Чекисты рассказывают. Книги 1-7 - Александр Александрович Лукин

— только пешки в большой игре. Нужно пробиваться к главарям эмигрантских организаций, а через них — к заправилам японской разведки. Пробиваться тонко, умело… Сейчас самый момент воспользоваться советом Дерибаса».

— Может, окажет содействие генерал Сычев?

Куксенко удивленно вскинул брови:

— Ты с ним знаком? — В голосе прозвучала ирония.

— Моя невеста привезла письмо от генерала… Она у него служила…

— Невеста?. Как ее звать?

— Ольга Ремизова.

— Почему молчал до сих пор?

— Да вроде бы ни к чему…

— Гм… Ольга Ремизова?.. Я поговорю.

Спустя несколько дней Лангового зачислили учетчиком на Мулинских угольных копях. Там же дали комнату.

Дерибас вышел на улицу. Потеплевший весенний воздух, голубое небо, звонкая капель — все наполняло душу неосознанной радостью. Он забыл о делах, о тревогах и дышал полной грудью. Все внутри пело, радуясь наступлению весны.

Дерибас был оптимистом. Он любил жизнь и в те считанные минуты, когда мог позволить себе оторваться от дел, заново открывал окружающий мир и радовался всему, как ребенок.

Столовая для сотрудников ОГПУ находилась на первом этаже невысокого кирпичного здания на площади Ленина. Этажом выше располагался небольшой зал, где были столы для игры в бильярд.

Дерибас быстро съел свой обед и поднялся в бильярдный зал.

Играл с увлечением и даже с азартом. Он любил эту игру. Долго ходил вокруг стола, выбирая направление, прицеливаясь кием. Очень огорчался, когда делал промах или удар был неудачным. После двух часов игры Дерибас взмок и отправился в душ.

Вечером Невьянцев доложил:

— Вернулся один из связников Лангового. Во время боя с нашим отрядом связник притворился убитым. После того как банда Куксенко бежала в Маньчжурию, он явился к командиру отряда, а тот доставил его ко мне.

— Что он рассказывает?

— Все нормально. Куксенко принял Лангового. Сейчас они на той стороне.

У Грачева уже побывал курьер от Белых, сообщивший об удачном устройстве Белых в Хабаровске. Но поездки курьеров через границу становились все труднее, и Грачев не хотел рисковать таким ценным человеком, как Белых. Поэтому договорился о переписке с ним при помощи специального кода.

Грачев был очень обрадован, когда получил письмо, в котором Белых сообщал, что ему удалось прочно обосноваться и подготовить условия для работы. Грачев послал Белых тотчас же ответное письмо:

«Уважаемый Николай Георгиевич!

Получил от вас весточку и рад, что вы работаете в любимой отрасли сельского хозяйства. Я живу ничего себе, с голоду не дохну, хозяйство налаживается, только на сынка Володю нет больше надежды. Молод, неопытен в хозяйстве, да и здоровье его плохое, так что вместо него придется посылать на заимку Гришу. Он крепкий паренек.

Сам я живу то на заимке, то уезжаю по закупке масла. В городе бываю редко. Жду с нетерпением письма от вас. Адрес: Харбин, Мадягоу, Чистая улица. Наталье Григорьевне Назаровой. А она передаст мне».

Передавая это письмо Невьянцеву, Белых пояснил:

— Грачев не пользуется шифром. Он считает, что любой шифр можно раскрыть и тем провалить дело. Предпочитает личные переговоры, посылку связников и письма с условностями. Данное письмо следует понимать так: вместо связника Володи, который должен был явиться ко мне с новыми инструкциями, деньгами и получить информацию, прибудет Гриша, которого я тоже знаю по Харбину. Что касается поездок Грачева по закупке масла, то он ездит добывать оружие.

— Все ясно.

— Я подготовил ответное письмо Грачеву. — Белых передал Невьянцеву исписанный лист бумаги.

«Уважаемый Герасим Павлович!

Спасибо за весточку, рад за вашего младшего сынка Гришу, что из него получается такой хороший человек. Я живу и ожидаю лучшего. С 6 октября по 15 еду в отпуск на охоту в тайгу. С 20 октября по 1 ноября получаю еще отпуск и думаю его использовать тоже вне Хабаровска. Пишите подробнее, как идет ваше хозяйство, управляетесь ли со своими ребятами по хозяйству, или еще на время страды приглашаете рабочих со стороны? У меня хозяйство пока, можно сказать, еще молодое, и вот, по силе возможности, работаю, авось чего и достигну. Возможности у нас имеются. Взялся сейчас за культивирование винограда и во что бы то ни стало докажу и выращу. Слышал, что вы достигли в этой области больших успехов, надеюсь, что не откажете поделиться со мной опытом. Так что надежда на вас.

Привет. Знакомый ваш Николай».

— Как понимать это ваше письмо?

— Здесь условностей немного, — пояснил Белых. — Прежде всего я ответил Грачеву, что против приезда связника Гриши не возражаю. Буду ожидать его с 6 октября по 15, как мы договорились, через день. Дополнительно, на всякий случай, назначаю встречи на 20 октября и 1 ноября. Места для встреч мы обговорили раньше. Одно из них находится на окраине Никольск-Уссурийска, другое — в Хабаровске. Я информирую Грачева, что возможности для развертывания работы ТКП имеются, но главное — достать деньги (виноград). В этом я прошу оказать мне помощь, «поделиться опытом».

Получив письмо от Белых, Грачев обрадовался. «Будет о чем информировать полковника Накамуру и подо что получить дополнительные деньги. Опираясь на Белых, можно активнее развертывать работу в Приамурье!»

Два раза в месяц Грачев появлялся на станции Пограничная: приезжал за несколько минут до прибытия пассажирского поезда, старался найти укромное место, укрыться от посторонних глаз. Отыскав среди проводников нужного человека, Грачев передавал ему сверток и тут же удалялся. Через Пограничную проходила надежная и отработанная цепочка связи с Советским Союзом.

До сих пор получалось так, что Грачев появлялся в то время, когда кончалась смена Шаброва и он уже был дома. Но однажды днем они все же столкнулись.

Это был пассажирский поезд, следующий во Владивосток. Шабров проверял ходовую часть вагонов.

Стояла осень, сухая и теплая. Все радовало глаз: пестрый наряд берез, синее безоблачное небо, чистый прозрачный воздух. Настроение у Шаброва было приподнятое.

У одного из вагонов он увидел Грачева. Решение созрело в одну секунду. Когда Грачев поравнялся с Шабровым, тот слегка наклонил банку с маслом и прислонил горлышко к свертку.

Масло пролилось на бумагу. Грачев остановился, посмотрел на сверток. На его лице вспыхнуло негодование. Он хотел было обругать или ударить Шаброва, но последний опередил:

— Дорогой господин, извините! — Шабров стоял, полусогнувшись, перед Грачевым с виноватым видом. — Я сейчас все исправлю, — заторопился он. — Ради бога, не ругайте меня. Это грозит мне большими неприятностями. Постойте, пожалуйста, здесь, я мигом принесу чистый лист бумаги.

Грачев в растерянности остановился. «Литература должна быть отправлена, но с таким пятном посылать нельзя!»

— Давай. Побыстрей. Сколько минут еще будет