Квинт Лициний 2 - Михаил Королюк

— Я сошью тебе штаны из березовой коры, — пообещал я зловеще, — если ты и впредь будешь так же громко разглашать интимные подробности нашей дружбы.

— Да ладно, ладно, — защебетала она, успокаивающе поглаживая меня по плечу, — просто это так неожиданно. В любом случае я буду с нетерпением ждать твоего подарка.

Я покосился на нее с подозрением.

— Правда-правда! В четвертом классе, — она со вздохом начала загибать пальцы, — Сеня подарил мне выжженный на фанерке рисунок "Ракета в космосе". В пятом – Пашка принес сплетенную из капельниц оплетку для авторучки, из трубочек в два цвета, йодом и зеленкой крашеных. Симпатичненькая такая. А в шестом Сеня опять отметился: приклеил к фанере "Портрет незнакомки" из "Огонька" и залакировал в три слоя. Красиво получилось, висит у меня над кроватью. Так что неси свой передник, не стесняйся.

— Хорошо, — покорно согласился я, — будет тебе и передник, будет и задник, все будет. Я таки перед тобой в долгах, как в шелках.

Разговор внезапно замер, словно корабль, со всего маха налетевший на риф.

Яся, посмурнев, что-то обдумывала, глядя куда-то в сторону. Потом тряхнула головой, поправляя волосы, и сказала:

— Да все нормально ты делаешь. Не торопись.

— Да я и не тороплюсь, — фраза выдавилась из меня неожиданно сипло, и я прокашлялся.

— И правильно. Тома сейчас сама себе не верит. Перепроверяет себя разумом, перестраховывается. Пройдет потом, нужно время.

— И это тоже пройдет, — согласился я с печалью в голосе и открыл дверь в класс, пропуская Яську вперед.

Верю – пройдет. Побыстрее бы только.

Тот же день, день.

Ленинград, Лиговский проспект

— Кто? — раздалось глухо из-за двери.

— Это Гагарин, Степан Васильевич, про нас договаривались, — зачастил мой агент.

В образовавшемся проеме возникла могучая фигура.

"Словно медведь на задние лапы встал", — запрокинув голову, я посмотрел на обещанного эксперта по джинсам. Он, в свою очередь, с сомнением посмотрел на меня, потом обиженно – на Гагарина.

— Этот, что ли? — он как-то сразу потерял к нам интерес. — Давайте быстрей, у меня еще дел куча.

— Этот, этот, — мелко закивал Гагарин, торопливо снимая ботинки, — вы удивитесь… Давай быстрее, — зашипел он мне, подсмыкивая носки.

Так в носках по коридору и пошли: впереди вразвалку хозяин квартиры, за ним – вровень ростом, но ровно в два раза уже в плечах – Гагарин, замыкал шествие я.

— Ну, давай, что ли, — кивнул мне эксперт, когда мы зашли в комнату.

Я извлек из сумки джинсы, раскатал и протянул:

— Значит так. Это – мой самопал. Я считаю, что качественный. Насколько – хотелось бы услышать от вас.

Степан солидно кивнул, принимая. Встряхнул и, вытянув на руках, неторопливо прошелся по брюкам взглядом. Повернул. Затем, совершенно неожиданно для меня, понюхал. Взял со стола лупу и изучил деним, снаружи и, вывернув брючину, внутри. Подергал, смял, отпустил.

— А что… Похож. Сильно похож. Но только похож, — со значением посмотрел на меня, — у тебя пятьсот первая модель от шестьдесят шестого года. Ну, якобы… Туда идет японский деним с красной нитью по заработанному краю. Особенность старых станков, которые Штаты скинули джапам в пятидесятые при модернизации своих заводов. Поскольку кроят джинсы так, чтоб максимально эффективно использовать материал, то заработанный край с красной нитью идет на этой модели вот здесь, по изнанке, вдоль всей гачи. У тебя этой красной нити здесь нет. Значит – материал не оригинальный.

Я кивнул, соглашаясь.

— Так-то деним неплохой… — протянул он раздумчиво.

— Греческий, — пояснил я.

— А, пакистанский хлопок. Ну, ничего, ничего… Плотность та же.

— Четырнадцать с половиной унций, — ввернул я.

Он бросил на меня быстрый взгляд, потом кивнул, соглашаясь, и продолжил:

— В носке, конечно, различия вылезут, но пока новье, только по этой красной нити различить и можно, потому как у япошек цвет от партии к партии гуляет. Не сильно, чуть-чуть, но как раз достаточно, чтоб греческий деним замаскировался. Та-а-ак, — протянул он, перевернул мое изделие и повторил. — Так. Ага. Вот смотри еще: "клюв" на кармане у тебя правильной формы, в те годы он был не так круто выгнут, как сейчас. Короткая застрочка на карманах сзади вместо заклепок сейчас – тоже правильно. А вот красный флажок здесь не из той оперы. В модели шестьдесят шестого все буквы были заглавными, а здесь – только первая.

— Не-не-не, — вскинулся я, — флажок же в семьдесят первом поменяли, сейчас эта модель с таким флажком идет.

— Все верно, — кивнул Степан, — но тогда же и "клюв" стал круче. Так что: или современный флажок и "клюв" круче, или все как тогда.

— Ага, понял, — согласился я.

— Так… Пуговки не брякают, окей. Оригинальные. Заклепки тоже как оригинальные. Или очень на них похожи. Нитки хэбэ?

— Обижаете.

Он зажег спичку и подпалил кончик нитки на изнанке:

— Да, плавится. Молодец, цвет хорошо подобрал.

— В луковой шелухе варил… Сложно правильно время подобрать. Приходится несколько раз вытаскивать, сушить, смотреть цвет. Потом еще доваривать, — признался я.

— Угу, так и есть, — покивал он. — Ну, давай тогда швы еще посмотрим… Чего улыбаешься?

— Вспомнил роман Богомолова. Читали "В августе сорок четвертого", как документы у немецкого диверсанта проверяли? Очень похоже. Мастика… Чернила… Скрепки…

— Да, наша служба и опасна, и трудна, — улыбнулся Степан, — но швы я все равно посмотрю… Так… Так… А тут? Угу…

Он встряхнул джинсы на вытянутых руках и еще раз рассмотрел их издали.

— Ну что, — взглянул на застывшего изваянием Гагарина, — прилично. Даже очень прилично. Поздравляю. Как тебя, говоришь, зовут? — посмотрел на меня.

— Андрей.

— Давай пять, Андрей, — моя ладонь утонула в его лапище. Пожал он ее, впрочем, очень деликатно. — Так вот, итожу. На весь город наберется максимум человек сто… Да, даже меньше, кто отличит твое шитье от оригинальных ливайсов. И на галёре они не покупают. Так что… Я не против.

Я коротко глянул на счастливо порозовевшего Гагарина.

— Да мы на галёре и не хотим пока светиться, — затараторил он, прижав руки к груди. — Попробуем сначала через комки.

— Ну, тогда вообще без вопросов. Симпатично сшито, — он о чем-то ненадолго задумался, наклонив голову, и длинные русые волосы закрыли пол-лица. — Другие модели делать будешь?

— Шестьсот восемьдесят четвертую модель хочу заделать. Чтоб в тренде быть. И юбку. Негоже девушек обходить вниманием, — улыбаясь, пояснил я, — и рубашки… Ну, что в Гонконге шьются. Если фурнитуру достану.