Ключ к счестью - Джейн Фэйзер

Возможно, толстяк не имел в виду ничего дурного, но Пен чувствовала на себе его пронзительные глазки и сильнее натягивала капюшон.

— И куда же путь держите, мистрис?

Она ничего не ответила, однако толстяк не отставал.

— Не привыкли небось без конюха, верно?

Хозяйским жестом он положил руку на седло ее коня. Пен продолжала хранить молчание, глядя прямо перед собой на мутные воды реки. Кожаный кошелек, спрятанный под плащом, показался ей вдруг ужасно тяжелым и находящимся у всех на виду. Интересно, видел этот человек, как она доставала его, когда платила за переправу?

Мужчина умолк, но руку с седла не снял и тихонько насвистывал сквозь пустоту на месте нескольких передних зубов.

Паром ткнулся в деревянные мостки противоположного берега. Лошади, привыкшие к погрузке и выгрузке, начали выходить на твердую землю. Вильям снова забеспокоился. Пен натянула повод. Она ощущала совершенную беспомощность под неотступным взглядом мужчины, продолжавшего насвистывать. Он казался ей воплощением всего угрожающего, опасного. От него исходила молчаливая угроза… И почему он, черт побери, не снимает руку с ее седла?

Она вынуждена была подождать, пока другие лошади со своими хозяевами не сойдут на берег, потому что боялась, как бы Вильям не помешал спокойной высадке.

— Идем, Вильям, — сказала она в конце концов, натягивая повод.

Конь рванулся вперед, чтобы скорее очутиться На берегу, и Пен, потеряв равновесие, чуть не упала ему под копыта.

— Тихо! — прикрикнул на животное мужчина в домотканой короткой куртке и положил жесткую руку на уздечку поверх руки Пен.

Его лицо было совсем близко, от его дыхания шел запах лука и несвежего пива.

— Давайте подмогну вам, мистрис, как вы совсем одна, — сказал он, ощерившись улыбкой.

Скорее всего он не задумал ничего плохого, но в голове у нее мелькнули события той, предрождественской, ночи, и страх заполнил ее всю.

Она толкнула его локтем в толстый живот и, пока он приходил в себя от удивления, выхватила из рукава свой маленький кинжал и вонзила в мясистую руку, протянутую к уздечке.

Мужчина с проклятием отпрянул, зажав рану другой рукой, из‑под пальцев показалась кровь.

Он продолжал осыпать ее руганью, в то время как она тянула Вильяма на пристань, преодолевая его сопротивление. Со всех сторон на них смотрели люди, не сразу поняв, что произошло. А когда поняли, стали приближаться к ней. Двинулись на нее плотной массой.

Не выпуская из руки кинжала, с которого капала кровь, она подтащила коня к лежащему на земле бревну и с его помощью сумела, забыв обо всех правилах приличия и изящества, больно ударившись обо что‑то коленом, взгромоздиться в седло.

Вильям был неприятно удивлен, когда она яростно ударила его ногами в бока, но послушно рванул с места и галопом помчался по узкой аллее, ведущей от берега. Сзади слышались крики, топот, но Вильям оторвался от преследователей, которые, надо сказать, не были чересчур настойчивы.

Насколько она помнила, таверна мистрис Райдер стояла совсем недалеко от переправы, но сейчас не хотела сразу туда направляться: нужно было сбить с толку возможных преследователей, подождать, пока уляжется ажиотаж.

Только оказавшись в лабиринте улиц и аллей вдалеке от реки, она ощутила себя в безопасности, да и место было хорошо знакомое: неподалеку от владений Брайанстонов. Страх преследования исчез, но другое чувство, не менее тягостное, возникло со всей неизбывной силой: потребность добраться наконец до основы, до корня страшной тайны, терзающей ее по вине обитателей грандиозного дома, до которого отсюда рукой подать. Ноги ее там больше не будет! Пускай на их доме висят, как сейчас, флажки, сообщающие, что хозяева здесь и готовы к приему визитеров, путь для нее туда закрыт. Во всяком случае, до разгадки… А то, о чем оповещают эти лоскуты материи, очень кстати: значит, этих людей сейчас нет в Хай‑Уикоме и они с Оуэном смогут без особых помех попытаться выяснить все, что им нужно.

Еще несколько поворотов, несколько улиц — и она снова повернула к реке, чтобы подъехать к переправе с другой стороны. Перед тем как выехать на берег, Пен остановила коня на углу и выглянула оттуда. Все было спокойно: у воды играли ребятишки, выискивали раковины, пытались поймать угрей и другую рыбешку. Паром плыл посреди реки, возвращаясь в Ламбет с новым грузом.

Пен подъехала к таверне — над соломенной крышей вился дымок, окна плотно прикрыты ставнями от стужи.

У садовой калитки она сошла с коня, подвела его к входной двери, постучала бронзовым молотком.

Сейчас она была совершенно спокойна, до удивления. Четко знала, что делать и как. Знала, что выполнит то, что наметила.

Открыла дверь маленькая девочка — она смотрела во все глаза на Пен, держа палец во рту.

— Дома мистрис Райдер?

Вместо ответа ребенок повернулся и прокричал (палец оставался во рту):

— Мам!

На крик появилась хозяйка.

— Иди к своим игрушкам, Элли, — сказала она и, вглядевшись в Пен, добавила:

— Вы та самая молодая леди, которая была с шевалье? Вас тогда ранили…

— Да, вы правы. Он сейчас здесь, мистрис?

— Еще в постели. Прибыл на рассвете и сразу в постель. Молодой Седрик тоже спит…

Что ж, так она и думала: он не торопится выполнять обещание. Этого она ожидала. Потому и приехала.

Пен вошла в дом.

— Я поднимусь наверх, — сказала она не допускающим возражений тоном. — Прошу сказать Седрику, чтобы он позаботился о моей лошади… Ах да, шевалье придется прервать свой сон и ему потребуется горячая вода, чтобы умыться. Он отправляется в путешествие на несколько дней.

Мистрис Райдер позволила себе выразить некоторое удивление.

— Он ничего не говорил об этом, мадам.

— О, конечно, он ведь был таким усталым на рассвете, не правда ли? Можете мне поверить, именно это он собирается сделать, как только проснется. А до этого пожелает позавтракать, и будет хорошо, если вы пришлете ему то, что он любит. Вы, конечно, знаете его вкусы.

Сказав все это, Пен с ослепительной улыбкой проследовала по лестнице наверх.

Комнату она нашла сразу и не раздумывая властно постучала в дверь.

— Седрик… — раздался голос изнутри. — Какого черта ты ломишься спозаранку? Я тебя не звал.

Пен вошла, раздвинула занавески кровати.

— Доброе утро, Оуэн.

Он сел, мгновенно забыв про сон.

— Пен! Какого… Что вы здесь делаете?.. И почему ножик торчит у вас из рукава?

Какой у него острый взгляд. Она уже успела забыть о своем грозном оружии.

— Ах, это… — ответила она как можно небрежнее и взяла кинжал в руку. — На переправе… там был один мужчина… Мне показалось, у него дурные мысли по отношению ко мне, и я… я постаралась, чтобы они не воплотились в жизнь.