Хедин, враг мой. Том 2. «…Тот против нас!» - Ник Перумов

Правда, Соллей не была жестока. Жестка, да, но не жестока. Она никогда не смотрела на Ирму, когда та корчилась и вопила от боли. Она казалась лекарем, отсекающим больному поражённое гнилью, чтобы спасти здоровое.

И потому Ирма не находила в себе обиды на наставницу, как ни странно.

– Итак, – сказала Соллей. – Я слушаю тебя, ученица.

Ирма кашлянула и заговорила.

…Заклятия, накладываемые на местных зверей и птиц. Чтобы те вернулись и отдали глаза вместе с увиденным. Пауки, что сплетут развёрнутую по ветру сеть, наполовину состоящую из скрытой магии, чтобы улавливать отзвуки вражеских чар; щупы, опускающиеся в подземные водяные жилы – они очень хорошо передают эхо заклятий, особенно если накладывают гномы, имеющие к земле и недрам известное сродство…

Ирма очень старалась. Она говорила ровно, короткими, рублеными фразами, очень чётко, никаких фантазий, никаких «может быть», «вроде бы», «скорее всего».

И, когда она закончила, была вознаграждена улыбкой наставницы. Соллей улыбалась, и улыбка была настоящей.

– Молодец. Наказывать тебя за тот промах, как и сказала уже, не стану. Искупила. Что ж, ученица, действуй. Как сказала, так и исполняй. Я следить буду. Времени, однако, у нас не слишком много. План приведён в действие, лавина стронулась. Тем не менее во власти Хедина и его подручных нам помешать. Нам придётся торопиться, ученица. Порталы не должны закрыться.

…После этого весь остаток дня и почти всю ночь до самого рассвета Ирма воплощала замыслы в реальность. То и дело утыкалась в нехватку знаний, умений, просто ловкости в улавливании магического потока – госпожа Соллей всегда оказывалась рядом, мягко, но уверенно подталкивая ученицу на правильный путь. Пару раз Ирме просто не хватало силёнок удержать закольцованной нужную мощь – волшебница помогла и здесь.

Паутина их заклятий раскидывалась широко, на лиги и лиги, полукольцом охватывая лагеря хединских слуг. А те и в самом деле всполошились, их отряды двинулись прямо на Ирму с её наставницей, осторожно, не суясь вперёд очертя голову, прикрывая себе бока и спину, не совершая ошибок, не давая застать себя врасплох или ударить с тыла.

Зато Ирма была вознаграждена одной из редких улыбок наставницы и целой лавиной сведений, обрушившихся подобно водопаду.

Они узнали, из кого состоит каждый отряд. Знали, какие чары те применяют, какие у кого любимые, а какие получаются не очень. Знали в любой миг, где они и чем заняты.

И готовили свой ответ.

Соллей торопилась.

– Время истекает, Ирма. Мы говорили со многими, и наконец… договорились. Одно молниеносное действие – и всё. Но пока надо, чтобы этот мир выстоял. Нет-нет, ни о чём не спрашивай. Всё узнаешь в своё время. Мы уже добились успеха, слуги Хедина отвлеклись на нас. Продолжаем в том же духе…

Ирма почти не спала и не ела. Лихорадочное возбуждение, она жила сейчас только им. Госпожа Соллей учила жёстко, заставляя думать самой. Один раз, покачав головой, прищёлкнула пальцами, и перед Ирмой возникли те самые песочные часы, означавшие наказание – когда она и в самом деле сглупила, не в силах построить несложную магическую фигуру для остронаправленного потока с простейшим подавлением боковых лепестков рассеяния.

Ирма даже бровью не повела, готовая принять наказание и боль как должное.

Однако госпожа Соллей, вглядевшись ей в глаза, вдруг изменила своё решение.

– Нет, милая моя, – покачала она головой. – Не сейчас. Сдаётся мне, ты готова.

– К чему, госпожа Соллей?

– Остаться здесь одна, – негромко ответила волшебница. – Мои братья призывают меня, пора возвращаться. Тебе придётся справиться самой.

У Ирмы всё заледенело внутри.

– С-самой, госпожа наставница?..

– Самой, дорогая. В случае чего будешь уводить их всех во-о-от сюда. – Чародейка прищёлкнула пальцами, перед Ирмой засветилась карта местных топей. – План здешних мест будет с тобой. Невидимый, такой не потеряешь. Видишь алые кресты – тут, тут и вот тут? Здесь сюрпризы для наших приятелей. Достаточно мощные. К сожалению, ничего более тяжёлого я оставить не могу – разрушит… всякие тонкие потоки, кои должны сохраниться. Но ты уводи их сюда, ручаюсь, мои гостинцы им не сильно понравятся.

– Я поняла, госпожа Соллей. Но…

– Никаких «но»; ты всё сумеешь. Как я уже сказала, доучиваться будешь в бою. Слушай теперь внимательно, тебе надо будет сделать вот что…

Матфей Исидорти, приняв решение, работал спокойно, без спешки. Он каждый день спускался к прекрасной пленнице, и каждый раз его встречали горячие объятия, нетерпеливые губы и жадные до наслаждений бёдра. Царица Теней ни о чём его не просила, лишь улыбалась многозначительно.

И Матфей ничего определённого не говорил тоже. Рассказывал о мелочах жизни замка наверху: кто появился, кто исчез, что поделывают упражняющиеся в метании огнешаров колдуны, и так далее и тому подобное. А Царица в ответ ударялась в воспоминания о тех временах, когда они, Новые Маги, властвовали над необозримыми пространствами, предаваясь самым изысканным, самым утончённым удовольствиям, не ставя себе никаких пределов в мыслимых и немыслимых наслаждениях.

Самое же главное начиналось, когда Матфей покидал свою «покорную пленницу», как она сама себя именовала.

Медленно и осторожно он пытался проследить каждое заклятие, из тех, что запирали темницу. Самым главным было преодолеть первый барьер, что не пропустил бы магическое существо – каким была Царица, – но не препятствовал тому же Матфею или господину Двейну.

Чары, признавался себе Матфей, были поистине фантастическими. Пять только видимых контуров. И он мало-помалу, один за другим, откопал ещё три скрытых, не сомневаясь, что прячется там ещё самое меньшее один, а, судя по возвратному эху, скорее всего два.

И к тому же на каждый из контуров, видимых и скрытых, завязано по нескольку «тревожных» заклятий. И каждое необходимо разобрать, разъять на части, осторожно замкнуть на что-то иное, безопасное…

А ещё были заклятия входа, следящие чары на длинной лестнице, и так далее, и тому подобное.

Наверное, Царица Теней полагала, будто он совсем потерял голову, будто бы он – её покорный раб и исполнит любой её приказ; но нет, Матфей, хоть и не мог уже протянуть и дня без её жарких объятий, где-то глубоко внутри прекрасно понимал, что происходит и куда всё движется.

Он сумеет разобраться в чарах господина Двейна. В конце концов, что сделано одним человеком, сможет повторить и другой, как бы самонадеянно это ни звучало. У него полно времени; собственно говоря, у него как бы не вся жизнь, если он того пожелает.

О нет, они не говорили с Царицей о побеге. Она лишь томно благодарила «за доставленную радость» и жадно расспрашивала обо всех «мелочах», «случившихся наверху».

– Здесь ведь такая скука, любезный и милый друг мой, – кокетливо выгнув локоть, мурлыкала она. – Делать нечего, совершенно, совсем! Господин Двейн мог бы подумать… о каком-нибудь милом пустяке… о сущей мелочи, что помогла бы мне коротать время моего заключения.

– О, моя госпожа, – отвечал Матфей со всей мыслимой куртуазностью. – Прогонять вашу тоску, оберегать вас от скуки – сокровеннейшее моё желание.

– И ты, милый друг, поистине в сём преуспеваешь, – почти пела Царица, привлекая его к себе. – Но довольно слов! Я соскучилась…

«Наверное, это и есть счастье, – думал потом Матфей, возвращаясь к себе с припухшими от поцелуев губами. – Есть дело, огромное, трудное. Есть прекрасная женщина, которой ты нужен. Ну да, хотелось бы, чтобы она выбрала тебя в несколько иных обстоятельствах, не когда ей нужно выбраться из заключения, но «муж благоразумный принимает благорасположение небес, не ропща, но радуясь имеющемуся».

Однако стоило всё-таки и поторопиться. Кто знает, что придёт в голову загадочному Кору Двейну, сколько ещё времени Матфей останется тюремщиком прекрасной пленницы? Нельзя мешкать, но нельзя и поспешать.

«Если монастырь Бервино меня чему-то и научил, так это терпению, – думал Матфей, чертя схемы и диаграммы. – Кор Двейн тоже учил меня хорошо, я уже во многом сам могу разобраться. В сущности, магия – та же механика. Одно тянет за собой другое, как тяга толкает рычаг, а тот проворачивает колесо с эксцентриком. Тонкая работа с закольцованной силой, но по сути – ничего странного.

Нелегко разобраться в диковинных часах, что умеют отмерять время, движимые лишь тяжестью гирь. Нелегко, но можно».

Царица Теней не жалела слов, расписывая могущество и богатство своих братьев и сестёр, Новых Магов. Она не сомневалась, что, явись сюда хоть двое-трое из них, и «у Кора Двейна не останется ни единого шанса». Матфей Исидорти, правда, имел на этот счёт своё собственное мнение, но предпочитал помалкивать.