Осколки чести - Лоис Буджолд

Мехта выглядела озадаченной.

— Вы перестали заикаться, — заметила она.

— Да… — Корделия остановилась рядом с аквариумом, с интересом разглядывая его. — Действительно. Как странно. — «Камень ломает ножницы…»

Она сняла крышку с аквариума. К горлу подступила знакомая дурнота — смесь страха и трепета. Она словно невзначай зашла к Мехте со спины, держа в руках цепочку и рубашку.

«Я должна сделать выбор. Я должна сделать выбор прямо сейчас. Я выбрала — пора!»

Она метнулась вперед, накидывая пояс на шею врача, заломила ей руки назад и крепко обмотала запястья другим концом цепочки. Мехта издала сдавленный писк. Держа ее сзади, Корделия прошептала ей на ухо:

— Сейчас я снова позволю вам дышать. Надолго ли — зависит от вас. Вы будете вкратце ознакомлены с настоящими барраярскими методами допроса. Прежде я их не одобряла, но в последнее время начала понимать, что порой без них не обойтись — например, когда ты безумно торопишься.

Нельзя позволить ей догадаться, что я притворяюсь.

— Сколько человек Тейлор расставил вокруг здания, где их посты?

Она слегка ослабила хватку. С остановившимся от страха взглядом Мехта выдавила:

— Нисколько!

— Все критяне — лжецы, — пробормотала Корделия. — Да и Билл не дилетант. — Она подтащила доктора к аквариуму и погрузила ее голову в воду. Та отчаянно сопротивлялась, но Корделия — более высокая, сильная, лучше тренированная — удерживала ее с такой неистовой силой, что сама себе изумлялась.

Мехта обмякла, начиная терять сознание. Корделия вытащила ее и позволила пару раз вдохнуть.

— Не хотите пересмотреть свою оценку? — «Господи, а что если это не сработает? Теперь они уже ни за что не поверят, что я не агент».

— Ох, не надо, — просипела Мехта.

— Ладно, поплавай еще. — Она снова мокнула ее. Вода качалась и выплескивалась из аквариума. Корделия видела сквозь стекло лицо Мехты, странно искаженное, мертвенно-желтое в причудливых бликах от камушков на дне. Изо рта вырывались серебристые пузырьки воздуха, струившиеся вокруг ее лица. Некоторое время Корделия зачарованно наблюдала за ними. «Под водой воздух струится словно вода, — думала она. — Как интересно. Существует ли такая вещь, как эстетика смерти?»

— Говорите. Сколько? Где?

— Нисколько, правда!

— Попейте еще.

Во время следующего вдоха Мехта прохрипела:

— Вы не можете убить меня!

— Ставьте диагноз, доктор, — прошипела Корделия. — Я в здравом уме и притворяюсь сумасшедшей, или сумасшедшая, притворяющаяся нормальной? Растите жабры! — У нее сорвался голос. Она снова погрузила лицо своей жертвы в воду, заметив, что сама задерживает дыхание. «А что если она права, а я ошибаюсь? Что если я действительно агент, и даже не подозреваю об этом? Как отличить копию от оригинала? Камень ломает ножницы…»

Дрожа всем телом, она явственно представила, как держит и держит голову этой женщины под водой, пока та не перестает сопротивляться, пока не потеряет сознание, и потом еще — чтобы удостовериться в окончательной гибели мозга. Власть, возможность, воля — у нее есть все это. «Так вот что чувствовал Эйрел тогда, на Комарре, — подумала она. — Теперь я понимаю… нет. Теперь я знаю».

— СКОЛЬКО? Где?

— Четверо, — прохрипела Мехта. Корделия обмякла от облегчения. — Двое снаружи в фойе. И еще двое — в гараже.

— Спасибо, — машинально поблагодарила ее Корделия, но горло стиснул спазм, и голос ее был едва слышен. — Простите меня… — Она не знала, услышала ли ее посиневшая Мехта, поняла ли. Бумага оборачивает камень…

Она связала женщину и вставила ей кляп — тем же манером, как проделал это когда-то Форкосиган с захваченным Готтианом. Пристроив связанную за кроватью (чтобы не было видно от дверей), Корделия быстро рассовала по карманам кредитные карточки, документы и деньги, затем включила душ.

Она на цыпочках вышла из спальни, отрывисто дыша через рот. Ох, как нужна сейчас минута, всего одна минута, чтобы овладеть собой… Тейлор и санитар куда-то ушли — наверное, на кухню, пить кофе. Не желая рисковать такой удачной возможностью, она не стала задерживаться — даже для того, чтобы надеть ботинки.

О, Боже! В дверях кухни стоял Тейлор, в этот момент как раз подносивший чашку к губам. Она замерли, уставившись друг на друга.

Корделия подумала, что глаза у нее сейчас, наверное, огромные, как у какого-нибудь ночного зверька. Она никогда не умела скрывать выражение своих глаз.

Глядевший на нее Тейлор странно скривил губы. Затем он очень медленно поднял левую руку, отдавая ей честь. Рука была не та, но в правой он держал кофе. Он отпил глоток, спокойно наблюдая за ней из-за края чашки.

Корделия со всей серьезностью вытянулась по стойке смирно, четко козырнула в ответ и неслышно выскользнула за дверь квартиры.

На секунду ее охватил ужас: в коридоре торчал журналист со своим оператором, один из самых несносных и назойливых — тот самый, которого она выставила вчера из здания. Она улыбнулась им, пьянея от волнения — как парашютист, только что сделавший шаг в пустоту.

— Все еще хотите взять интервью? Помедленней, помедленней. Не здесь. За мной ведь следят, вы знаете. — Она заговорщицки понизила голос. — Правительство скрывает информацию. Из-за того, что мне известно, администрация может взлететь на воздух. Это кое-какие сведения о военнопленных. Вы можете… сделать себе имя на этом материале.

— Тогда где же? — азартно выпалил он.

— Как насчет космопорта? У них в баре тихо. Я куплю вам выпить, и мы сможем… разработать план кампании. — Секунды тикали у нее в мозгу. В любой момент может распахнуться дверь их квартиры, и… — Хотя это будет опасно. В фойе меня караулят двое агентов правительства, и еще двое — в гараже. Мне необходимо проскочить мимо них незамеченной. Если узнают, что я разговаривала с вами, возможно, что другого шанса вам уже не дадут. Без шума и пыли — просто однажды ночью вы исчезните, и пройдет слушок о том, что вас «положили на обследование». Понимаете, о чем я?

Она была совершенно уверена, что он не понимал — его канал специализировался в основном на «клубничке», — но видела в его глазах жажду журналистской славы.

Он повернулся к своему оператору:

— Джон, дай ей свою куртку и камеру.

Корделия спрятала волосы под широкополой шляпой и надела куртку поверх формы; шествуя к выходу, она демонстративно несла в руках камеру. Вместе с телевизионщиками она поднялась на лифте в гараж. У входа дежурили двое в голубой форме. Проходя мимо них к машине журналиста, она небрежно вскинула камеру на плечо, заслоняя лицо.

В баре космопорта она заказала выпивку и сделала большой глоток из своего бокала.

— Я скоро вернусь, — пообещала она и смылась, оставив журналиста за столиком с неоплаченной выпивкой.

Следующую остановку она сделала у билетного компьютера, вызвав расписание полетов. В ближайшие шесть часов — ни единого пассажирского корабля до Эскобара. Слишком долго. Космопорт наверняка будут обыскивать в первую очередь. Мимо проходила женщина в форме служащей космопорта. Корделия остановила ее.

— Прошу прощения, не могли бы вы помочь мне? Мне нужно узнать кое-что о частных грузовых транспортах и прочих частных кораблях, которые готовятся к вылету.

Женщина нахмурилась, но через мгновение узнала ее и расплылась в улыбке.

— Вы капитан Нейсмит!

Сердце екнуло и бешено забилось. «Нет… спокойнее…»

— Да. Э-э… Понимаете, журналисты вконец меня замучили. Вы ведь знаете, что это за братия. — Корделия одарила женщину взглядом, приобщающим ее к кругу избранных. — Я не хотела бы снова попасться им на глаза. Может, мы могли бы пройти в какой-нибудь кабинет? Я знаю, что если кто-нибудь здесь и уважает человеческое достоинство, так это вы. Просто вижу это по вашему лицу.

— Правда? — Польщенная и взволнованная служащая уже увлекала ее за собой. В ее офисе имелся доступ к полному расписанию всех полетов, и Корделия быстро пролистала их.

— Хм. Вот этот, кажется, подходит. Рейс до Эскобара, вылет меньше чем через час. Вы не знаете, пилот уже поднялся на борт?

— У этого грузовика нет разрешения на перевозку пассажиров.

— Ничего, я просто хочу поговорить с пилотом. Лично. С глазу на глаз. Можете устроить это?

— Я попробую. — Ей это удалось. — Он встретит вас у посадочного узла 27. Но вам нужно поторопиться.

— Спасибо. Э-э… Вы знаете, меня повсюду преследуют журналисты — житья от них нет. Ни перед чем не останавливаются. Двое самых настырных даже вырядились в экспедиционную форму, чтобы ко мне пробиться. Имеют наглость называть себя капитаном Мехтой и коммодором Тейлором. Ужасно назойливые. Если они начнут здесь вынюхивать, вы не могли бы вроде как забыть, что меня видели?

— О, конечно, капитан Нейсмит.