Аромагия. Книга 1 - Анна Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внизу, у подножия статуи, алели пролитой кровью руны: соуло – солнце, кеназ – факел и дагаз – день.
На подгибающихся ногах я сделала несколько шагов вперед, завороженная нездоровым багровым сиянием знаков. И не удержалась от вскрика, заметив то, что раньше ускользало от взгляда: весь низ фигуры хель был будто оплавлен. Я с замершим сердцем вдруг поняла, что статуя просто таяла! Здесь, в вечных льдах, где лето длится только месяц, но и тогда снег не уступает отвоеванных позиций, и лишь кое-где, в теплых долинах и на прибрежных скалах, пробуждается жизнь.
Это было так нелепо, так неуместно, что я не сразу осознала. Причиной плачевного состояния статуи были руны, огненные руны!
Боги, милосердные мои боги, как вы могли это допустить?!
Для нас, людей, таяние снега – это праздник. Сколько бы мы ни подражали хель, весенний Бельтайн радует сердце куда больше первого снега. Но для хель – это смерть.
– Мирра! Мирра!
Голос дракона, казалось, доносился издалека, как сквозь снежную толщу.
Я вдруг осознала, что стою на коленях у статуи хель и яростно тру лед, пытаясь стереть злосчастные руны. Но ничего не выходило: как зачарованные, они не поддавались моим усилиям, только все ярче светились мерзким багровым светом. Никогда не думала, что знаки огня могут вызывать такое отвращение!
– Мирра! – В голосе Исмира звучала неподдельная тревога. – Мирра, да отзовитесь вы, йотун вас раздери!
От этого нелепого пожелания я расхохоталась – до истерики, обхватив себя руками, – отчаянно пытаясь унять смех.
– Что с вами стряслось? Мирра, вы слышите меня?
– Слышу! – отозвалась я, силой давя прорывающийся нервный хохот. Он клокотал в груди, колол горло острыми смешинками. – Здесь… здесь статуя и руны…
Отчего-то мысли путались, а язык будто позабыл слова. Магия или попросту усталость? Только сейчас я вспомнила, что толком не спала почти двое суток.
«Девять часов сна – залог здоровья! А от бессонницы хороши хмель, лаванда, сандал…» – учила бабушка, капая на мою подушку масло лаванды. Мы, малышня, озоровали и все никак не хотели уняться, хотя давно наступило время укладываться в постель. Разумеется, бабуля никак не могла обойтись без попутной лекции по аромагии.
– Идите ко мне, Мирра! – ворвался в мои сонные размышления требовательный голос Исмира. Мысли громоздились торосами, сталкивались с грохотом. – Немедленно!
– Сейчас…
Не помню, как я выбралась.
– Что вы там делали? Неужели вы не соображаете… – набросился на меня дракон, стоило оказаться в пределах его досягаемости.
Недослушав, я покачнулась.
– Холодно, – пожаловалась тихо, вдруг осознав себя в надежных объятиях Исмира.
– Во имя Исы, вы совсем замерзли!
– Очень… наблюдательно! – с усилием отозвалась я, силясь насмешливо улыбнуться. Веки слипались, будто покрытые клейкой смолой, а тело почти не чувствовалось. Мир вокруг плавно кружился, укачивая своевольную дочь…
И умиротворяющее благоухание сандала совсем рядом…
– Не смейте спать! Слышите меня, не смейте! Йотун вас раздери! – ругался дракон, зачем-то торопливо меня раздевая.
– Повторяетесь, – прошептала я с дурацким смешком. В конце концов, мне все это снилось, а во сне можно позволить себе вести себя нелепо…
Сначала я даже не почувствовала, что делал Исмир. Этот бессовестный дракон стянул с меня почти всю одежду и прижал меня к себе, гладя спину, плечи, руки, лицо, шепча что-то непонятное…
Странно, но становилось все теплее и теплее, холод неохотно отступал и в отместку колол руки и ноги тысячами тоненьких иголок.
Говорят, замерзающий человек в конце концов перестает чувствовать мороз и умирает тихо, будто заснув. Значит, и я умираю? Но уже было решительно все равно, лишь бы дальше лежать вот так, нежась в объятиях дракона…
– Что вы делаете? – встрепенулась я, осознав, что отнюдь не сплю, а руки Исмира беззастенчиво скользят по моей спине под тонкой рубашкой. Если учесть, что сам он по-прежнему был в одних штанах, то ситуация складывалась пикантная.
– А вы как думаете? – отозвался он почему-то недовольно. – Разумеется, грею вас!
Мы лежали на собственной одежде, брошенной прямо на лед. Ума не приложу, почему снизу совсем не тянуло холодом. Разумеется, сразу вспомнились многозначительные эвфемизмы из дамских романов о «согревании постели»…
Следует отдать ему должное, дракон вовсе не пытался – пока – воспользоваться ситуацией. Не знаю, радовало меня это или огорчало. С другой стороны, ледник – не лучшее место… Боги, о чем я думаю?!
– Благодарю, я уже вполне согрелась! – произнесла твердо.
Боюсь, еще немного, и голова многоуважаемого полковника Ингольва украсилась бы рогами – надо думать, ледяными. Хотя… об этом стоит поразмыслить! Впрочем, не здесь и не сейчас.
Исмир на мою честь не посягал. Поставил меня на ноги и даже, как заправская камеристка, помог одеться.
Я тихо фыркнула, поймав себя на мысли, что благоверный не зря столь ревностно следил за моей нравственностью – стоило оказаться вдали от него и в обществе привлекательного дракона, как в голову тотчас полезли мысли – даже, пожалуй, мечты – о супружеской измене.
Хотя Ингольву грех жаловаться, учитывая его похождения. И меня нисколько не мучили моральные терзания по поводу «падения».
– Будьте добры, расскажите, что там, за скалами? – жадно поинтересовался объект моих размышлений, явно весьма далекий от романтических поползновений.
Рассказ вышел сбивчивым, но, задав два-три десятка вопросов, Исмир наконец узнал все, что его интересовало.
– Пойдемте! – велел он, решительно шагая к просвету в скалах. Шаг, другой… и прошел мимо!
– Куда вы? Это здесь! – позвала я, останавливаясь перед проходом.
Дракон вернулся, прошипел раздраженно:
– Чтоб их! Я не вижу тут никакого просвета!
Я взглянула под ноги, на отчетливые отпечатки моих следов.
– Разве вы не видите, где я прошла?
– Нет! – отозвался он коротко, встряхнув светлыми волосами. – Попробуйте провести меня за собой.
– Как? – спросила я, разводя руками. – Тут ведь руны!
– Они вряд ли смогут меня задержать. Это отвращающие знаки, а не боевые, – ответил Исмир, выказывая немалые познания в магии.
Мне не оставалось ничего иного, кроме как согласиться.
Взяв за руку дракона, я устремилась в расщелину. Славные у него руки: длинные артистичные пальцы, гладкая и нежная кожа, крепкое пожатие…
Шли осторожно, понемногу, каждый миг чего-то опасаясь. Идти было тяжело, словно сквозь сильную метель, но ничто угрожающее не заступало путь.
Несколько шагов, и мы выскочили на берег, словно пробка из бутылки с шампанским.
Исмир замер, глядя во все глаза. Потом проронил что-то непонятное, явно ругательное. Не успела
