Алмазный венец севера - Larka

Рука уже привычно раскрутила над плечом тяжёлое оружие, уж лучше сделать то заранее. Светлые расположили пост грамотно — незаметно не подкрасться, а заклятье невидимости Франека святым духом смывало в пару мгновений. Пока ты эту пару солдат заломаешь, переполошится всё офицерьё…

Вышло примерно так же, как и в прошлые разы — пока набравшая разгона и куражу пара выбивала пыль из отчаянно отбивавшихся солдат, из дверей и всех щелей повалили здешние. Кто в чём, но большинство успело с весьма не похвальной прытью облачиться — и вскоре пошла уже не потеха, а молотилка на полном серьёзе, без дураков.

И всё же, не сонным и не успевшим размяться-разогреться людям противостоять разгулявшейся парочке! К тому же, весьма неприятным сюрпризом для святого воинства оказались тонкие воронёные кольчужки, обнаружившиеся не бронзовыми, а толково сделанными стальными. Клинки лишь высекали бессильно искры — хотя потом, после каждого пропущенного удара на теле проявится хороший синячище.

— Курва-мать! — хрипло матюгнулся уже осатаневший от ярости мокрый гном.

Его молот с неожиданным проворством изогнул траекторию, и ударил не в с готовностью и умело подставленный щит с оскалившимся волком, а снизу. В то самое место, используемое лишь в постельных схватках. Крепко сбитый лейтенант с хрустом и глухим воем взлетел в воздух и упал под ноги в последних корчах.

Ларка работал скупо и точно. Без внешних эффектов, столь красиво смотрящихся на фехтовальных площадках или ристалищах дворянских турниров. Ну в самом деле — попробуй кто объясни опытному кузнецу, что красота заключается не в результате его работы, а в том, насколько изящно и утончённо он машет и стучит. А уж здесь-то… смерть на самом деле неприглядна, что бы ни утверждали апологеты Силы и Духа. Хоть иногда и приходится забрасывать в её ненасытную пасть тех, кто имел несчастье преградить твой путь или же посягнуть на всё то, что тебе дорого.

Удар не в такт, выбивающийся из ритма боя — и шипастый шар булавы прорвался сквозь выверенную вязь защиты, смял как бумагу неосторожно подставленный наплеч. Вместе с тем, что под ним… добивающий удар кинжалом в левой — с проворотом, в основание шеи.

Ого! Впереди словно выросла неодолимая лязгаяющая стена. Ларка резким движением стряхнул со лба пот. Перед ним кошмарным видением высился паладин светлого воинства, и его тяжёлый, давящий взгляд заставил ощутимо дрогнуть колени. Т-образная прорезь в куполе глухого шлема светилась изнутри неземным огнём. Вот он, паскуда… но драться умеет, стервец…

Поручик глухо зарычал и навалился цепко, умело. Не раз и не два его исцарапанная булава небрежно отбрасывала куда более лёгкий меч святого воина и находила себе путь к полированным сияющим доспехам — но каждый раз лишь бессильно, с лязгом высекала искры.

Гном покончил с вертлявым сержантом одним ударом, словно поставил внушительную, глухо хрустнувшую напоследок точку. На миг скинул ободранный шлем, утёр глаза.

— А ну, дай мне попробовать! — тут вам не рыцарский турнир с их правилами, тут бой и правила чести роли не играли. Трин проворно обрушил на паладина свой молот, забухал им часто и мощно.

Пока Ларка несколько мгновений отдыхал в сторонке, давая чуть отойти уже взмолившимся о пощаде плечам, он окинул взглядом поле боя. Впрочем, давно уже обратившееся в побоище. Мария кошкой спрыгнула вниз с той стороны коридора, и теперь врубилась в святое воинство, как истосковавшийся по работе лесоруб в молодую рощу. Два чёрных клинка пели мрачную песню точно и убийственно — а оставшийся на галерее маг бомбардировал сверху небольшими, но точными молниями и огненными шарами.

Святые молитвы хоть и защищали в должной мере бойцов, но всё же магия Франека слепила глаза, толкала некстати под руку. Клинки двигались замедленно и неточно — и домогавшаяся крови Мария фон Браухич получала своё удовольствие сполна.

— Вот же ювелирно работает, — мимовольно восхитился Ларка при виде расходившейся в неистовом женском гневе амазонки.

И когда та в буквальном смысле прорубилась сквозь оставшегося последним хоругвеносца, да обрушила разгорячённые братники на спину сосредоточенно изощряющегосяя с гномом паладина, лишь цепочка ослепительных вспышек пробежала по сияющей броне.

— Осторожнее, у него, похоже, франкские доспехи! — предупредительно крикнул Ларка сорванным голосом.

В самом деле, бронзовый молот гнома в полном противоречии с законами механики и инерции обогнул истерзанный щит паладина и впечатался в грудную пластину. Клацнуло, та сыграла… и ничего. Удар, на месте поваливший бы в лоб деревенского бугая, пропал втуне.

— Да, похоже, — Трин словно плёл паутину вокруг противника, пытаясь найти слабое место — но пока что не преуспевал.

Франкскими доспехами называли чрезвычайно редкую и не очень удобную их разновидность. Каждая часть и фигурная пластина такой брони не опиралась на пододетую толстую прокладку или тело. Напротив, она словно парила на некотором расстоянии, будучи искусно подвешена на внутренних ремнях и кожаных полосах словно на пружинах. Под любым ударом калёная сталь только лязгала, проседала и отдавала хозяину лишь чувствительный, но уже не опасный толчок.

Майорша тоже попробовала ещё раз, но паладин лишь небрежно отмахнулся массивным щитом от водопада окативших его броню искр, и несколько более лёгкую воительницу просто унесло назад.

— Собаки! — чуть рокочущий бас из-под сияющего изнутри шлема отчего-то так напугал поручика, что тот шарахнулся в сторону.

Святой воин уже размялся, разогрелся — и теперь так насел на подуставшего гнома, что Трин начал отступать. И блистающий клинок всё уверенней и сильнее нет-нет да чиркал по его истерзанной кольчуге.

— Уступи мне дорогу, почтенный гном — тут путь магии, а не стали, — как и когда тощий Франек спустился с галереи, никто и не заметил. Слишком уж вцепились вниманием и оружием в оставшегося одиноким паладина.

Бородач с хриплыми матюгами отпрыгнул назад и в сторону. А всё же, недостаточно ловко — смутно блеснувшее сталью полукружье непостижимым образом загнулось и зацепило Трина по бедру. Ах, какая незадача…

Паладин на миг замер. Он столь явственно заколебался, увидев перед собою лишь худощавого старика с чуть растрёпанной длинной и седой бородой. Волшебник стоял, упираясь перед собой тонким резным посохом, и незримый ветер трепал одежду. И святой воин наверняка задался вопросом — что же тут кроется?

Меч обрушился, как стальная молния, но лишь с тем, чтобы увязнуть в безнадёжном сонме кривляющихся теней. Те окружили своего повелителя, плясали вокруг и образовывали вязкую, глухую стену, в которой увязал любой удар. Да уж, полностью готовый к бою маг это вам не шутка… несколько проронённых паладином слов тоже не оказали видимого воздействия. Святые воины высоких рангов всегда имели наготове несколько святых молитв, недочитанных до конца. С тем, чтобы в нужный момент произнести завершающее обращение к своему богу и обрушить на нечестивца всю праведность гнева всевышнего.