Морок Забвения (СИ) - Дмитрий Колотилин

- Вот сколько не работаю, а все наслушаться не могу, - вдруг раздался стрекочущий голос: - Каждый раз такое наслаждение от этих пациентов.

- И не говорите, коллега, - отозвался другой: - Тоже слушаю и не могу остановиться, такая песня для моих ушей. Хоть вообще без перерывов работал бы.

- Да уж, нет ничего более желанного. А этот так вообще не угомонится, другой бы уже давно отключился, а этот орет и орет, уже четвертый час.

- Интересный экземпляр, надо бы придержать его, с целью дополнительных изысканий для повышения уровня профессии.

- Не получится, госпожа распорядилась, чтобы сразу же после завершения процедуры всех отправлять на отбор.

- С чего так?

- Да последняя операция, говорят, обошлась дороговато, подготовленных совсем не осталось.

- Значит, поэтому нас с вами, коллега привлекли на сверхурочные?

- Именно, Хозяйка потребовала восполнить численность Слуг.

- Хм, скверно, очень скверно, я уже надеялся поднять на этом экземпляре пару уровней пыток.

- Успеется, с текущим заказом нам работы хватит на пяток уровней по каждой специфике это точно. Осторожнее, опять брюшную вену повредили, опять придется шить.

- А кто сказал, что я неосторожно?

- Ой, коллега, ой, если узнают.

- Если вы скажите.

- Я? Зачем? Мы же в одной лодке, тем более, что, ой, черт!

- Ну вот как вас угораздило расчленитель уронить-то и прямо на грудину?!!

- Тысяча извинений, тут-то делов на пару часов, все же исправим… хи-хи.

- Гы-гы, это не из-за нас, а экземпляр просто резко дергается и часто.

- Вот именно, коллега, так приятно, что вы меня понимаете.

- Продолжим-с.

- Конечно же, нужно поспешить, чтобы сделать суточный план.

- Ой и не говорите, вот закончим с этим и сразу же без перерыва за следующего.

- Надеюсь, тот окажется таким же интересным.

- Ваши бы слова, да Темному в уши.

- А они у него есть?

- Не знаю, не видел.

- Я тоже. Но если на него похож его генерал, то лучше не видеть.

- Вы про Тюремщика не часом ли?

- Про него самого.

- Да уж, уникальная личность, каждый раз, как вижу его, дрожь так и пробирает.

- И не говорите, а если взглянет, так вообще хочется сгинуть в раз, иначе точно получишь его огненным хлыстом.

- Да уж, с таким тюремщиком тут порядок будет завсегда.

- Эй! – донесся негодующий окрик: - Тунеядцы, вы скоро там закончите?!

- Уже-уже! - отозвался один из мясников: - Сейчас заштопаем грудь и все!

- Быстрее давайте!!!

- Ух, принесла нелегкая, ладно, завершаем с этим, иначе точно к Тюремщику пошлют.

- Да уж, обидно, конечно, расставаться, ведь очень интересная сущность оказалась, даже прижилась быстро.

- И не говорите, а ощущаете от нее?

- Что?

- Как будто бы что-то знакомое.

- Что именно?

- Не знаю, но кажется, будто бы… не знаю, коллега, может, показалось.

- Ладно, дошиваем и прочь его, пускай с ним Другие разбираются.

- Да хоть Сам, лишь бы с нас спроса не было!

- А мы-то что? Наше дело в сосуд поместить да привязать.

- Верно говорите, коллега, ну все, прощай, живчик, не поминай добрым словом.

- Ха-ха-ха!

Боль не исчезла, напротив, кажется, она решила поселиться в теле навсегда, благостно улегшись в каждой его частичке. Мне казалось, что все тело буквально пылало, каждая клетка сражалась с соседними, не желая мириться с участью. Каждая неровность, заставляющая носилки или тачку, не знаю, даже просто качнуться, генерировали новые вспышки боли, накатывающей на всеобщую, сливаясь и усиливаясь в разы в ожидании новых вспышек, питающих нестерпимые муки.

Я уже ничего не слышал, да и не хотелось слышать, пытаясь отгородиться от агонии, но получалось не особо успешно, особенно, когда меня вдруг швырнули на что-то твердое и, кажется, изгаженное. Но как-то не до этого, главное, не трогайте меня вообще, дайте спокойно полежать, а лучше, позвольте мне сдохнуть, в идеале, добейте.

- Держись, браток, держись, - донесся голос: - Потерпи, денек, другой, и отпустит. Ты, главное, держись, хуже уже не будет.

«Хуже, куда еще хуже?»

- Да уже некуда, держись.

«Ты что? Слышишь мои мысли?»

- Слышу. Тебя слышу, других нет.

«Как? Почему?»

- Не знаю, да и не думал до этого, что могу подобное, ты первый, кого я услышал. Еще, как тебя начали собирать.

«Собирать?»

- Та приятная процедура, когда вдруг осознаешь, что жив, и внезапно приходит неописуемое желание сдохнуть.

«Я тебя понял. Где мы?»

- А сам не понял еще?

«Нет, я мало сейчас что понимаю, сам себя не знаю».

- А здесь никто себя не знает, я сам только неделю назад вот воскрес. Аки сын Господень, только имею стойкое ощущение, что где-то меня наи… обманули. В общем, мы в Пекле, знакомое слово?

«Ад?»

- Примерно. Еще можно назвать Миром Мертвых, Подземным Миром, как угодно, тебе что ближе, так и называй.

«Для чего мы тут?»

- А ну да, ты же себя не видел еще. Новобранцы мы, призывали нас на сверхсрочную службу, как подобается, разрешения не спросив.

«Кто призвал?»

- Не знаю, главных пока не видел, только надсмотрщиков, толком пока не выпускали никуда. А так, точно не в ангельский легион, сам потом поймешь, как себя увидишь.

«Опиши».

- Это не описать, это надо видеть.

«Ты о себе что-то помнишь?»

- Да.

«Что?»

- Как меня зовут. Да и ты вспомнишь, я, почему-то верю, что вспомнишь, обязательно. Знаешь, у меня такое ощущение, что не просто так мы тут с тобой очутились, да и слышу я тебя не просто так. Во всем этом есть Высший Промысел. А, знаешь, Вера придает сил, с ней легче, с ней всегда найдешь выход. С Верой мы с тобой сметем все преграды и обязательно вспомним, кто мы и откуда, и тогда сможем вернуться.

«Тебя как зовут?»

- Емельян. Ты отдыхай, не береги силы, скоро ты поймешь, что до этого было не больно. Ты, главное, держись, а я буду рядом, помни, я рядом. Я с тобой, друг.

Междуглавие 11.