Тайник - Тоби Болл

Паскис сумел запомнить три абзаца анаграмм. Одно из предложений запечатлелось в его памяти следующим образом: «Позодремаевый свтрелачся с вдумя ивзетсными копманьоаним и таной омбенясля с ними смуками». Закончив наблюдение, он поставил чашку на стол и скрылся в лабиринте проходов, где припрятал бумагу и ручку. Там он быстро записал все свои акронимы и анаграммы. Когда они оказались на бумаге, он с легкостью прочитал текст, даже не расшифровывая каждое слово.

Его худшие опасения оправдались. Документы продолжали подделывать. В этом, к примеру, чуть подправили формулировки: получалось, что строительная компания была связана не с городскими властями, а с Белой бандой.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

От размышлений Пула отвлекли звуки сирены. Перспективы были сомнительные. Он понимал, что надо выбираться — полицейские ждали подкрепления, — но бежать сейчас было равносильно самоубийству.

Прямо за ним ко входу в подвал спускались бетонные ступеньки. Сыщик подергал ручку двери. Заперто. Сняв куртку, Пул прижал ее к дверному окошку и резко ударил локтем по стеклу. Оно, негромко звякнув, разлетелось на куски. Звук этот потонул в шуме ветра и вряд ли долетел до полицейских. Запустив в окошко руку, Пул открыл дверь изнутри. Потом решил посмотреть, что делается снаружи. По улице, рассыпавшись веером, осторожно двигались полицейские с пистолетами в руках. Пул быстро спустился вниз, проскользнул в дверь и тихо запер ее за собой.

Внутри была кромешная тьма, пахло крысами и гниющими отбросами. Пул почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Сплюнув, он пошел по подвалу, вытянув руки, чтобы не врезаться в стену, и высоко поднимая ноги, чтобы не споткнуться. С писком разбегались крысы. Наткнувшись на стену, он пошел по ней в левую сторону, уперся в другую стену, двинулся вправо и вскоре нащупал дверной проем.

С улицы послышались шаги. Пул испуганно замер, но шаги вскоре стихли.

На месте полицейских он тоже прочесал бы сначала улицу. Не найдя там никого, стал бы обшаривать каждый дом и в конце концов обнаружил бы беглеца. Рано радоваться, что полицейские не суются в дома. Они вот-вот вернутся. Оставалось надеяться, что отсюда есть выход на соседнюю улицу. Пул вышел в соседнее помещение, где тоже было темно. Однако справа сквозь дверные щели пробивался свет, и он устремился туда. За дверью оказался небольшой коридорчик, в конце которого была дверь с зарешеченным окошком.

Сняв цепочку, беглец приоткрыл дверь и осторожно выглянул на улицу. Полицейских сирен не было слышно — машины были уже здесь или поехали куда-то еще.

Сняв ботинки, Пул открыл дверь и помчался по улице прочь от складов. Он пробежал босиком пять кварталов, разбив себе все ноги. Оказавшись на безопасном расстоянии, завернул в переулок, чтобы перевести дух. Он весь взмок, обожженная рука болела, ступни были стерты до крови. Прислонившись к кирпичной стене, Пул закрыл глаза и на несколько мгновений отключил сознание. Потом натянул ботинки и отправился домой.

Два такси пронеслись мимо, игнорируя сигналы Пула. Его подобрал водитель потрепанного драндулета, которого не смутила ни мокрая одежда, ни покалеченная рука пассажира. Это был старик в кепке для игры в гольф. Похоже, в молодости он был крутым парнем. Что-то в его голосе и развороте теперь уже слабых плеч наводило на эти мысли. Старик с ходу стал задавать вопросы:

— От копов смываешься?

Поймав взгляд таксиста в зеркале, Пул утвердительно кивнул.

— А что ты натворил?

— Ничего.

Водитель скептически хмыкнул:

— Ну да, все так говорят.

Пул вздохнул.

— Я кое-кого разыскивал, а за ним охотились копы. Видно, решили, что я им дорогу перебежал.

— Значит, ты ничего не сделал, но все же решил смотаться.

— А ты что бы сделал, если бы за тобой дюжина копов гналась?

— Вмазал бы им как следует, — с улыбкой произнес старик.

— Ну ясное дело, ты бы не оплошал.

— Вот смотрю на тебя в зеркало, и сдается мне, что я тебя знаю. Ты ведь Этан Пул из высшей лиги?

Пул молча кивнул.

— Рад подбросить тебя на моей таратайке.

Пул опять кивнул.

— Приехали.

Они оказались в квартале, где жил Пул, и тут он почувствовал неладное. Перед его домом со скучающим видом топтались двое мужчин. На улице было подозрительно мало прохожих. А те немногие, что там имелись, никуда не спешили и, казалось, кого-то ждали.

— Здесь? — спросил таксист.

— Езжай дальше.

— Зачем?

— Дальше, — повысил голос Пул, откинувшись на сиденье.

Такси проехало мимо дома Пула и свернуло в соседний квартал.

— Что-то не так?

— Есть такое дело…

— Куда поедем?

— Просто поезжай, и все. Мне надо подумать.

Пожав плечами, старик порулил в сторону Капитолийских Холмов. На улицах было оживленно, что составляло разительный контраст с пустынной Низиной.

— Знаешь, где находится Маленький Лиссабон?

— Конечно.

— Давай туда.

— А куда конкретно?

— Просто отвези меня в это место.

В Маленьком Лиссабоне наверняка знают Энрике Дотеля. Пул молил Бога, чтобы Карла оказалась там. Он опасался, что его подруга угодит в тюрьму, а это повлекло бы за собой кучу неразрешимых проблем.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

«Палас» открывался только в пять. Фрингс и Флойд сидели за барной стойкой из красного дерева, пока первая смена накрывала столы, подметала и готовилась к вечеру. При свете дня клуб потерял весь свой блеск и притягательность, превратившись просто в большое помещение.

Флойд пил виски со льдом, Фрингс же ограничился чашкой крепчайшего кофе.

— Кубинский, — сообщил Флойд.

— Крепкий как черт.

— После травки не помешает.

Фрингс не возражал.

— Ты, кажется, говорил — сейчас с травой нет проблем?

— А что, ты на мели?

— Нет, дело не в этом. А раньше было похуже?

— Да вроде того. Я-то всегда мог достать для клуба, ну и вообще. Но травки было меньше. И сразу тебе не давали. Надо было заказать заранее. А иногда и вообще были перебои. Засуха.

— А сейчас все по-другому?

— Абсолютно другой расклад, Фрэнки. Теперь это не вопрос. Бери сколько хочешь и когда хочешь. Никаких проблем.

— И когда началось это изобилие?

Флойд задумчиво прищурился и глотнул виски.

— Да лет пять назад. Или около того.

— Пять лет? Это точно?

— Да, — медленно кивнул Флойд. — Думаю, что так.

— Значит, через год после того, как Генри стал мэром?

— Похоже. К чему ты клонишь, Фрэнк?

— Флойд, у кого ты берешь? Мне бы надо с ним поговорить.

— А кому ты потом его заложишь? — скривился Флойд.

— Слушай, ты меня знаешь, я же не стукач и не собираюсь никого закладывать. Хотя нет. Собираюсь. Но не тебя и не того парня, который снабжает тебя травкой.

— Тогда выкладывай все как есть.

— Ладно. Ты когда-нибудь слышал об Отто Самуэльсоне?

— Плохой парень, которого посадили?

— Да, но посадили совсем не туда, куда ты думаешь.

— Кончай темнить, Фрэнк.

— Я просто хочу сказать, что на днях встречался с ним в одной дыре под названием Фрименс-Гэп.

— Его выпустили?

— Вообще не сажали.

— Вот черт! А почему?

— Вот это я и пытаюсь выяснить.

— Считаешь, что мой парень может тебе помочь?

— Именно так.

— Давай попонятнее, Фрэнк. Я что-то не вижу здесь связи.

— Когда я был у Самуэльсона, мы пошли прогуляться в лес, и знаешь, что там росло?

Флойд широко раскрыл глаза.

— Да не может быть!

— Больше, чем ты можешь себе представить.

— Значит, вместо того чтобы сидеть в тюрьме, он забился в глухой угол и растит травку?

— Точно. И он такой не один. Помнишь, ты рассказывал мне о Бороде?

Флойд медленно наклонил голову.

— Понятно, куда ветер дует.

— Я хочу спросить твоего парня, у кого он берет травку. Бьюсь об заклад, что у Смита, которому ее кое-кто подвозит. Может быть, тот же Борода.

— Господи, Фрэнк, ты уверен, что тебе стоит соваться в это дело?

Фрингс молча кивнул и сделал глоток кофе.

— Я сейчас вернусь, — со вздохом сказал Флойд и, чуть покачав головой, отошел от стола.

— Куда ты?

— Не могу же я сразу притащить тебя к своему парню. Он ведь разволнуется, если узнает, что с ним хочет поговорить такая знаменитость. Я с ним сначала сам потолкую, ну а потом уж, если повезет, приведу сюда.

— Слушай, ты не обижайся, но времени у меня в обрез.

— Знаю, Фрэнк. Постараюсь побыстрей.

Флойд оправдал свою репутацию делового человека и меньше чем через час привел мужчину, одетого в дорогие шелковые брюки в тонкую синюю полоску и белую рубашку с подтяжками. У него были сильные, покрытые шрамами руки и спутанные курчавые волосы. На темном бородатом лице сверкали покрасневшие глаза.