На пути в Дамаск. Опыт строительства православного мировоззрения - Сергей Юрьевич Катканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Православный туризм
Когда я пришел к вере, мне нравилось сочетать это новое состояние души с вечным моим стремлением к перемене мест. Я всегда любил путешествия, ну а теперь у меня начались паломничества. Удалось побывать во многих святых местах Руси, о чем до сих пор вспоминаю с удовольствием. И вот теперь я спрашиваю себя: «Зачем ездил? Что хотел? Получил ли я от своих паломничеств духовную пользу? Или одни только приятные воспоминания?»
Как-то, еще в разгар моего паломнического зуда, мой православный друг иронично спросил:
– Ты что по монастырям-то мотаешься? Тебе дома-то чего не хватает? У нас же тут все есть: и литургия, и все таинства, и священники у нас есть хорошие, и хороших православных книг в наших лавках хватает. Что тебе еще-то надо для спасения души?
– Не мы с тобой паломничество придумали, не мы его и отменим, – столь же иронично ответил я.
Не правда ли, я очень красиво его срезал? Люблю так сказать, чтобы оппоненту было уже нечем крыть. Чаще всего у меня получается. И мой друг тогда молча кивнул, не имея, что возразить. А потом я задумался о том, что было основой наших разногласий? Да просто он не любил путешествовать, а я любил. Эта чисто психологическая разница между нами не имела ни какого отношения к нашим религиозным убеждениям, тем не менее каждый из нас объяснял свою позицию мотивами чисто религиозными. Он ссылался на отсутствие в этих поездках религиозного смысла, а я на православную традицию. Так в чем же смысл этой традиции, если смысла-то вроде бы и нет?
Как-то я сказал своему уже не православному знакомому, что ездил в Дивеево. А он в ответ спросил: «Помогло?» Сначала я растерялся, потому что не понял, о чем он спрашивает, а потом понял, и мне стало горько. Болезней у меня всегда хватало, но ни разу ни в одну паломническую поездку я не отправился, чтобы у какой-нибудь святыни молиться об исцелении. Не из каких-то принципиальных соображений, а почему-то и в голову не приходило. А тот мой знакомый был твердо убежден, что к святыням ездят только если болеют и только для того, чтобы помогло.
Действительно ведь, для многих это основной мотив, побуждающий отправиться в дорогу. В таком-то монастыре есть такая-то икона, хорошо помогающая от недуга пьянства. А в другом монастыре у мощей такого-то святого можно порешать проблемы со зрением. Или, если вы прониклись особым доверием к какому-либо святому, прочитав его житие, то поезжайте к его мощам, должно помочь.
Не стану говорить, что это неправильно. Ведь многим и правда помогает. Жития наших святых снабжены списками исцелений, которые произошли у их мощей. Но что-то тут не так. Почему человек едет за сотни километров к некой особой «целевой» иконе? Он считает, что эта икона «эффективнее», чем все прочие? Тогда это идолопоклонство. Почему человек о том же исцелении не может молиться у себя дома или в своем местном храме? И Господь, и Богородица, и любой святой услышат нас с любой точки пространства. Люди чаще всего мыслят просто: там много исцелений произошло, туда и надо ехать. Наивно? До чрезвычайности. Как будто есть некие особые пункты приема прошений, а если подать прошение в другом месте, то его, может быть, и примут, но толку не будет. Примерно по такому же принципу мы ищем хорошего врача. Нам трудно поверить, что у нас в райцентре есть хороший врач, все хорошие врачи – в Москве, а то и за границей. Но ни икона, ни мощи святого – не врач. Один у нас Врач – Господь. А на каком транспорте мы надеемся до Него доехать?
Конечно, Господь примет самую наивную простодушную веру и ни кому не вменит во грех логическую ошибку. Если мы считаем, что ради исцеления надо потрудиться, преодолеть тяжелую сложную дорогу и было бы просто нечестно, сидя дома в мягком кресле, просить Бога о чем-то очень важном для нас… Что ж, в этом есть свой смысл. Перед Богом имеет значение все, что мы делаем ради Бога. И сама дорога может быть вменена в молитву, если это по-настоящему молитвенная дорога. Тут, наверное, не обязательно все правильно понимать, тут наверное важнее «правильно чувствовать», что и есть православие. Одно и то же действие можно совершать с разным чувством. Я ни когда не скажу человеку, что он не прав, что-либо предпринимая, потому что не знаю, что у него в душе.
То есть, если человек едет в святое место за тысячу километров исключительно ради исцеления, я не скажу, что он не прав. Не знаю. Но меня всегда раздражало потребительское отношение к вере и магическое понимание святынь. Дескать, поезжайте туда, там энергетика сильнее. Там скважину пробурили, из нее благодать хлещет.
Но вот были мы недавно с дочкой в храме абхазского села Илор. Там семь мироточивых икон. Факт исключительный. Чтобы сразу семь икон замироточили – такое не часто случается. Конечно, хотелось побывать в таком удивительном месте, где так зримо явлена благодать Божия. И вот перед входом в храм наш не сильно православный экскурсовод говорит: «Это особое место, то, о чем вы будете молиться в этом храме, обязательно сбудется». Разумеется, я отнесся к этому весьма скептично. Будет то, на что Божия воля, а не то, о чем просят в Илоре. Не верю я в особые места, откуда молитва быстрее доходит, а уж когда мне гарантируют исполнение желания, это чистая магия. Впрочем, я был благодарен экскурсоводу за то, что он предложил молиться, а не «загадывать желания».
Молиться – всегда хорошо, а в святом месте – особенно. И я молился об исполнении одного моего желания. Конечно, я не думал о том, что оно обязательно должно исполниться. Ни один человек не может гарантировать проявление Божье воли. И после этого я отнюдь не пребывал в напряженном ожидании исполнения просимого. Тем более, что желание было выражено обобщенно, не конкретно, да и касалось не меня самого. Потом мы с дочкой выяснили, что не договариваясь, молились об одном и
