Брак по любви - Хиби Элсна

Неделю спустя, когда Каро немного пришла в себя, Уильям снова привез ее в Брокетт. Фанни чувствовала, как сжимается от боли ее сердце, когда она смотрела на его измученное и печальное лицо.

Но Каролина была совершенно безразлична к Уильяму, впрочем, как и к своему бедному сыну. Огастес по-прежнему находился под наблюдением множества врачей, которые раз от раза выносили самые противоречивые вердикты.

К семи годам мальчик вырос довольно высоким и физически крепким, но все еще едва говорил и никак не мог освоить даже нескольких первых букв алфавита.

Уильям, чей упрямый оптимизм уже давно не вызывал у остальных домочадцев ничего, кроме жалости, все еще продолжал верить обнадеживающим прогнозам.

Оправившись от кошмарного происшествия на балу, Каролина, казалось, раскаялась, и теперь их иногда видели вместе с Уильямом.

Фредерик Лэм был ранен под Ватерлоо, и Каролина поехала вместе с Уильямом в Брюссель, чтобы побыть с Фредериком до его выздоровления. Из Брюсселя они отправились в Париж, где Каролина, пустив в ход свое обаяние и ум, совершенно очаровала герцога Веллингтонского и сэра Уильяма Скотта.

Впервые за последние годы Каролина и Уильям, опьяненные Парижем, снова почувствовали себя счастливыми.

Вернувшись в Англию, они узнали, что помолвка лорда Байрона с Анабеллой Милбэнк все же состоялась. К всеобщему удивлению, Каролина восприняла эту новость едва ли не равнодушно, выразив лишь свое удивление по поводу столь неосмотрительного поступка Анабеллы.

Не прошло и года, как по Лондону поползли слухи о скандальном разводе лорда Байрона с Анабеллой. Поговаривали, что поэт вступил в преступную связь со своей единокровной сестрой — неуклюжим, но очень добродушным созданием, не имеющим ни малейшего понятия о пороках.

Каролина отказывалась верить сплетням.

— Анабелла, — как-то с презрением сказала она, — как и прочие благонравные ханжи, готова с легкостью обвинить во всех смертных грехах любого, кто придется ей не по нраву.

Настроение Каро всегда было непредсказуемым, и через некоторое время ее безмятежное спокойствие сменилось глубокой меланхолией и смятением чувств. Фанни редко виделась с ней, но из писем Генриетты знала: вместо того чтобы переехать на Кэвендиш-сквер, Каро почему-то по-прежнему занимает свои апартаменты в Мельбурн-Хаус, тем самым предоставляя семейству Лэм возможность портить ей жизнь.

Сейчас, сидя в кресле возле окна, Фанни смотрела на недочитанное письмо и отчего-то испытывала перед ним странное чувство почти что благоговейного ужаса. Это казалось тем более странным, что она уже давно привыкла к слезным мольбам и причитаниям Генриетты, но с некоторых пор ее преследовала мысль, что в ближайшее время в жизни Каро может произойти какой-то серьезный кризис.

Фанни со вздохом развернула письмо и принялась читать его заново:

«Моя дорогая Фанни.

Ты не можешь себе представить, что творится у меня в душе. Да простит меня Господь, если я несправедлива к леди Мельбурн, но теперь я абсолютно убеждена в том, что она действительно намерена довести Каро до безумия. Вся семья, похоже, с радостью содействует ей в этом злом намерении — разумеется, за исключением бедного Уильяма, с которым Каро весь последний год находится в весьма добросердечных отношениях.

На этот раз дело представляется мне весьма деликатным, но все же я, с разрешения Каролины, должна рассказать тебе все.

Леди Мельбурн опасается, что Каролина и Уильям снова возобновят свои супружеские отношения, результатом которых может стать рождение еще одного ребенка. Этой зимой у бедняжки Огастеса дважды случался припадок, а, как известно, слабоумные дети редко достигают зрелого возраста. Судя по всему, леди Мельбурн решила, что Каролина может вновь забеременеть, и сейчас предпринимает все возможное, чтобы добиться полного разрыва их с Уильямом отношений».

Лист бумаги выскользнул у Фанни из рук.

На мгновение, при мысли о том, что ей снова придется участвовать в очередном невеселом спектакле из жизни Каро, она почувствовала страшную усталость, но тут же упрекнула себя в эгоизме и принялась за чтение второй страницы письма.

«Бедная Каро постоянно находится на грани нервного срыва. Недавно она швырнула книгой в одного из молодых слуг, острый край до крови рассек мальчику ухо, и он немедленно отправился к леди Мельбурн, заявив, что Каролина пыталась его убить. Как ты понимаешь, леди Мельбурн не могла упустить такой прекрасный шанс: она немедленно собрала семейный совет и постаралась уговорить Уильяма окончательно разорвать отношения с Каролиной.

Для Уильяма это происшествие стало последней каплей, переполнившей чашу его терпения, и в конце концов он сдался, предоставив полную свободу действий своей матери.

Невозможно выразить словами горе, в которое его решение повергло мое несчастное дитя, ибо настал тот час, когда Уильям окончательно отвернулся от нее. Он заявил Каро, что считает их разрыв неизбежным, а затем впервые в жизни разразился обвинительной речью, суть которой сводилась к тому, что он всегда был безупречным мужем и она одна виновата во всем, что случилось с их браком».

Письмо завершалось обычными заверениями в самых теплых чувствах, чуть ниже стояла подпись леди Бесборо, но, очевидно, уже сложив свое послание, чтобы запечатать его в конверт, Генриетта снова развернула его, чтобы дописать еще несколько строк:

«Я чувствую себя абсолютно беспомощной. Каро заперлась в своей комнате и не впускает туда никого, делая исключение лишь для своего любимого слуги, который несколько раз в день приносит ей поднос с едой».

Дочитав письмо, Фанни погрузилась в глубокое раздумье.

«Неужели Уильям и в самом деле считает, что ему не в чем упрекнуть себя? — размышляла она. — Неужели он никогда не задумывался над тем, какую роль в крахе его отношений с Каро сыграла его мать? Пытался ли он понять причины той яростной и безрассудной ненависти, которую питала к ней Каро?»

Весь остаток дня мысли беспорядочно роились у нее в голове.

Насколько ей было известно, Уильям по настоянию леди Мельбурн вернулся в парламент. Последнее время он отвык появляться на публике и, без особого энтузиазма, все же согласился вернуться в политику, точно так же неохотно, но в то же время и безропотно, как он согласился оставить Каролину.

Фанни сидела, подперев подбородок руками и устремив задумчивый взгляд в ночное небо.

Если бы что-то пробудило Уильяма, вдохнуло в него жизнь и в то же время заставило его увидеть, убедиться в том, что и он может быть таким же слабым и безрассудным, как его жена…