Роддом, или Жизнь женщины. Кадры 38–47 - Татьяна Соломатина

Оператор кивнул.

— Так, Родин, давай за руль. У неё практически коллапс. Восемьдесят на шестьдесят. Девка на святом духе держалась, а мы тут ещё ржали.

— Болезненное состояние не оправдание непрофессионализму. И не освобождает от ответственности за поиск своего места в жизни.

— Зачем Родин за руль? — прогудел отмерший шофёр.

— И правда! Иначе зачем нам профессионалы.

И Родин с Поцелуевой при помощи шофёра погрузили тощую девчонку в машину съёмочной группы — и унеслись. Оставив в собственной квартире оператора с аппаратурой и двумя бронеподростками.

Бледная девочка-фрилансер оказалась беременной. Всё бы ничего, но ей «повезло» влететь в достаточно редкий вариант эктопической беременности: сочетание маточной и внематочной. И внематочная уже была нарушена. Её-то Родин с Поцелуевой и заподозрили поначалу. Уж очень типичную корреспонденточка выдала клинику. Внезапный приступ боли внизу живота. Холодный пот, бледность кожных покровов, кратковременная потеря сознания (в машине она пришла в себя), падение артериального давления, слабый и частый пульс. Любой более-менее подготовленный врач при такой клинике у женщины репродуктивного возраста немедленно заподозрит нарушенную внематочную беременность. При перкуссии живота с правой стороны было притупление звука. Нерезко выраженное (пока!) напряжение мышц передней брюшной стенки и острая болезненность при пальпации. Разумеется, выполнили и гинекологическое исследование со всеми положенными предосторожностями. И последние сомнения в правильности диагноза были развеяны. Незначительно увеличена матка — как и положено при внематочной. Пальпация и движения шейки матки болезненны. Через боковой свод влагалища в области придатков определяется опухолевидное образование тестоватой консистенции без чётких контуров. Задний свод выпячен. Пальпация его резко болезненна. Из шеечного канала — незначительные кровянистые выделения.

— Полагаю, кульдоцентез[71] делать не будем? — посмотрел Родин на Поцелуеву.

— Не будем. Зачем её мучить. Всё и так очевидно, без крика Дугласа[72].

— Я не могу быть беременной! Я кормлю грудью! — плакала корреспондент после процедур.

— Охо-хо, грехи мои тяжкие! — погладил её по голове Сергей Станиславович. — Ирочка, вы — лишь одна из миллионов тех, кто путает кормление грудью с методом лактационной аменореи!

— Чего?!

— Вот об этом я и говорю. Кормление грудью не является методом контрацепции.

— А как вы меня будете… лечить?

— Оперативно, солнышко, оперативно.

— Это что, операция, что ли? — захныкала она снова. — Мне уже лучше! Я пойду домой! Я не хочу операцию!

— Да, верю, что вам сейчас лучше. Точнее — знаю. Знание, Ирочка, — это сила! Через несколько часов после первого приступа боли из вашей матки начнёт отторгаться децидуальная ткань. Практически слепком. И ваше состояние стабилизируется. И даже ещё больше улучшится. А потом, по мере нарастания внутреннего кровотечения, вам будет становиться всё хуже, геморрагический коллапс, болевой шок… И, учитывая ваш габитус и измотанный родами организм, адаптироваться к кровопотере он не способен. И вы быстро у…

Поцелуева ткнула своего возлюбленного локтём в бок.

— …Быстро начнёте умнеть, но не успеете поумнеть окончательно, да!

— Оксана Анатольевна, правда нужна операция?! — округлившимися от страха глазами девчонка посмотрела на Поцелуеву. Та лишь утвердительно кивнула. Родин распорядился разворачиваться.

— Лапароскопически пойдём? — скорее уточнил, нежели спросил Родин. Они уже вышли из смотровой в коридор.

— Серёжа, меня смущает её матка. Она слишком увеличена для протокольно-положенного «незначительно».

— Да? Ну, сделай УЗИ.

Вот тут и выяснилось, что корреспондент Ирочка не просто беременна, но дважды беременна!

— Удивительно! — всплеснул руками Родин, глядя на экран. — Нет, это удивительно! Чаще всего это встречается при…

— Индукции овуляции, — закончила Оксана за любезным другом.

— Ага! А судя по тому, что знания об ЭКО у, так сказать, корреспондента отсутствуют даже на уровне «Интернет глянуть перед интервью», то… то шанс на такой расклад у девчушки был примерно один на… — Родин пошевелил губами, вскинул глаза к потолку… — на тридцать тысяч. Откликается на кличку Счастливчик!

— Не обезьянничай! — строго посмотрела на него подруга.

— Не, ну а чего они являются и ничего не знают!

— Родин! Ты — врач! Тебе по барабану.

— Знаю! — вздохнул рыжий колобок, весьма очаровательный в васильковой пижаме.

— Вот давай и дальше так. Они — пусть как хотят. Знают. Не знают. А ты — знай!

— Договорились. Ты — мой добрый ангел! — Родин обнял Оксану и, слегка встав на цыпочки, поцеловал свою рослую Засоскину. — Только сама к ней иди уточнять, хочет она сохранять беременность или не хочет.

— А что, есть шанс сохранить?

— Да. Вполне. По той УЗИ-картине, что я видел, вполне отменный шанс. Один на примерно сто.

— Иди мойся, паяц!

Девочка-корреспондент захотела оставить беременность. Логично. Где трое, там и четверо. Лапароскопическое удаление разорванной маточной трубы прошло без осложнений. Уже через двое суток она была выписана. Родин напоследок подарил ей книгу «Советы Залетевшим». Как увидел в магазине недавно, как пролистал — так аж до потолка подпрыгнул! Господи, спасибо, что нашёлся добрый человек, написавший это. У врачей просто руки не доходят. Да и популяризация — жанр непростой. Тут можно скатиться в занудство и усыпить аудиторию. А как тяжело писать «лёгкие» тексты, Сергей Станиславович знал лучше прочих. Да, он всё ещё продолжал зарабатывать побочно, балуясь написанием сценариев для мыльных опер в медицинском интерьере. Громоздкое изматывающее «баловство», честно говоря. Зато гонорары приличные. А тут корреспонденточка разве что в горячих спасибах рассыпалась, уходя. Хотя оперировали и выхаживали её бесплатно. По ургентности поступила. Неотложное состояние. Могла бы хоть операционным сёстрам что-нибудь подкинуть. Они получают куда меньше за свою тяжкую работу, чем она — за бездарно профуканные интервью. Но жива-здорова — и ладно! Чем ещё счастлив врач?

А оператор и бронеподростки сидели у Поцелуевой до самого вечера. Потому что парочка после операционной ещё и в ресторан закатилась. И по набережным прогулялась. Ну забыли они! Замок у Оксанки хитрый. Только на ключ. Никак не выйдешь, захлопнув. Потому что предварительно надо открыть. А закрыто — ага! — на ключ.

— Что ж вы не позвонили! — ахнула Оксана.

— У нас не было телефона Сергея Станиславовича. Его знала только девочка-ассистент. Её телефон сегодня был недоступен. Выходная она. Отключила — и всё!

— А шофёр?

— А что шофёр? Вас до больницы отвёз и сюда приехал. Под подъездом сидит. Вы не заметили машину?

— Ёлки! Звоните ему немедленно, пусть поднимается сюда.

— Зачем? — удивился оператор.

— В туалет сходить. Кофе попить! — топнула ногой Оксана Анатольевна.

Непонятно, почему все рассмеялись. Истерическое?

Кадр сорок седьмой. Жизнь женщины

Всё течёт, всё меняется, и роддом за несколько лет не только обновил интерьеры, но и изменил жизни иных своих обитателей.

Прежний неумёха-интерн Сергей Иванович Волков, бывший в родильном доме — и в медицине вообще — не на своём месте и не при своём деле, благодаря в том числе стараниям Маргариты Андреевны и Татьяны Георгиевны стал известным перспективным молодым модельером. То есть, благодаря их стараниям получил возможность заниматься тем, что любит. А успеха добился благодаря таланту, упорству и немножечко — инвестициям от папы. Это очень важно и приятно, если могущий помочь — помогает. Впрочем, опция не обязательная. Сергей Иванович женился на забавной пышке Ксении Ртюфель («Как трюфель — только Ртюфель!») и даже запустил коллекцию повседневной одежды для крупных женщин под маркой «Ртюфель». Теперь никто не может понять, почему коллекция одежды носит такое название — «Ртюфель». Явно же должен быть «Трюфель»! (Вот есть в Москве ресторан «Круаж» — никто не может понять, почему «Круаж». Явно же должен быть «Кураж»!) Ксения в настоящее время проходила курс лечения от синдромального состояния, основной бедой которого является невыход фолликула за пределы яйцеклетки и, как следствие, невозможность встречи со сперматозоидом. Прогноз был благоприятный. В любом случае — есть ЭКО. Но если есть возможность вылечить синдром поликистозных яичников — его необходимо вылечить. В любом случае. Не только из-за бесплодия, а по целому ряду других причин, важных для здоровья женщины.

Папа Сергея, Иван Спиридонович Волков, как был вдовцом и собственником процветающего бизнеса, так и остался. Звонков от Татьяны Георгиевны ему удавалось дождаться только по делу. Ну что ж, лиха беда начало! Как любой успешный бизнесмен, он умел ждать. А ещё он умел не отчаиваться. Человек, переживший смерть любимой жены, научается не отчаиваться. И это не значит, что он теперь отрешённый и просветлённый пофигист, живущий по принципу: «Да — да. Нет — нет». Это другое. Что-то там про изменить, принять и мудрость отличать что-то от чего-то с чем-то.