Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк! - Мистер Моджо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда, стоя у подъезда Полины, Боярцев горячо убеждал ее:
– Людям нужны, такие как вы! Они будут вам верить, потому что вы видели эту индустрию изнутри, стояли у ее столпов и знаете, как работают ее механизмы. Вы сможете многое рассказать. Вы сможете открыть людям глаза на то, что на самом деле стоит за модой, но что еще важно – вы сможете реабилитировать саму себя. Превратиться из всеобщего посмешища в пример для подражания. В героя, который, потеряв все, не сдался и продолжил борьбу.
Речь прозвучала пафосно, «всеобщее посмешище» задело ее за живое, но в целом Полина была согласна с услышанным. Это будет большая война – Полина Родченко против «от-кутюр», и теперь в ее руках есть орудие – ее собственная трибуна. Отказаться от этого было бы глупо.
Следующую неделю Полина Родченко вместе со своим новым знакомым разрабатывала план будущей речи. Впервые зайдя в ее квартиру, Боярцев глянул на стену с нарисованными алыми буквами LW и с усмешкой заметил:
– Совершаете перед ней черную мессу?
Но, увидев, как яростно блеснули в ответ ее глаза, замолчал и больше никогда не пытался шутить на эту тему – так же, как никогда не заговаривал и о злополучном парижском показе, на котором Полина на глазах у всего мира села в лужу.
После недели знакомства она нашла, что Денис Боярцев, несмотря на весь свой боевой бэкграунд, остается человеком интеллигентным и тактичным. Он интересно говорил, никогда не повышал голоса, а еще – заваривал вкусный имбирный чай, который заботливо приносил прямо в комнату, где, сидя на полу среди разбросанных бумаг, Полина готовилась к митингу. От чая она млела и иногда, закрыв глаза, даже представляла себе, что все происшествия последних месяцев – это сон, и что ей нужно только проснуться, чтобы кошмары оставили ее. Боярцев носил свитера крупной вязки – грубые и уютные одновременно, и Полина не раз ловила себя на мысли, что хочет закутаться в них, как в одеяло. Вдобавок он не употреблял наркотиков, не курил и всегда казался таким уверенным в себе, что если бы на земле выбирали самого идеального из всех идеальных мужчин, Полина всерьез подумала бы о том, чтобы отдать за него свой голос.
К концу недели она уже корила себя за то, что когда-то, при первом знакомстве, презрительно окрестила его «лесорубом». Да, Боярцев, несомненно, отличался от всех мужчин, которые встречались ей прежде – за исключением, пожалуй, только отца. Но – если вдуматься – что представляли собой эти мужчины? Изнеженные, истеричные и язвительные обитатели мира моды – и к тому же, большинство из них были геи. Они знали все последние светские сплетни, могли вынюхать грамм кокаина за один заход и иногда – в редкие удачные моменты – с ними могло быть весело, но разве умение сплетничать и поглощать наркотики можно противопоставить достоинствам ее нового знакомого? Полина испуганно ловила себя на том, что Денис Боярцев нравится ей, но гнала от себя прочь эти мысли, потому что предстояла беспощадная битва, в которой – как она считала – сантиментам места быть не должно…
И вот эта битва в двух шагах от нее, и она беспощадна в самом буквальном смысле. Стоя на трибуне и наблюдая, как ОМОН расшвыривает демонстрантов, Полина чувствует головокружение – вызванное одновременно страхом и мощным выбросом адреналина.
К ее удивлению, демонстранты приходят в себя довольно быстро – что говорит о немалом опыте за их плечами. В сторону ОМОНовцев летят камни, а кое-кто из митингующих начинает ломать очень кстати оказавшийся рядом забор – намереваясь, видимо, использовать доски как оружие или как материал для возведения баррикад. Все это напоминает кадры из новостной сводки – яростное, кровопролитное столкновение молодежи с полицией, но вряд ли Полина могла себе представить, что когда-нибудь окажется в гуще подобных событий.
Несмотря на отчаянное сопротивление демонстрантов, ОМОНовцы берут верх. Видя это, люди начинают разбегаться. Схватку продолжает лишь небольшая горстка отчаянных, но и они делают это скорее по инерции, вдохновленные безумством драки, не надеясь победить. Постепенно их сминают – жестоко и без церемоний.
Полина видит, что теперь ОМОН движется в ее сторону, и что дистанция между ней и полицейскими стремительно сокращается – более того, препятствий на этом пути практически не осталось. Полина неожиданно осознает, что для солдат в касках именно она является главной целью – потому что это она стоит на трибуне, рядом с микрофоном и – как, вероятно, полагают полицейские – это она является основной зачинщицей и подстрекает к бунту всех остальных.
Широко раскрытые глаза Полины отражаются, увеличенные в несколько раз, на плексигласовом покрытии шлемов, ладно сидящих на головах ОМОНовцев. Полицейские приближаются, отталкивая щитами дерущихся и переступая через обломки досок, в то время как Полина продолжает в оцепенении наблюдать за ними. По-хорошему, надо бы срываться с места и двигать прочь отсюда, но ее ноги словно налились свинцом. Полина Родченко беспомощно ожидает неизбежного, слишком потрясенная, чтобы попытаться спастись. «Все это просто не может быть правдой, это чересчур дико, как я оказалась в этой истории?», – вот и все, о чем Полина может думать сейчас, но тут что-то дергает ее за руку, и неожиданно оцепенение отпускает. Все вокруг становится громче, ярче и приобретает цвета – будто прорвали невидимый пузырь, и реальность хлынула сквозь эту прореху, раздражая ее онемевшие органы чувств. В следующий миг запускаются мышечные рефлексы – Полина прыгает с подмостков на землю и бежит, увлекаемая Денисом Боярцевым, в лабиринты московских улочек.
Потом приходит осознание, накрывает истерика, и она долго, невпопад смеется над собой и над всем происшедшим. Потом они едят большие жирные хот-доги в «Стардогз» на Лесной улице, обжигаются, задирая головы, смотрят на современные деловые центры, недавно выстроенные у «Белорусской». Потом выпивают бутылку вина, попадают под дождь, мерзнут, держатся за руки. Потом – уже под утро – Полина Родченко отдается Денису Боярцеву в своей квартире, и если бы не буквы LW, мрачно отсвечивающие
