Любовники и лжецы. Книга 1 - Салли Боумен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но в таком случае он наверняка попытался бы установить контакт. Вся эта история подходила к своему важнейшему этапу. Он должен был сообщить, где состоится очередное «мероприятие». Если бы ему по каким-то причинам понадобилось исчезнуть, он тем или иным способом обязательно попытался бы установить контакт.
– Ты имеешь в виду, что он оставил бы след? Возможно. – Паскаль взглянул через стол на бумагу, которую теребила Джини. – Но даже если это некое закодированное послание, я не могу расшифровать его, а ты?
– Я тоже. Уж в чем, в чем, а в шифрах я никогда не была сильна. Но все же, мне кажется, мы могли бы попробовать самые очевидные вещи. Например, заменить цифры буквами. Попробуй, Паскаль.
– Стало быть, буква А будет у нас номером один? О'кей.
Он стал царапать что-то в своем блокноте, потом усмехнулся.
– Не очень обнадеживает. Взгляни. – Он протянул страницу Джини. Теперь запись выглядела так:
3 С 6/2/6 F/B/F
2/1/6 B/A/F
– Тарабарщина! – насупилась Джини. – А давай попробуем принять за единицу В или С. Ведь С – это третья буква в алфавите, может, именно на это указывает тройка наверху? Попробуй-ка так.
Некоторое время они пытались и так, и сяк, но ни одна из получавшихся комбинаций не напоминала послание или хотя бы какое-то внятное слово.
– Безнадежно, – первым потерял терпение Паскаль, отодвинув от себя лист бумаги. – По-моему, мы напрасно тратим время.
– Последняя попытка. Подумай, Паскаль, это единственная запись, обнаруженная нами во всей квартире. Она находилась под фотографией Лиз Хоторн. Это ведь что-то да значит, правда?
– Возможно, возможно… – Паскаль улыбнулся. – Искушение сделать определенные выводы и впрямь очень велико. Возможно, ты что-то упустила, возможно, сама по себе эта записка ничего не значит и может сработать только вместе с чем-то еще. Расскажи мне еще раз, как ты нашла ее.
– Я обыскала письменный стол дважды. На нем было пресс-папье…
– Бумага была чистой?
– Девственно чистой. Ей ни разу не пользовались. Я проверила и под ней – ничего. На столе лежала стопка книг, но книги там были повсюду: на полках, на журнальном столике, свалены прямо на полу, возле его постели – впрочем, ты сам видел.
– А в книгах ты посмотрела?
– Естественно. Тоже ничего. Ах да, на одной из них было написано его имя, название его колледжа в Оксфорде и дата – 1968 год. Я, конечно, проверю, но не сомневаюсь, что это время его учебы там.
– В самой книге ничего не было подчеркнуто или написано на полях?
– По крайней мере, я ничего такого не заметила. Я просматривала их очень быстро. Они были довольно зачитанными, но безо всяких пометок.
– Что это были за книги?
– Антология поэзии, «Потерянный рай» Мильтона и роман Карсон Маккаллерс.
– Довольно пестрый набор.
– Действительно, но на книжных полках было то же самое: романы, политические исследования, поэзия, история. Огромное количество книг по истории. Возможно, именно она была предметом его исследований в Оксфорде. Да, и еще книги на иностранных языках – немецком, французском, итальянском…
– Для армейского офицера весьма образован. Интересно… – вздохнул Паскаль. – И все-таки это, похоже, нам не поможет. Продолжай.
– Вот, собственно, и все, что там было. Книги, промокашка, фотография Лиз Хоторн – снимок, кстати, не из последних – и стакан для ручек и карандашей. Больше ничего.
Паскаль покачал головой.
– Я тоже ничего не нахожу. Темный лес. У тебя случайно нет по соседству друзей-шифровальщиков? – улыбнулся он.
– К сожалению, нет. Я не по этой части. Вот разве что… Ну-ка, подожди. Есть один человек, который может помочь. Бывший приятель Мэри, дока из Оксфорда. Во время войны работал на разведку, по крайней мере, я так думаю. Сейчас он сочиняет кроссворды, хитрые кроссворды для «Таймс».
Джини замолчала. Она видела, что Паскаль смотрит на нее не отрываясь.
– Что-то не так? – спросила она.
– Нет, ничего. Просто мне нравится, когда ты сосредоточена, только и всего. Тогда у тебя на лице появляется какое-то особенное выражение. Ты откидываешь волосы назад, заправляешь их за уши, и ты… Впрочем, ладно. Просто удачная игра света и тени… Глаз фотографа, сама понимаешь…
Джини неуверенно взглянула на собеседника. Паскаль резко встал.
– Пойду заплачу, а потом провожу тебя домой.
* * *Когда они вернулись к Джини, Паскаль не выказал никакого намерения уходить. Пока Джини делала кофе, он слонялся по квартире. Он изучал двери, окна, картины, книжные полки, и то, как он это делал, выводило ее из равновесия. Она села у камина, поглаживая Наполеона, а Паскаль тем временем исследовал окантованные плакаты с какой-то художественной выставки.
– И что же ты там ищешь, Паскаль?
– Что? – Он обернулся и посмотрел на нее отсутствующим взглядом, словно мыслями был очень далеко отсюда.
– Самая обычная квартира, – терпеливо сказала Джини. – Обычные плакаты, обычные книги. А тебя это как будто удивляет. Интересно, почему?
– Может, потому, что я хочу получше узнать тебя, – пожал он плечами.
– Ты меня и так знаешь.
– Может быть, но я не уверен. Ты изменилась.
– И о чем же говорят тебе твои изыскания?
– О, о многом! Нам с тобой нравятся одни и те же художники, мы с тобой посещали одни и те же выставки. Вот эту, к примеру, в Париже. – Он показал на один из плакатов. – Ты там была, и я там был.
– Да, и примерно еще двадцать пять тысяч человек, Паскаль. Эта выставка пользовалась огромным успехом.
– Пусть даже так. – Он бросил на нее быстрый взгляд. – Она проходила в Париже. И я живу в Париже. Выставка проходила в прошлом году. – Паскаль помолчал. – Ты одна туда поехала?
– Да, одна. Представь себе, такое тоже случается.
– Без мужчины?
– Я как раз находилась в промежутке между двумя мужчинами. У меня часто так бывает.
– Я тоже ходил туда один.
Паскаль вновь поколебался, но потом все же спросил:
– У тебя никогда не возникало желания позвонить мне, когда ты бывала в Париже?
– Нет, Паскаль, не возникало. С момента нашей встречи прошло много лет. У тебя была жена, семья, а я…
– В прошлом году уже не было. По крайней мере, жены. Я развелся три года назад. Ты же знала об этом.
– Ты полагаешь?
– Но ты же сама сказала мне только вчера. Ты сказала, что слышала об этом.
Джини быстро отвела взгляд. Ей было тяжело обманывать его. Она подумала, какой была бы реакция Паскаля, если бы она сказала ему правду: каждый раз, когда она оказывалась в Париже или где-то еще во Франции, каждая улица, каждое кафе выкрикивали его имя. Гуляя по парижским бульварам или сидя в парижских кафе, она всегда ощущала его присутствие, его образ словно витал в самом воздухе, черты лица проступали в солнечных бликах Сены.
