Незнакомец в зеркале - Сидни Шелдон

– Мне жаль Клифа.

– В этом, черт побери, вся и беда с тобой, дорогуша. Ты думаешь не головой, а сердцем. Тебе надо научиться быть пожестче.

Джилл мягко улыбнулась.

– Я ничего не могу с этим поделать. Я такая, какая есть.

Она занялась ногами Тоби, медленно продвигая руки кверху, по направлению к бедрам, легкими, возбуждающими движениями. У него началась эрекция.

– О Господи! – простонал он.

Руки ее двигались еще выше, приближаясь к паху Тоби, и эрекция усилилась. Она просунула руки у него между ногами, подвела их под него, а смазанный кремом палец легко скользнул в анус. Его огромный пенис стал твердо-каменным.

– Скорее, бэби, – проговорил он, задыхаясь, запрыгивай на меня!

Они были в гавани, на борту «Джилл» – большой парусной моторной яхты, которую Тоби для нее купил. Первое телешоу Тоби нового сезона должно было записываться на следующий день.

– Это был самый лучший отпуск за всю мою жизнь, – сказал Тоби. – Так не хочется возвращаться к работе.

– Это шоу такое замечательное, – произнесла Джилл. – Мне так хорошо было работать в нем. Все так мило относились ко мне. – Она секунду помолчала, потом тихо добавила: – Почти все.

– Что ты имеешь в виду? – Голос Тоби прозвучал резко. – Это кто же плохо к тебе относился?

– Никто, милый. Мне не стоило вообще упоминать об этом.

Но под конец она позволила Тоби выпытать у нее это имя, и на следующий день Эдди Берригэн был уволен.

В последующие месяцы Джилл рассказывала Тоби свои маленькие сочинения о других режиссерах, внесенных в ее список, и они последовательно исчезали. Все, кто когда-либо использовал ее, заплатят за это. «Это что-то вроде обряда спаривания с пчелиной маткой, – думала она. – Они все получили удовольствие и теперь должны быть уничтожены».

Она охотилась и на Сэма Уинтерса, человека, который сказал Тоби, что у нее нет таланта. Она ни разу не сказала о нем худого слова, напротив, хвалила его в разговорах с Тоби. Но всегда чуточку больше хвалила других руководителей студий… На других студиях снимали фильмы, которые больше подходили для Тоби… работали режиссеры, которые по-настоящему понимали его. Джилл не забывала добавить, что Сэм Уинтерс, как ей все время кажется, не ценит талант Тоби по достоинству. Вскоре и сам Тоби стал думать точно так же. Теперь, когда рядом не было Клифтона Лоуренса, у Тоби не было никого, с кем он мог бы поговорить, кому мог бы довериться, кроме Джилл. И когда Темпл решил снимать свои фильмы на другой студии, то считал, что эта идея принадлежит ему. Однако Джилл постаралась, чтобы Сэм Уинтерс узнал правду.

Возмездие!

В окружении Темпла были люди, которые считали, что Джилл здесь ненадолго, что она просто временное наваждение, затянувшийся каприз. Поэтому они либо терпели ее, либо относились к ней с едва завуалированным презрением. И это было их ошибкой. Джилл их ликвидировала одного за другим. Она хотела, чтобы рядом не было тех, кто играл важную роль в жизни Тоби или кто мог повлиять на него в ущерб ей. Она добилась, чтобы Тоби сменил адвоката и фирму, которая занималась его связями с прессой, и наняла людей, которых выбрала сама. Она избавилась от трех Маков и окружавших Тоби коммерческих партнеров. Она сменила весь обслуживающий персонал. Это был ее дом, и она была в нем хозяйкой.

Быть приглашенным к Темплам стало в городе вопросом престижа. Если вы среди приглашенных, значит, вы что-то собой представляете. Актеры общались со светскими знаменитостями, губернаторами и главами могущественных корпораций. Пресса всегда находилась в полном составе, и это было дополнительным призом для тех, кому посчастливилось оказаться среди гостей: мало того, что они побывали у Темплов и чудесно провели там время, но еще и всем становилось известно, что они побывали у Темплов и чудесно провели там время.

Когда Темплы не принимали сами, они ходили в гости. Приглашения сыпались на них лавиной. Их приглашали на премьеры, на благотворительные обеды, на политические мероприятия, на церемонии открытия ресторанов и отелей.

Тоби был бы рад посидеть дома вдвоем с Джилл, но ей нравилось везде бывать. Случалось, что им надо было пойти в три или четыре места в один вечер и она тащила Тоби из одного в другое.

– Боже мой, – смеялся Тоби, – тебе бы заведовать отделом общественной жизни у Гроссинджера.

– Я стараюсь для тебя, милый, – отвечала Джилл.

Тоби снимался в фильме на Эм-джи-эм, и график у него был изнурительный. Однажды вечером он вернулся домой поздно, совершенно измотанный, и увидел, что для него приготовлен вечерний костюм.

– Неужели мы опять куда-то идем, бэби? Мы же не посидели дома ни одного вечера за целый год, черт побери!

– У Дэвисов юбилей. Они страшно обидятся, если мы не придем.

Тоби тяжело сел на край кровати.

– А я-то мечтал полежать в горячей ванне и скоротать тихий вечерок. Вдвоем с тобой.

Но Тоби пошел на званный вечер. Ему всегда приходилось быть в форме, находиться в центре внимания, и, черпая новые силы из своего огромного энергетического ресурса, он развлекал гостей так, что все хохотали, и аплодировали, и говорили друг другу, какой Тоби Темпл блестящий комик.

Поздно вечером, лежа в постели, Тоби не мог уснуть: тело его было разбито, но в мыслях он заново прокручивал успехи прошедшего вечера, фразу за фразой, один взрыв смеха за другим. Он чувствовал себя очень счастливым человеком. И все благодаря Джилл.

Мама просто обожала бы ее!

В марте они получили приглашение на Каннский кинофестиваль.

– Нет уж, дудки, – заявил Тоби, когда Джилл показала ему приглашение. – Меня хватит только на то, чтобы доползти до унитаза в собственном туалете. Я устал, родная! Работал так, что вся задница стерлась.

Джерри Гутман, ведавший связями Темпла с общественностью и прессой, сказал Джилл, будто есть неплохой шанс на то, что фильм Тоби получит премию за лучшую киноленту, и его присутствие будет полезным. Он считал, что Тоби надо поехать, это важно.

В последнее время Тоби жаловался на постоянную усталость и бессонницу. На ночь он принимал снотворное, от которого утром чувствовал себя разбитым. В качестве средства, снимающего усталость, Джилл за завтраком давала Тоби бензедрин, чтобы он мог продержаться в течение дня. И вот теперь этот цикл подстегиваний и расслаблений начал на нем сказываться.

– Я уже приняла приглашение, – разочарованно произнесла Джилл, – но это можно переиграть. Ничего сложного, милый!

– Давай поедем в Спрингс на месяц и просто поваляемся на сале.

Она удивленно посмотрела на него:

– На чем?

Он сидел замерев.

– Я хотел сказать «на солнце». Не понимаю, почему у меня вышло «сало».

Она засмеялась.

– Потому что ты смешной. – Джилл сжала его руку. – Так или иначе, Палм-Спрингс звучит чудесно. Мне нравится быть вдвоем с тобой.

– Не понимаю, что со мной творится, – вздохнул Тоби. – Просто нет больше пороху. Старею, наверное.

– Ты никогда не постареешь. Еще меня переживешь.

Он расплылся в улыбке.

– Ты думаешь? Наверно, мой дух будет жить еще долго после того, как я умру. – Он потер затылок и сказал: – Пожалуй, пойду посплю немного. По правде говоря, что-то я себя не особенно хорошо чувствую. Надеюсь, у нас ничего не запланировано на сегодняшний вечер?

– Ничего такого, чего нельзя отложить. Я отпущу прислугу и сама приготовлю сегодня ужин. Будем только мы с тобой.

– Ну, это будет замечательно.

Он смотрел ей вслед и думал: «Господи, я же самый везучий парень на свете!»

Поздним вечером в тот день они лежали в постели. Джилл сделала Тоби горячую ванну и расслабляющий массаж, размяла его уставшие мышцы, мягко сняла напряжение.

– Ух, какая красота, – пробормотал он. – И как это раньше я обходился без тебя?

– Не представляю себе. – Она теснее прижалась к нему. – Тоби, расскажи мне про Каннский кинофестиваль. Я ни на одном еще не была.

– Это просто толпа ловкачей, которые съезжаются со всего мира, чтобы продавать друг другу свои паршивые фильмы. Это самое большое мошенничество в мире.

– Ты так говоришь, что становится интересно!

– Да? Вообще-то это действительно интересно в своем роде. Там полно всяких персонажей. – Он с минуту изучающе смотрел на нее. – Тебе в самом деле хочется поехать на этот идиотский кинофестиваль?

Она быстро покачала головой.

– Нет. Мы поедем в Палм-Спрингс.

– Черт возьми, в Палм-Спрингс мы можем поехать когда угодно.

– Правда, Тоби, это не имеет значения.

Он улыбнулся:

– Знаешь, за что я тебя так безумно люблю? Любая другая женщина стала бы приставать ко мне и проситься на фестиваль. Тебе до смерти хочется поехать, но разве ты говоришь хоть слово? Нет. Ты хочешь поехать со мной в Спрингс. Ты уже аннулировала наше согласие?

– Еще нет, но…

– Не делай этого. Мы едем в Индию. – Его лицо приняло озадаченное выражение. – Я сказал «в Индию»? Я хотел сказать «в Канны».