Лучезарная звезда - Ольга Романовская

— Спорное утверждение. Впрочем, Дотсеро всегда мил.

— Вы его знаете?

Вместо ответа — фырканье.

— Кажется, я уже видела его… Да, на Исте!

— Раз видела, то иди, поздоровайся. Ты ведь хочешь с ним поговорить?

— А можно?

— Можно. Даже нужно. Слезай, ты мне надоела!

Принцесса соскользнула на землю, но подойти к мальчику не решалась.

— А Дотсеро — это кто?

— Внук Ильгрессы. Он у нас любитель природы, — усмехнулся бог, — заботиться обо всех растениях и зверушках. Дотсеро совершенно безобиден, так что иди. Пусть и у него заболит голова от твоей болтовни.

Пропустив последнее замечание мимо ушей, девушка удивленно спросила:

— Разве у Ильгрессы есть дети?

— Уж внук точно есть, значит, и дети имеются. Кое-кого ты даже знаешь.

Дотсеро поравнялся с ними и снял колпачок.

— Здравствуйте! Бабушка ждет вас. — У него был звонкий детский голос.

— Ну, здравствуй. Опять шляешься там, где могут увидеть люди? Смотри, бабушка надерет тебе уши!

— А меня никто не видит.

— И на Исте тоже? Я знаю, по крайней мере, двоих, кто лицезрел тебя во всей красе.

— Им можно, — улыбнулся Дотсеро. — Не сердитесь, Вы же на самом деле не сердитесь, только делаете вид.

— Ладно, умник, что еще скажешь?

— То, что я, как Вы и просили, все передал бабушке.

— Спасибо. — Голос его потеплел; мальчик оказался прав, недовольство было напускным. — Она в Астере?

— Да. Пытается спасти людей от пагубного влияния Шека и его хозяина, — вздохнул мальчик и серьезным, так не вязавшимся с его беззаботным видом, голосом добавил: — Там, за поворотом, были демоны, я прогнал их.

Стелла удивленно посмотрела на него: такой маленький, безоружный — и прогнал демонов?

— Внешность бывает обманчива, — тут же последовал комментарий «чтеца мыслей». — Он не такой уж маленький и беззащитный. Кстати, Дотсеро, познакомься с любительницей задавать вопросы. Это та самая, которую пожелала видеть твоя бабушка. Зовут Стелла.

— Приятно познакомиться. — Дотсеро снова снял колпачок и широко улыбнулся. — Ты очень милая девушка.

— Да, конечно! — Мериад фыркнул и закатил глаза. — Если хочешь, можешь забрать это сокровище себе.

— Я бы с радостью, но не могу. А она все равно хорошая.

Мальчик нагнулся и, поманив к себе принцессу, прошептал, лукаво посматривая на ее спутника:

— Знаешь, он прав, не все таково, каким иногда кажется. И даже его можно заставить поступать по-твоему. Всего можно добиться ласковым словом.

Стелла удивленно подняла брови, хотела что-то спросить, но Дотсеро поднес палец к губам.

Рассмеявшись, он плеснул в них водой, и исчез.

— Озорной мальчишка! — усмехнулся бог и резким движением стряхнул с себя холодные капли. — Из вас вышла бы отличная пара.

Глава X

Ночь была темная. Холодная роса упала на траву и переливалась в призрачном свете серебряного светила. Луна, царица ночи, неторопливо плыла по небу от одной звезды к другой, но не спешила освещать сгусток мрака у своих ног.

Стелле не спалось; она ворочалась с бока на бок, то и дело бросая беспокойные взгляды на небо. Ей казалось, что вокруг сгустились лиловые тени, стремящиеся подобраться ближе к костру.

И снова этот тихий протяжный звук…

Ей было бы гораздо спокойнее, переночуй она под крышей, но места ночевок от нее не зависели. Хотя, справедливости ради, прошлую ночь она провела в какой-то деревне. Одна. Стоило ей отвязать поклажу, как Мериад куда-то исчез и появился только утром, когда она уже смирилась с тем, что отныне ей придется идти пешком. Впрочем, его исчезновение заметила только она: иллюзия во дворе довольно хрупала сеном, зато не обменивалась с принцессой ехидными комментариями.

Сегодня они ночевали под открытым небом. Вернее, ночевала только она, а бог по обыкновению скрылся из виду, оставив девушку самостоятельно обустраивать свой быт и спальное место. Интересно, а спят ли боги?

Протяжный звук повторился вновь.

Принцесса встала, прошла мимо спящего Шарара и остановилась у жидкого куста возле пригорка, ежась от ночного ветерка.

Рядом блеснули голубые огоньки, блеснули, зажглись снова, поднялись над землей, закружились в медленном танце и, вспыхнув, окончательно погасли.

— Злые духи резвятся, — подумала Стелла и, разогнав рукой дымку, поднимавшую от воды (рядом был ручей), перешагнула на другой берег.

Перед ней мелькали светлячки; из-под ног с кваканьем прыгали лягушки, привлеченные влагой.

Беспокойную ночную тишину разрезал скрежещущий смех, эхом разлетевшийся над лугом. Свечение, похожее на ультрамариновый рассвет, разлилось над головой, выхватив из мрака кусочек неба и земли.

Принцесса вздрогнула и отступила назад, во мрак. Теперь он не казался таким уж пугающим, гораздо страшнее было там, впереди, в полосе сине-зеленого света. Она нечаянно наступила в ручей, ноги тут же промокли, но разве сейчас это важно?

Сияние превратилось в туман и, сгустившись, обрело форму человеческой фигуры.

— Так вот ты какая. — Голос был хрипловатый, тихий, но удивительно четкий. — Такая молодая, такая хрупкая, но смелая. Ты действительно не боишься?

Стелла молчала. Все внутри нее содрогалось от страха, от первобытного животного страха, парализующего движения и мысли, отравляющего ядом кровь. Но ведь голос не угрожал ей.

— Мне передали, что тебе нужно счастье. Ты сказала, что я не могу его тебе подарить. А если могу? Если ты будешь счастлива, ты отдашь мне Лучезарную звезду?

— Это невозможно. — Вместо слов из горла вырвалось бормотание, но ее поняли.

— Для меня нет ничего невозможного. Я знаю, где твое счастье.

Страх ослабил хватку, ей вернулся дар речи, а вместе с ним — способность мыслить и возражать этому голосу.

— Счастье — хрупкая вещь; оно постоянно ускользает. Разве кто-то может сказать, где прячется счастье? Сейчас оно здесь, а через мгновенье его там нет.

— Ты не глупа. — Фигура вышла из оболочки тумана и остановилась в нескольких шагах от принцессы. Несмотря на то, что обладатель голоса был так близко, девушка никак не могла рассмотреть черты его лица. Все, что она успела заметить, это то, что и в отце, и в дочери течет южная кровь. — Но ты забыла, что есть сила, которой подвластно все.

— Нет, не все. — Былая уверенность возвращалась к ней по крупицам; теперь она не боялась смотреть на него. — Вы не можете подарить кому-либо счастье, потому что не знаете, что это такое.

— Откуда такая уверенность? Ты совсем меня не знаешь.