Алмазный венец севера - Larka

Но лишь ветер сильнее встрепетнул одежду да забросил на плечо белоснежную бороду.

— Шут гороховый, — Франек, от ощутимо давящего и обжигающего взгляда на миг прикрывший глаза тыльной стороной вытянутой ладони, покачал головой и словно стал чуть ниже. — Я только сейчас это понял — вы все просто фигляры.

Он властно выбросил вперёд руку и неслышно шепнул что-то.

— … Alors! — последнее громко произнесённое слово столь явно едва не вывернуло старого мага наизнанку, что настороженно приглядывающийся Ларка обеспокоенно принял боевую стойку.

Но из всего окружающего мира что-то ощутимо стянулось сюда, на властный призыв великолепного в своём гневе волшебника, с тем чтобы из раскрытой ладони обрушиться на паладина.

Блестящие, едва поцарапанные доспехи вспыхнули нестерпимым светом. Да нет, не просто сиянием — жаром полыхнуло так, что изрезанный в лоскуты Марией длинный плащ на плечах святого воина сразу занялся как политый маслом.

Ох боги, как же он кричал! Как выл и катался по каменному полу неистово полыхающий чадным пламенем клубок! Вот он задёргался в судорогах, изогнулся червяком и после агонии замер на плитах. Доспехи потускнели, потемнели, и изумлённый Ларка осознал, что сталь действительно оказалась раскалена заклятьем Франека добела.

Мария неуверенно кашлянула от затопившего коридор дыма и нестерпимого смрада, а потом закрыла рукавом нос и пригнувшись нырнула к выходу. Ларка взвалил на плечо ручищу прыгающего на одной ноге бледного гнома да тоже устремился наружу — и лишь старый маг остался стоять перед поверженным противником немым укором самому себе. Впившиеся в посох пальцы побелели от напряжения, а со склонившегося то ли от усталости, то ли от чувства вины заострившегося лица упала капелька пота.

— Надо же, сработало… — волшебник встряхнул головой, вдохнул воздуха. Тут же поперхнулся чадом горелого мяса и поспешил вслед за остальными наружу.

— Что и как ты сделал? — Ларка резанул кинжалом пропитавшуюся кровью штанину гнома и обнажил длинный глубокий разруб.

Стоящий над ними Франек мимолётно огляделся и проверил округу магией. Всё же, оказалось, что в крепости они вчетвером остались последними жвыми. И он вздохнул, с наслаждением поймав ртом несколько крупных, мокрых и слипшихся снежинок.

— Да приметил я ещё в первый раз, как ты, поручик, булавой орудовал — и призадумался. Ведь когда прилетает удар… твоё оружие ведь не касается тела врага? Если пристально всмотреться и вдуматься, ломает кости и сминает плоть сама одежда и доспехи солдата.

Не обращая внимание на грязные пальцы гнома и Марии, сжавшие края раны, сквозь которые толчками пробивалась кровь, Ларка старательно заглаживал плоть. Недавно он призадумался — а нельзя ли обойтись с человеческим телом, словно с тем же металлом? Получалось из рук вон плохо, но всё же получалось. По крайней мере, драгоценная и почти чёрная сейчас жизненная влага уже едва сочилась…

— В принципе, да — доспехи или одежда служат как бы проводником удара. И что дальше?

Маг тихо засмеялся. А затем поведал усталым голосом, что вот и задумался он, а нельзя ли нечто подобное сделать с помощью магии? Сам паладин от неё защищён — но вот от доспехов-то нет?

— Короче, я нашёл способ развернуть святые молитвы наоборот и раскалить сталь. И паладин просто изжарился, как гусь в перегретой духовке…

Но бледный Трин грустным голосом заметил сквозь зубы, что в благодарность за такое знание солдаты всего мира будут охотиться за придумавшим так невежливо обходиться с ними магиком. Бить не просто в противника, но хитрым образом оборачивать против хозяина его же доспех?

— Ведь можно так и оружие разогреть, что сам бросишь? — он слабо поморщился, когда Ларка счёл, что большего ему не достичь — а до целителя гнома дотащить удастся — и принялся перевязывать того оторванной от висящей у стены святой хоругви полосой.

Майорша с тихим топотом спустилась с верха башни.

— Вокруг тихо, но скоро рассвет. Пора уходить, парни?

Да, пожалуй… пока гном кое-как собирался с силами, остальные быстро натаскали груду измятого железа, бессовестно мародёрствуя над трупами поверженных врагов. Ларка самолично притащил кое-как содранный со страшного обгорелого подобия человека ещё горячий паладинский шлем и теперь брезгливо морщился, принюхавшись к ладоням.

— Хватит, — распорядился он. — Ещё Трина тащить на плече, много не унесём.

Гном трепал свою бороду немилосердной пятернёй. Одна только мысль о том, что по его вине придётся оставить столько доброго железа, терзала его столь явственно, что Мария утешающе похлопала его по плечу.

— Не казни себя, почтенный гном — ты нам дороже даже добычи.

Тот нехотя кивнул, а затем со вздохом полез рукой под оставшиеся от одежды лохмотья. Покопошился там, и вскоре вытащил крохотную бронзовую шкатулочку. Его подрагивающие пальцы кое-как раскрыли ту, и заинтересованно склонившиеся члены отряда заметили, как гном добыл изнутри крохотный тонкий стебелёк и с явным отвращением забросил в рот.

— Разгуляй-трава, — нехотя пояснил усердно жующий Трин. — На самый крайний случай. На час-два даст силы и стойкости — но туманит разум, потому в бою нельзя. А так… потом седмицу буду лежать пластом.

Черты его грубо, словно топором вырубленного лица странно разгладились. Глаза озарились мягким блеском, а потом подземный воитель неожиданно легко поднялся на ноги. Даже попрыгал легонько, и кивнул.

— Вроде как туманом обернуло, боль ушла. А ну, нагружайте, да не скупитесь!..

Гном почти всю дорогу пёр увязанную в узел груду железа едва не тяжелее самого себя. Пошатывался словно пьяный, даже порывался запеть какую-то похабную песенку и вообще вёл себя так, словно готов так топать на край света. Однако на памятной подземной развилке, где уже едва что-то видевший сквозь заливший глаза пот Ларка скомандовал привал, не стал садится наземь. Лишь опёрся спиной о блистающую капельками воды каменную стену и загадочно смотрел куда-то бездонными глазами из-под лохматых бровей.

До пещеры, откуда начался столь диковинный подземный путь, отряд добрался без приключений. Груз железа давил, казалось, всё сильнее с каждым шагом — но Ларка упрямо шагал вперёд и даже тащил за собой уже почти ничего не сображавшую Марию. Выдохлась… вот уж, никакой стойкости в этих мадамах, хоть и изображают из себя…

— Встряхнулись! Остался последний рывок! — один только гном молодецки попытался подпрыгнуть, но остальные лишь угрюмо дёрнули лицами.

Хорошо хоть, дальнейший путь пролегал большей частью вниз по обледенелым склонам. И в такие моменты Трин просто съезжал на своём узле по склону, хрипло рыча что-то непотребное. Франек что-то колдовал себе, отчего глаза его на миг вспыхивали расплавленной медью, и чуть приободрившись устремлялся следом. А Ларка не столько вёл, сколь уже тащил на плече едва передвигавшую ноги воительницу. Как там полушальной от своей травки гном выискивал путь, неведомо было никому — метель под утро ничуть не унялась.