Квинт Лициний 2 - Михаил Королюк

Первая ласточка прилетела от "голоса Израиля". Неделю назад в новостном выпуске короткой строкой промелькнуло, что "по информации от осведомленных источников, в столице Афганистана силами безопасности проведены аресты среди участников антиправительственного заговора. По оценкам, число арестованных, большинство из которых составляют армейские офицеры, составляет несколько десятков человек".

Тогда меня как волной накрыла эйфория, накрыла и мягко, но неумолимо вознесла на вершины интеллектуального блаженства. Есть, попал, ай да удачливый я сукин сын! Есть первый зримый признак отклонения истории от знакомой колеи. Я, это я, я ее свернул, своротил в сторону! Я вошел в число людей, творящих Историю, впервые за обе свои жизни. Теперь эта новостная строчка – мой отпечаток на истории, моя отметина, зарубка. Сам решил, сам придумал как, сам провел операцию.

Мной овладело странное, гордое чувство, словно я внезапно, скачком вырос на три головы над толпой и теперь легко смотрю поверх голов.

Все рефлексии по поводу погубленных мною судеб я загонял в самый темный омут своего разума и чутко следил, чтобы это неназываемое "нечто", таящееся в глубине, под слоем осознанного течения мыслей, не всплыло на поверхность. Как только краем внутреннего ока замечал какое-то движение в том дальнем углу, тут же мысленно лягал, притапливая этих страшных мертвя… притапливая это безобразное "нечто" так, чтобы не нарушалась прозрачная благость дневного бытия. В наказание страшные картинки прорывались во сны, и я, холодея, просыпался рывком, словно стремясь сорваться с пыточного станка, а после долго ворочался, приглаживая взбаламученные мысли и зализывая на совести раны.

Ничего, думал я, ничего. Это того стоит. СССР с Афганистаном и СССР без Афганистана – это две большие разницы. Не говоря уже о самом Афганистане. И пусть я единственный, кто может в этом мире это оценить, мне этого достаточно. Ну… Должно быть достаточно. Успокоив себя так, я проваливался обратно то в зыбкие, словно сотканные из розовой паутины, то в тяжелые, словно топор мясника, сны.

В последующие дни сообщения о неудавшемся заговоре быстро перекочевали на другие радиоволны, не балуя, впрочем, дополнительными подробностями. Лишь сегодня я впервые обнаружил следы события в советском информационном пространстве. И вот я в который раз перечитываю, вбирая навечно в память, короткую, на три небольших абзаца, заметку с третьей страницы "Правды". Доклады посольских и разведок, пройдя через горнило обсуждений в ЦК, и, даже, возможно, на Политбюро, выкристаллизовались в чеканную позицию, каждое слово в которой имеет свой вес.

Я прикрываю глаза и медленно прокручиваю текст. "Правительство Афганистана обезвредило группу заговорщиков крайне левого толка".

Так… Заговорщики – не наши.

"Безответственные элементы, потерявшие связь с марксизмом-ленинизмом, нанесли вред мировому коммунистическому движению…"

Еще раз, для всех: заговорщики не наши. Осуждаем. Понятно.

"Небольшая группа экстремистов демагогией вовлекла в заговор некоторое число искренних патриотов…"

Вот здесь не понял, кого выгораживаем? Рядовых членов Халька? Хорошо, если так. Очень хорошо.

В завершающем абзаце – небольшое интервью лидера афганских коммунистов Бабрака Кармаля с призывом к единству всех левых сил страны и, коротко, сообщение о его предстоящем визите в СССР.

Тоже понятно, Парчам призывает остатки Халька влиться в свои ряды, а визит в Москву сразу после разгрома левацкого заговора дает этой партии определенную защиту внутри страны.

Жаль, что радио Кабула никак не ловится. Я б послушал.

С сожалением протер коркой остатки растекшегося по тарелке соуса и перевернул лист. Так, что у нас сюда, на четвертую полосу согнали?

Похороны Стаханова в Торезе. "Сегодня шахтерский Донбасс с глубокой скорбью проводил в последний путь выдающегося новатора производства".

Мощный взрыв в столице Ливана. Забастовка государственных служащих в Италии. Подпольная торговля новорожденными в Париже. Продолжается извержение вулкана Этна в Сицилии.

Да, воистину, "как страшно жить на свете, бабоньки!", особенно если этот "свет" – Запад.

"Спартак" заканчивает свой год в первой лиге матчем против грозненского "Терека".

В рубрике "новые имена" – фото дебютантки кино Ирины Алферовой. Короткое интервью с восходящей звездочкой. Я, кривовато улыбаясь, наискосок пробежался по рассказу о том, как глубоко перевернуло и перепахало ей душу вхождение в роль Даши в киноромане "Хождение по мукам". Хотя, кто знает? Вдруг я перебарщиваю с цинизмом?

Ну что ж, теперь за официальную часть, на первую страницу. Встреча Брежнева с Луи Арагоном – имел теплую дружественную беседу.

Торжественное заседание в Кремле, посвященное 60-летию революции. Приветственное слово Суслова… Я пробежался глазами по выступлению Михаила Андреевича. Слова в нем были приглажены так, чтобы не потревожить, не дай бог, ни одну извилину у слушателя. Текст соскальзывает с мозга, как вода с тефлоновой сковороды. Хорошо, хоть короткий.

А что наш дорогой Леонид Ильич? И я углубился в доклад Генерального "Великий Октябрь и прогресс человечества".

Сразу стало ясно, что Брежневу и Суслову писали разные люди. Если за велеречивым многословьем Суслова невозможно обнаружить мысль, стоящую обдумыванья, то в тексте Брежнева, выполненном в энергичном и, порой, даже рубленом слоге, каждый второй абзац взывал к диалогу. Странно, в прошлый раз я этого не замечал.

Вот, например, я зацепился взглядом за кусочек текста: "подводя главный решающий итог шести десятилетиям борьбы и труда, можно с гордостью сказать: мы выстояли, мы выдержали, мы победили!".

"Ох, — проворчал я про себя, — знал бы ты! Да не победили еще, дорогой товарищ. Дальше надо стоять и выдерживать…"

"Октябрь доказал возможность коренного изменения политических основ общества. Получен ответ на самый острый, самый животрепещущий вопрос политики: является ли монополия эксплуататоров на власть вечной или она может и должна быть заменена властью трудящихся".

"Вот как бы и да, и тут же и нет… – я задумчиво потер лоб, — и ведь на самом деле вопрос о неразрывности связи между властью и капиталом является одним из основных. Именно неверие в то, что эту связь можно разорвать и толкнуло основоположников на тезис об отмене частной собственности. Социал-демократы же считали возможным народовластие даже в условиях господства частной собственности. И кто оказался прав? Знаю ли я ответ даже сейчас?"

Я оторвался от мыслей и бросил обеспокоенный взгляд на часы. Так, еще пяток минут есть. Что там дальше?