось.

   Помощь запаздывала, но надежда еще жила. Если Глухарь вышел на следующий день после звонка, то не сегодня – завтра он дойдет. Что бы ни случилось. Списываем день на выброс – все может быть. Еще день на всякие непредвиденные обстоятельства. Послезавтра – крайний срок.

   Мысль о том, что Глухарь мог сгинуть в Зоне, просто не приходила Красавчику в голову.

   Занимался рассвет. Из окон сочился мутный, блеклый свет. Такое же пасмурное утро настигло его в пути, на следующий день после того, как он заснул в ночлежке.

   Тогда он также проснулся посреди ночи. Он вспомнил, откуда знает тот голос, что остановил его в баре, несмотря на то, что никогда не видел этого человека. Голос принадлежал тому самому садисту – Хромому, который разделал под орех на ферме бедолагу мутанта.

   Что понадобилось шестерке Сэмэна в баре, куда патриотовцам давно ход воспрещен? Понадобиться могло что угодно. От встречи с агентом, в силу каких-либо причин безвылазно находящимся на территории бара – имелись и такие, которым путь непосредственно в Зону был заказан – Жучара трепетно относился к тем, кто слишком много знал о подземном лабиринте. До элементарного сбора сведений о новоявленных мутантах.

   Не стоит забывать и о том, что Жучара мог начать самостоятельную игру с лидерами группировок всех мастей. Тем более что Сэмэном дело не ограничивалось. Имелись в движении за чистоту расы и другие, значительные фигуры.

   Кстати, о мутантах. Оставалось надеяться на то, что Хромой не принял близко к сердцу бредовое заявление Монаха о мутациях внутреннего характера. А если исходить из того мнения, которое успел составить о Хромом Красавчик, дело обстояло с точностью до наоборот – тупой вояка как раз и отнесся к пьяному заявлению вполне серьезно. Если так, трудно будет передвигаться по Зоне, имея на хвосте отважную пятерку охотников в черных комбинезонах.

   Вывод? Следовало смотаться в деревню Боровая, перерыть там все вдоль и поперек, добыть для торговца ценный артефакт, который тот, судя по воспылавшему взору отнес к разряду особо ценных. Вернуться в бар "Сталкер", срубить деньжат и лечь на дно. То есть, по сути, сделать то же самое, что и было намечено. С одной лишь оговоркой – это все следовало прокрутить в максимально ускоренном режиме.

   Когда Красавчик выбрался за ворота северного поста, серый рассвет только набирал силы. Сталкер шел с великой осторожностью, в буквальном смысле этого слова продираясь между разросшимися гравиконцентратами. Литовец прав, еще немного и бар, за редким исключением, окажется окружен плотным кольцом аномалий. И тогда единственный ход, соединяющий "Сталкер" с остальной Зоной будет проходить под землей. Вот почему торговец холил и лелеял все, что касалось бункера.

   Жучара не дурак и должен понимать, что патриотовцы роют землю, отыскивая все ходы и выходы. Казалось бы, чего проще? Раз и навсегда взорвать подходы к бару. Таким образом, все треволнения связанные с внезапным ударом из подземелья канут в небытие. О плохом думать не хотелось, но если завтра действительно сомкнутся все эти комариные плеши, владения торговца без подземных ходов ждет долгая и мучительная агония.

   Аномалии подходили вплотную к бетонной стене, огораживающей территорию бара, но ни одна из них ее не касалась. Это тоже наводило на странные мысли. Откуда прямо вытекала одна. Есть доля истины в слухах, согласно которым Жучаре удалось заключить договор с самой Зоной. Отсюда и сведения относительно редких артефактов. Отсюда и аномалии, знающие свое место. Правда, до поры. Не приучена Зона играть по другим правилам, кроме своих собственных.

   Подул холодный ветер, понес с сожженных аномалиями полей серый пепел. Хлопья покружились в воздухе и опустились на землю. У ног Красавчика змеилась пыльная поземка.

   Проселочная дорога, по которой шел сталкер, извивалась между островами изуродованных сухих деревьев. Издалека лес напоминал поселковое кладбище, на котором вместо крестов на могилах застыли чудные скульптуры, вырезанные из кусков деревьев. Согбенные старики и старухи тянули к небу скрюченные пальцы сухих ветвей.

   Дорога выровнялась. Улеглась пыль, прибитая мелким дождем.

   Красавчик остановился на опушке сухого леса. Дальше проселочная дорога уводила в поля. Сталкеру было с ней не по пути. Он взял правее, через лес. Шел медленно, чтобы не вляпаться в крохотную, недавно объявившуюся аномалию, как граната на растяжке рассчитанную как раз на такого вот зазевавшегося путника.

   Побуждаемые ветром, за спиной скрипели деревья. Оглянувшись пару раз, и не заметив ничего, заслуживающего внимания, Красавчик продолжал путь. Каждое дерево, как подарок пытливому скульптору, легко отсекающему лишнее. С той лишь разницей, что местный Пигмалион явно страдал тяжелой формой шизофрении. Фигуры у него получались на редкость уродливыми, скрюченными, извращенными. Вот слева деревце – вылитая старуха-смерть. Черное лицо с распахнутым дуплом рта, задранная кверху рука, покрытая язвами грибов-паразитов.

   Лес в Зоне, это не лес средней полосы, где отдыхает душа. В Зоне нет легких дорог. Если проселочная дорога мягко стелется под ногами – соберись! – значит, готовит тебя к очередному испытанию.

   Красавчик предпочитал медленное передвижение по мертвому лесу – ровной дорожке, расставившей в конце силки очередной мясорубки. Слева блеснули лихо скрученные нити паутины – той самой, что вызывает разрыв кровеносных сосудов. Познакомиться бы с паучком, что плетет такие сети. Честное слово, и пули бы не пожалел. Такую зверушку ботинком не прихлопнешь. Здесь вполне может так получиться, как бы паучок первым не оказался.

   Внезапно что-то мелькнуло в стороне от выбранного маршрута. Красавчик замер с поднятой ногой. Автомат послушно прыгнул в руки. Однако ловить в прицел оказалось некого. Падать в траву, выказывая настоящие чудеса акробатического искусства, Красавчик посчитал излишним. Если в сухом лесу каким-то боком завелся одичалый кровосос, кульбиты в траве закончатся так же плохо, как и остальные попытки спастись. Кувыркался кровосос на порядок лучше. А в забеге на длинную дистанцию – хоть с препятствиями, хоть без – первым сорвет финишную ленту.

   Оставалось одно: стоять и ждать, полагаясь на собственное чутье и пытаясь уловить малейшее колебание воздуха. Кровосос тела не лишен, хоть и может сделать его невидимым. Как ему это удавалось? Неизвестно. Мертвые экземпляры, достававшиеся ученым для экспериментов, уникальную способность теряли. А заполучить для опытов живого кровососа оказалось задачей невыполнимой.

   Красавчик ждал, сжимая в руках автомат, снятый с предохранителя. Его дыханию внимала тишина. Ни звука, ни движения.

   Впереди опять что-то мелькнуло.

   Мгновенно Красавчик вскинул автомат, но то, что мелькнуло, опять исчезло. Сталкер ждал, и его терпения хватило на полчаса. Потом он двинулся дальше, до рези в глазах вглядываясь в пространство между спутанными сухими ветвями деревьев.

   Шагов через десять – осторожных, выверенных шагов – Красавчик с облегчением перевел дух. Повода для беспокойства не было. Среди срезанных сучьев, освободив себе свободное место, вертелась сработавшая мельница. Для человека, пойманного в аномалию, давно окончился затяжной полет на жуткой центрифуге. Черный выцветший комбинезон мешком весел на высохшей фигуре. Пергаментная кожа треснула. Растопыренные пальцы на руках натянуты до тугого звона гитарной струны. Непонятно, какая сила удерживала огромные ботинки на сухих костях, обтянутых кожей. Колесо аномалии вращалось в полном безмолвии. В такт бесконечным поворотам светлые волосы то свешивались вниз, почти касаясь земли, то падали на покрытый сетью трещин лоб.