Осень прежнего мира - Константин Бояндин

Ользан вытаращил глаза.

— Неужели это я? — спросил он недоверчиво. — Да-а-а… Да нет, что уж, я сломал, я и заплачу.

— Как это ты сделал? — Коллаис смотрела на него со смешанным выражением восхищения и страха.

— Мы с твоим братом немного поругались, — было ответом. — Я взял что-то со стола, скомкал и кинул в него. Честно говоря, я был уверен, что это салфетка.

— Ты меня время от времени пугаешь, — сообщил Бревин. — Похоже, что тебя лучше не злить.

Когда обсудили все детали, Ользан спрятал кусок серебра в «кошелёк».

— Ну что, баиньки? — спросил он.

— Нет уж, — Коллаис устроилась в кресле поудобнее. — Ты обещал рассказать про какой-то корабль…

— «Око провидения» — вставил Бревин.

— Спасибо. Ну так что, Олли?

Художник со вздохом (и с тщательно скрываемой улыбкой) вернулся на место.

— Я полагал, что нам стоит выспаться перед трудным днём…

— Не увиливай, Олли.

— Ну хорошо. Примерно три с половиной столетия тому назад в Оннд приходил корабль, «Око провидения», который привозил с Выжженной земли много полезных вещиц. В основном это были всевозможные охранные амулеты…

— Там разве кто-то живёт? — удивился Бревин. — я считал, что там давно уже никого нет.

— Живут, — ответил Ользан. — Только, по-моему, не люди. Я точно не знаю. Итак, всё шло хорошо, пока капитан — он же был владельцем судна — не поссорился с каким-то портовым чиновником. Тот обвинил его в провозе магических предметов, запрещённых к торговле. И действительно, среди груза нашли один такой амулет…

— Всего один? — спросила Коллаис.

— В том-то и странность. Потому что капитан привозил каждого амулета по несколько десятков штук. Он попытался доказать, что ему подбросили этот амулет, но не смог. Ему запретили входить в гавань Оннда и торговать в течение трёх лет. Ну и, конечно, конфисковали весь товар.

Бревин покачал головой.

— Я так и думал, что чиновники везде одни и те же.

— Не мешай, — сестра потянула его за рукав. — Что дальше?

— Неделю спустя чиновник получил три конверта. Примерно так же, как и ты, Коллаис… в смысле, как и я. Чиновник вскрыл первый — там было письмо от какого-то его родственника, который советовал ему совершить некую торговую сделку — весьма, по его словам, выгодную. Чиновник долго проверял эти сведения, и в итоге рискнул. После чего неплохо заработал. После этого он вскрыл второй конверт. Там сообщалось, что его подручный такой-то вот уже который год надувает своего начальника, тайком присваивая часть его доходов. Не помню, кто это был — его заместитель или что-то в таком духе. Да, я забыл сказать, что чиновник работал на таможне.

После проверки выяснилось, что и это правда. Понятное дело, его помощника сослали на каторгу, а часть украденного — кстати, весьма солидную — вернули владельцу. Тут чиновник вспомнил про третий конверт. Там было сказано, что вся его семья вскоре погибнет, а всё его состояние исчезнет. Чиновник, конечно, возмутился, но не стал ничего предпринимать, а письмо попросту сжёг в камине.

В ту же ночь на Оннд обрушился смерч. По странной случайности он разрушил несколько факторий, принадлежавших чиновнику, сравнял с землёй его дома; в одном из них вспыхнул пожар, и вся его семья либо задохнулась от дыма, либо сгорела заживо.

— Какой ужас, — покачала головой Коллаис. — Что стало с чиновником?

— Сошёл с ума, — ответил Ользан. — Когда решили осмотреть конверты, то обнаружили, что на каждом листе повторялось одна только фраза: «око провидения». Ничего более. На конвертах было указание: «вручить лично» такому-то. Конверты, кстати, до сих пор хранятся в Музее.

— А капитан? — нарушил Бревин тягостное молчание.

— Никто больше никогда ничего не слыхал об «Оке провидения», — ответил Ользан. — Вот так вот… Конверты, которые мне прислали, похожи на те, описанные в истории, как две капли воды. Я специально сходил и посмотрел. Даже почерк похож.

— Ну это уже бред, — фыркнул шантирец. — Я могу понять, что капитан мог желать смерти таможеннику, но ты-то тут при чём?

— Меня это тоже интересует.

— Интересно, почему он не вскрыл все три конверта сразу? — задумчиво спросила Коллаис, глядя в камин. Никто ей не ответил.

— Так что же это означает? — спросил шантирец недоверчиво, подбросив в камин ещё пару поленьев. — Если бы он не открыл конверты — то остался бы жив?

— Именно так, — кивнул художник.

— Чушь какая, — пренебрежительно фыркнул Бревин. — Человек не может изменить своё будущее.

— Неужели? — возразил Ользан. — Разве у тебя не было никогда моментов, когда трудно было выбрать, что именно сделать? Когда ты был совершенно не в состоянии решить, что лучше?

— Естественно. При чём тут это?

— Ты думаешь, что твой выбор всегда определяла внешняя сила?

Бревин на минуту задумался.

— Неубедительно, — произнёс он наконец. — Да, кстати, разве чиновника не удивило что-нибудь в этих письмах? Ну не знаю… внешний вид, количество…

Ользан пожал плечами.

— Видимо нет.

— А нас… в смысле, тебя и Лаис сразу же удивило. И Рамдарон сказал, что конверты очень похожи на те самые. Что это за ловушка, если она так настораживает?

— Некоторые магические действия требуют строго определённых действий со строго определёнными предметами, — пояснил художник. — К счастью или к сожалению.

— К счастью, — произнесла девушка, с отвращением глядя на конверты. — Несомненно, к счастью.

История 5. Пустыня

XVIII

— А вот и первый кандидат, — указал Бревин, насмешливо улыбаясь.

Они шли втроём по Портовому проспекту — древнейшей улице города. Минут пятнадцать им было по пути; позже каждому предстояло направиться в свою сторону.

Ользан глянул туда, куда указывал шантирец. Действительно, возле входа на Южные торговые ряды сидел невысокого рода человек, перед которым на земле стояла видавшая виды деревянная чаша для подаяний. Голова его была выбрита до зеркального блеска и на круглом лице виднелась благожелательная улыбка. Одет попрошайка был в какую-то грязную изрядно поношенную жёлто-оранжевую накидку.

Чаша была пуста.

— Не очень похож на оборванца, — заметила Коллаис с подозрением в голосе. — Судя по животу, в последнее время он не голодает. Слушай, Олли, здесь что, терпят нищих?

— Как сказать, — ответил Ользан, подумав. Они прошли мимо оборванца. Ользан пытался поймать его взгляд, но нищий продолжал сидеть, прикрыв веки и что-то тихонько напевал, покачивая головой. — Вообще-то их положено гнать в три шеи. На практике же, их терпят до первой жалобы. Видать, этот просто никому пока не мешает.