Волчара выходит на след - Кирилл Казанцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь, когда осталось сделать последний шаг, он начал понимать, что этот шаг не принесет ему никакого облегчения. Что и после достижения этой выстраданной треклятой цели внутри так будет впредь стоять звенящая пустота. И жизнь его уже никогда не обретет былого смысла.
– Нет. Я не буду нажимать на кнопку, – неожиданно для себя самого произнес он вслух, и все говорившие разом замолчали.
– Что, Андрюха? Что ты сказал? – спросил Славкин.
– Я сказал – взрывайте сами.
– Ну, браток, тебе не угодишь, – желчно обронил Санек. – Ты уж не раскисай, будь добр. Хотя б сейчас. Ну же! Соберись и подключайся.
АЛИНА
– Они исчезли, – сказал Самвел, и на лицо его словно туча набежала. – Совсем пропали. Просто как под землю провалились! Уже целые сутки – ни одного звонка.
– А я говорил тебе, что не надо туда соваться? Говорил, да? Нельзя было туда людей посылать. У них там такая охрана, что сразу же заметят. Наверно, вертолетом их и засекли.
– Наверное, ты прав, Ашот-джан, – повинился Самвел, – не надо было.
– И что теперь делать? Как их теперь оттуда вытащить? Этот твой Бельдин ни за что их не отдаст. Еще неизвестно, как он там все это повернет. Может и в Москву сообщить.
– Нет. Не может. Это ему совсем не нужно. Не думаю, что сообщит.
– У-у, чет! Ничего еще не сделали! Ничего не добились! А уже семь человек потеряли! Семь человек, да! Семь трупов! А все ты, брат, со своими чертовыми шмазами-алмазами. Не надо было мне тебе слушать. Знал бы, что так получится…
– Теперь уже все равно поздно, Ашот-джан. Теперь же назад не вернешь.
– И этот еще твой Сазонов?! Что с ним теперь делать? Надо его немедленно зарыть. Чтобы и запаха не осталось!
– Нет. Нельзя. Рано еще, – возразил Самвел. – Он еще может пригодиться.
– Куда пригодиться? Зачем пригодиться? Что ты, как бабка старая, всякие банки-слянки собираешь?
– Я тоже так думаю, Самвел, – осторожно вставила Алина. – Лучше бы от него избавиться.
– Ты думаешь? Еще и ты тут думаешь?! Я тебя спрашивал, да? Еще раз рот раскроешь, вообще выгоню! Говорить будешь, только когда я сам тебя спрошу, поняла?! Она думает. Еще и она думает, – пробурчал Самвел, и на его круглых лоснящихся нависших над подбородком щеках выступили багровые пятна. – Все кругом думают! Один я только ничего не думаю. Совсем тупой, да.
– Что ты кипятишься, как чайник? Никто тебя тупым не называл, – подождав, пока брат немного успокоится, примирительно продолжил Ашот. – Но из дома его все равно убирать надо. Даже эта твоя курица правильно говорит.
– Хорошо. Уберем. Завтра.
– Нет, Самвел. Сегодня. Пока он здесь – совсем неспокойно. Кто там знает, что у этого дурака Степанчука на уме.
– Ладно, Ашотик. Сейчас отправлю. Может, ты и прав. Только куда его лучше спрятать?
– К Чепурному в Филаретовку на дачу.
– Да. Наверно, так пойдет. Это надежно, и не так далеко от города. И с нами не связать. А ты куда вскочила?
– Мне же, Самвельчик, еще на работу.
– Никуда сегодня больше не поедешь. Пока здесь будешь.
– Хорошо. Я только позвоню, – сказала Алина, но, похолодев под угрюмым пронизывающим взглядом Арутюняна, тут же поправилась: – Попозже.
Высокая тяжелая створка медленно и беззвучно отъехала в сторону, и черный, похожий на мрачный катафалк «Лэндкрузер-Прадо», со слепыми, полностью затонированными стеклами, тихо урча отлаженным движком, выкатился за ворота.
Алина, сгорбившись, ни жива ни мертва от страха, стыла на заднем сиденье, зажатая между скованным наручниками Сазоновым и ужасным на вид небритым боевиком, похожим на огромную злобную обезьяну. Она все-таки сумела позвонить. Улучив момент, закрывшись в туалете, прошептала в трубку: «Сегодня. В Филаретовку» – и сразу же отключилась. Теперь, удерживая двумя положенными одна на другую ладошками подрагивающую в нервном тике коленку, прикрыв глаза, она гадала – понял ли ее Комов, сумеет ли за прошедшие после ее сообщения два часа организовать нападение. «Неужели Самвел все-таки узнал об этом звонке? – мучилась догадками она. – Может быть, его образины сумели каким-то образом прослушать мой телефон? Если же нет, то зачем тогда он меня вместе со своими отморозками и Сазоновым отправил в Филаретовку? Зачем?! Он же ничего не объяснил. Просто рявкнул: «Поедешь с ними!» И все… Зачем? Я что теперь у него – тоже пленница, как и этот Сазонов?»
«Нет! Не понял Саша. Не успел! – все больше холодея от страха, убеждалась она в собственной правоте. – Вот уже и город давно закончился. И за кладбище проехали. Теперь до Филаретовки – рукой подать. Не больше получаса!»
Машина, плавно покачиваясь, съехала с шоссе на второстепенную дорогу. Разогналась. Прытко зашелестела по гравию, поднимая в воздух густые облака перемешанной со снегом пыли.
За очередным крутым поворотом сразу же за покореженным дырявым навесом остановки напротив тропинки, ведущей через поле к первому дачному комплексу, бросился в глаза стоящий почти поперек дороги зилок-самосвал, подпертый домкратом. Рядом, у пробитого колеса чумазый, серый от дорожной пыли водитель с балонником в руке.
– Не тормози, – сказал сидящий впереди Ваха.
– Нэ могу, – хмуро отозвался сжимающий руль «Лендровера» боевик. – Он же, сука, всю дорогу перекрыл, да!
– По кустам объезжай.
– Нэ могу по кустам. Там же болото. Еще не совсем замерзло. Застрять можем.
– Вот, блят! – возмутился Ваха. – Может, его столкнуть бампером?
– Нэт. Не осилю. Он тяжелее меня.
– Мерет кунем! Тогда иди посмотри, что он там копается. Нет, подожди. Вдвоем пойдем, – сказал Ваха. Вытащил из-под куртки «макара». Дослал патрон в ствол и, поставив на предохранитель, сунул обратно в наплечную кобуру.
Алина на секунду приоткрыла глаза и тут же снова испуганно зажмурилась. Съежилась в страшном ожидании: «А что, если начнут стрелять?! Могут же и в меня попасть запросто!»
Первый пистолетный выстрел прозвучал глухо, как звук от детского пистона. Потом еще один. Потом – короткая автоматная очередь. Сидящие по бокам гориллы резко со стуком отбросили дверцы. Вывалились наружу, сходу открывая огонь. Алина инстинктивно рванулась за ними из салона, но Сазонов успел поймать ее за край пальто, с силой дернул на себя:
– Нельзя! Сидите! Пригнитесь!
– Это Комов! – скорчившись на полу, взвизгнула Алина. – Это точно он! Я ему звонила!
– Хорошо. Не сейчас. Еще сильней пригнитесь и молчите.
Раздался звонкий тюкающий удар в лобовое стекло. Еще один. И еще. И оно зашелестело, поползло вниз. Словно протяжно вздыхая, осело, разлетаясь на мелкие осколки. Грохот продолжающейся перестрелки ворвался в салон. Услышав приглушенный короткий стон, Алина посмотрела на Сазонова. Он сидел, низко наклонив голову, почти касаясь ею поджатых коленей. Взгляд ее зацепился за кусочки ярко-желтого поролона, выглядывающие из рваных, с неровными краями отверстий в спинке находящегося напротив него сидения.
– В вас попали?! – вскрикнула она. – Попали, да?!
Неожиданно выстрелы смолкли. Наступила полная, звенящая в ушах тишина. А потом громкий хруст гравия под чьими-то ногами, и через мгновение в проеме распахнутой дверцы появилось всклокоченная голова Комова:
– Вы, Алина Васильевна?! А что вы здесь делаете?!
– Саша, он, кажется, ранен! – с расширенными от ужаса зрачками прошептала Алина, обхватив руками подбородок.
– Ранен?! Андрей Степанович! Вы как?! Вас ранили?! Куда? Алина Васильевна, выйдите, пожалуйста. Вы мне мешаете. Валера, он ранен! – куда-то в сторону прокричал Комов. – Слышишь? Срочно нужна аптечка!
– Заберите меня с собой! – мертвой хваткой вцепившись в Комова, срываясь на визг, заорала Алина. – Куда угодно, слышите?! Куда угодно! Я больше не могу, не могу туда возвращаться!
Подбежавший Кротов тут же влепил ей увесистую пощечину, так, что голова Алины отшатнулась назад, и она отлетела от Комова, с трудом удержавшись на ногах:
– Заткнись! И без истерик! Не мешайся! Кладем его на спину, Саш. Аккуратно.
Сазонов, с трудом разогнувшись, распластался на заднем сиденье, не отрывая от живота густо залитых темно-вишневой кровью ладоней. Лицо его было мокрым от пота и очень бледным. Рта почти не видно – только жесткая полоска плотно сведенных губ.
– Да, бля, – сказал Кротов, с заметным усилием расцепив и разведя в стороны руки раненого и осторожно пощупав его напряженные каменные мышцы вокруг залитого кровью пулевого отверстия чуть ниже и правее пупка. – Степаныч, ты что-нибудь ел сегодня?
Сазонов чуть заметно покачал головой.
– Это очень хорошо. Плохо другое… У нас нет ни противостолбнячной сыворотки, ни даже обезболивающего. Придется потерпеть, Степаныч. Потерпишь, ладно?
С треском разодрав зубами упаковку бинта, Кротов быстро распустил его, собрал, сбил в бесформенную кучу и, закрыв рану, опустив задранную одежду, снова аккуратно сложил поверх нее подрагивающие руки Сазонова.
