Занзабуку - Льюис Котлоу

В течение моих трех путешествий я никогда не видел ни одного льва в Конго, хотя и заснял многих в Восточной Африке. Снимать диких зверей на воле нелегко, и я понимал, какую большую помощь может оказать мне Хартли. И то, что на его ферме есть арена, не было главной причиной моего визита к Хартли во время путешествия 1954–1955 годов. Я надеялся заснять интересные эпизоды с более или менее прирученными животными и был уверен, что получу захватывающие кадры, показывающие, как Хартли ловит диких зверей. Для «Великолепия первобытного» Арман Дени заснял волнующую сцену, когда Хартли, стоя в кузове мчавшегося вездехода, набрасывал на животных лассо.

Но больше всего манил меня на ферму Хартли другой маленький отрывок из этого фильма. Несколько кадров показывали, как Майк, шестилетний сынишка Хартли, катается верхом на огромной черепахе и кормит животных. Мальчик победно улыбался, и на эти кадры было приятно смотреть. Я подсчитал, что мальчику теперь лет тринадцать, и он несомненно уже помогает отцу во время своих летних каникул.

Я надеялся, что кадры с Майком станут тем стержнем моей кинокартины, на который я смогу нанизать все снимки животных. Подобный стержень — главное в такой картине, и его нелегко найти. Зрителям нравятся кадры с дикими животными и с коренными африканцами. Но вы не сможете, просто смонтировав из таких кадров фильм, идущий семьдесят минут, создать этим боевик. Что-то должно связывать их воедино, переходы от объекта к объекту должны быть естественными. Моей картине предстояло конкурировать с фильмами, на постановку которых затрачены миллионы. В них снимались знаменитые артисты, и сюжеты их интригующи и драматичны.

В моем фильме кинозвезд должны были заменить африканцы и дикие звери, а сам он неизбежно получался бессюжетным, но все же какую-то связующую нить необходимо было найти.

Долгие месяцы во время подготовки к путешествию я пытался найти тему, рамку, в которую смог бы вставить хотя бы половину кадров. Тогда-то я подумал о Майке Хартли. А если этой рамкой сделать показ того, как Майк учится у отца искусству ловли диких зверей? Немного, но это тема, нить, на которую можно естественно нанизать любое число эпизодов с животными. И в то же время удачные съемки охоты африканцев, жизни племен также можно будет вставить без большого усилия. Конечно, не все кадры удастся связать с «линией Майка», но при хорошем плане и внимательном монтаже она могла стать путеводной нитью в фильме.

Несколько часов потребовалось, чтобы связаться по телефону из Нью-Йорка с фермой Хартли в Кении. Я рассказал Кэрру о моей идее, и он согласился, что мы сумеем заснять много интересных эпизодов с животными и, он полагает, Майк будет доволен своей ролью. Майк возвращается из интерната через три недели и пробудет на ферме полных два месяца. Все съемки с Майком нужно уложить в этот период.

Это были хорошие вести, но они резко ускоряли события, что мне не нравилось. Вместо того чтобы неторопливо путешествовать по Африке для собственного удовольствия и снимать узкопленочные любительские фильмы, после цепи непредвиденных событий я оказался во власти все более расширяющегося и обязывающего проекта. Вначале, когда я собирался путешествовать с одним оператором, я зашел к старому другу, Гарри Мильсу, директору «Рипаблик Пикчсрз», и рассказал ему о своих планах. Он посоветовал мне поговорить с руководителем кинокомпании, Хербертом Ятсом, и его сыном Дугласом.

После краткой беседы мы решили, что я буду снимать полнометражный цветной фильм, пользуясь тридцатипятимиллиметровыми профессиональными киноаппаратами.

Финансирование экспедиции было возложено на английский филиал компании, а это требовало, чтобы мой персонал состоял из британских подданных. К счастью, Джонни Кокильон, оператор, с которым я уже связался, был канадцем, и вполне отвечал этому требованию. Бюджет экспедиции был самым скромным по голливудским стандартам, но у меня оказалось больше средств, чем в предыдущих поездках. Я приобрел во временное пользование новый «додж»-вездеход и 2,5-тонный грузовик.

Так как мы хотели успеть к началу летних каникул Майка, я постарался ускорить отправку автомобилей. Через десять дней из Нью-Йорка в Африку отплывал пароход с партией грузовиков, предназначенных для продажи. Мне удалось погрузить на это судно и наши автомобили. Сам же я, закончив свои дела в Нью-Йорке, вылетел в Лондон. Там состоялось совещание с работниками английского филиала «Рипаблик», и я узнал, что мне придают одного ассистента и четырех операторов. Штат экспедиции неожиданно разбух.

Мы прилетели в столицу Кении Найроби, шумный город с населением более чем в сто тысяч человек. Всего несколько десятилетий назад он был маленькой деревушкой, на улицы которой забредали стада зебр и антилоп. И теперь недалеко от посадочных дорожек аэропорта в заповеднике живет множество диких зверей. В заповедник посетителей пускают без ограничений, и он очень интересен, но не подходил для наших целей, так как его обитатели более или менее привыкли к людям, а его правила запрещают тревожить животных. Кроме того, мы стремились как можно скорее добраться до фермы Хартли, расположенной в ста сорока пяти милях к северу от Найроби.

Вскоре все приготовления были закончены, но наши автомобили должны были прибыть лишь через несколько недель, и я нанял автобус «фольксваген». Погрузив в него оборудование, мы отправились на север, к Румурути, где в сердце страны кикуйю, у подножия массива Кения и гор Эбердейр, находится ферма Хартли.

Первой трудной проблемой оказалось размещение членов экспедиции. На ферме был большой жилой дом, сараи, загоны, лагеря для животных и несколько маленьких рондавел — построек из прутьев, обмазанных глиной, с соломенными крышами. В доме комнат для всех не хватило, и хозяин поместил меня в рондавеле у главного здания, а остальных — в местном «сельском клубе», в десяти милях от фермы.

Начались съемки, а с ними обычные трудности: дожди, плохое освещение и внезапное исчезновение животных из излюбленных ими прежде мест. Но это профессиональный риск при натурных съемках, и хотя неудачи иногда приводили то одного, то другого из нас в бешенство, мы мирились с ними как с частью нашего труда.

Одной из самых интересных была сцена с Чуй, леопардом. Хартли поймал этого великолепного зверя незадолго до нашего приезда и держал его в крепкой клетке. Хотя леопард еще не был приручен, он казался менее диким, чем звери на воле, потому что с ним хорошо обращались после поимки. Я даже забеспокоился, не стал ли зверь слишком спокойным для съемки хорошего эпизода. Леопард был грациозен и привлекателен, но меня не интересовали кадры с диким зверем, мурлыкающим и лижущим руку человека. Чуй, правда, не мурлыкал, когда я впервые навестил его, но позволил мне просунуть руку между прутьями клетки и почесать у него за ушами. Я решил, что он, вероятно, недостаточно дик.