Моря и годы (Рассказы о былом) - Владимир Андреев

К Кижам подошли еще до обеда и замерли, пораженные невиданной красотой деревянного собора. Командир внял нашим просьбам: на якорь стали как можно ближе к острову. Было бы кощунством пройти мимо.

Излазили и осмотрели все, что возможно. Кто умел, тот зарисовал. Миша Соловьев, единственный из пас имевший фотоаппарат, сделал уйму снимков.

После Кижей шлишхерами, затем чистой водой. И прибыли к конечному пункту нашего маршрута — к Медвежьей Горе. В те годы это был действительно медвежий угол.

В поселке, на почте, нас ожидала телеграмма: необходимо срочно возвратиться в Ленинград, так как предстоит заграничное плавание… Известие столь же приятное, сколь и неожиданное.

В Ленинграде стало известно, что для штурманской практики, поскольку никаких дальних походов кораблей Балтийского или какого-либо другого флота не предвидится, нам придется совершить путешествие вокруг Европы на одном из транспортов Советского торгового флота.

Такое было время, таковы были возможности. Это теперь для практики курсантов построены великолепные корабли, оснащенные самыми совершенными, точнейшими и тончайшими навигационными приборами… Наш советский флот стал подлинно океанским и систематически посещает сотни иностранных портов. Ну а в начале тридцатых годов военным штурманам приходилось проходить практику плавания в дальних морях и океанах на судах гражданских.

Тогда же стало известно, что мы должны быть на транспорте «Волховстрой» не позже послезавтрашнего утра, а еще лучше — завтра вечером. Об этом нам сообщил руководитель группы, идущей в заграничное плавание, политработник Фомиченко.

Нас крайне огорчило, что Никанора Игнатьевича с нами не будет: не хватает валюты. Его хлопотами все необходимые штурманские пособия были уложены в три специальных ящика с запорами и замками, два хронометра помещены в отдельный небольшой ящик, обитый внутри войлоком и бархатом так, чтобы хронометры не подвергались тряске и воздействию внешней температуры.

Мачпина с имуществом и нашими чемоданами в сопровождении Никанора Игнатьевича заранее ушла к торговому порту. А мы после напутствий Рыбалтовского и Глухоченко добирались до порта трамваем. У причала заканчивал погрузку леса видавший виды, американской постройки 1918 года, морской бродяга «Волховстрой», недавно приобретенный на «морском кладбище» в Америке. Широк и неказист, водоизмещением немногим более 10000 тонн, он попыхивал своей дымовой трубой, а его грузовые стрелы таскали со стенки причала связки отличного, как говорят, «сахарного» — без сучка и задоринки, — пиломатериала и укладывали их на верхней палубе почти вровень со спардеком так, что мы в отведенное нам помещение под полубаком должны были с этих досок спускаться по трапу. А наши ящики смогли опустить, лишь разворотив лесное золото и приведя этим в ярость грузчиков, которым пришлось заново укладывать пиломатериал.

Оказалось, что под полубаком, кроме санитарного узла, нашего кубрика, каюты боцмана и его кладовых, ничего не было. Это нам понравилось. Одно плохо: с чайниками и бачками для пищи нужно пробираться через штабеля досок, а потом спускаться чуть ли не по вертикальному трапу. Чтобы доставить целехоньким хотя бы бачок со вторым блюдом, не говоря уж о борще, бачковому требовалась ловкость циркача. Это в тихую погоду! А в качку — дело безнадежное…

Но жизнь заставила, выучились и цирковому мастерству. Доставляли пищу и в шторм! Не пролив борща и не присолив морской водой…

Свои хронометры мы хранили вместе с судовыми. На большом штурманском столе получили место для ведения навигационной прокладки. Несли свою штурманскую вахту, сменяясь каждые четыре часа. Не прошло и двух суток, как все притерлось, а через вахтенных рулевых, видевших, как мы работали, пошла молва: «мореходчики» в штурманских делах сильны. Постепенно нами завоевывалось право на жизнь…

Ежедневно, если позволяла погода, занимались астрономическими наблюдениями. Боцман, видя, как в зоне его владений (на полубаке) мы денно и нощно |работаем с секстанами, выпуская их из рук только на время решения задачи, если не с уважением, то уж, безусловно, с одобрением смотрел на наши труды. Тогда же в первый бессолнечный день мы, найдя кирки, стали отбивать многолетнюю ржавчину ватервейсов, а потом, попросив стальные щетки, отдраили их до блеска и засуричили, боцман признал нас стоящими парнями.

Пересекли, миновав циклон и пройдя по его окраине, малахитовое Северное море и подошли к порту Ньюкасл-апон-Тайн. Недоумеваем: почему не входим в порт, а стоим, как и еще два транспорта, на рейде?

— Штурман! — окликнул капитан «Волховстроя» Карклин. — Сколько осталось до полной воды?

— Три часа десять минут.

— Выходит, до открытия портовых ворот успеем пообедать. Раньше за нами буксир не придет.

Что за ворота, да еще в порту?.. В толк не возьмем. Ну что ж, поживем, подождем и увидим! Воздав должное творению судового кока, все поспешили наверх. Бинокли переходили из рук в руки точно эстафетная палочка.

Из ворот порта показался буксир. Прибежав, взял «за ноздрю» нашу посудину и, яростно задымив, повел в порт. Вначале «Волховстрой» помогал ему своей машиной, а когда до входных ворот осталось метров пятьсот, застопорил ее, вручив свою судьбу полностью буксировщику.

Акватория порта была разбита на несколько гаваней (доки), каждая из них имела свои шлюзовые ворота, только менее массивные, чем главные входные, на которые возлагалась задача защищать порт в шторм от яростных волн. Так по всей Англии, за исключением тех мест, где протекали глубоководные реки, позволяющие судам входить и в самую низкую воду. Раньше мы думали, что докеры — это рабочие, занимающиеся в доках (как и у нас) ремонтом кораблей. В Англии докер — грузчик морского торгового порта.

Пройдя таможенные и пограничные формальности, экипаж получил право свободного сообщения с берегом.

Городок Ньюкасл-апон-Тайн невелик. Так же, как это обычна бывает и в других странах, центральная часть у него более красивая, более благоустроенная. Окраины, где живет трудовой люд, не ухоженные, дома закопченные, похожие один па другой. Люди живут там нелегкой жизнью. Редко кого встретишь с улыбкой на лице. Ребятишки, предоставленные сами себе, играют на проезжей части узеньких улочек.

Увидели мы в городе странное движущееся сооружение. С легкой руки нашего одноклассника Фадеева окрестили эту невидаль «автобус-трамвай». Позже узнали настоящее название — троллейбус.

Ежедневно к началу рабочего дня на два железнодорожных пути, проложенные вдоль причала, подавалось ровно столько вагонов, сколько докеры успевали загрузить за трудовой день. Перемещение загруженных и порожних вагонов производил один портовый рабочий с помощью гидрошпилей и троса с гаком. Все делалось, спокойно, без всякого шума и аврала.