Украсть богача - Рахул Райна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я понимал, что, возможно, рискую ее жизнью, ее карьерой, деньгами, которые она отправляет родителям, но мне нужно было услышать ее голос. Мне нужно было, чтобы она знала: у меня все в порядке.
Я долго сидел и слушал, как дети выпрашивают у родителей игрушки, петарды, бенгальские огни к Дивали. Может, когда-нибудь и мои будут так же просить меня: «Папа, купи!»
Я проглотил страх. И набрал ее номер.
Разумеется, я помнил его наизусть – бедняцкие хитрости, о которых богачи с их смартфонами уже позабыли.
– Рамеш? – сказала она. – Рамеш! Боже мой, ты жив, – она засмеялась, заплакала и наконец всхлипнула с облегчением. – Ты жив!
– Да, – в горле у меня стоял ком, и я не смог выдавить больше ни слова. То ли от любви, то ли от обезвоживания.
– Где ты? Я приеду…
– Нет! – перебил я. – Нельзя. Трудно объяснить. Мы в безопасности. Мы сбежали.
– Мы сразу отдали выкуп, – сказала она, – но нам никто ничего не сообщил. Я думала, вас…
– Что? – значит, отец Абхи нас обманул. Отрезал мне палец. И прикарманил выкуп.
Я глубоко вздохнул.
Я даром лишился пальца. Мне отрезали его просто так, для наглядности и для пущего эффекта.
Я, конечно, не святой, но на такие вещи точно не способен.
– Я сделаю все, чтобы тебе помочь, – продолжала она. – Скажи мне, где ты. Я хочу помочь тебе, Рамеш.
– Нет, – ответил я, хотя мне безумно хотелось ее увидеть. Мне так хотелось, чтобы она подбежала ко мне, утешила. Я упивался незамутненным эгоизмом своего желания. – Я завтра тебе позвоню. Обещаю. Я просто хотел сообщить, что жив. – И повесил трубку.
Я не сказал ей того, что действительно хотел сказать: давай сбежим вместе и никогда больше не вернемся. Слишком много скелетов спрятано в моем шкафу.
И в любви я ей тоже не признался. Но хотел. У меня еще будет возможность. Когда все кончится, ничто мне не помешает.
Значит, выкуп все-таки заплатили. Оберой не бросил нас в беде. Может, не такой уж он и плохой. Может, ему вообще стало стыдно, что он притащил Абхи на передачу.
Думал я и о Руди. Видимо, похищение и жестокое обращение пробудило во мне желание заботиться о парне. В конце концов, я его единственный друг.
Вдобавок это моя работа. И не только. Это мое призвание. Так я выполню свою вечную дхарму, выберусь из собственноручно возведенного чистилища – моего одинокого бессмысленного существования.
Мне нужно навести порядок в жизни Руди.
Именно так и поступают добросовестные менеджеры.
Именно так и поступают друзья.
И я сделаю это.
* * *
– Сумит! Угадай, кто? – сказал я, когда он взял трубку.
Я рисковал. Ведь в нашу последнюю встречу я послал его на фиг. Избавился от него.
Сумит долго молчал.
– Мать твою, – наконец рассмеялся он. – Я уж думал, что отделался от тебя. Все ищут Рудракша. Ты видел тот ролик с жуткой музыкой, в котором он говорит, мол, меня похитили?
Я вздохнул с облегчением.
– Слушай, у тебя еще остались старые знакомцы? Мафиози? Заместители министров? Торговцы самосой? – спросил я.
– Тебе нужна моя помощь или ты поиздеваться решил? – парировал он.
Хороший вопрос. Я понимал, что искушаю судьбу, но нельзя было допустить, чтобы Сумит догадался, как отчаянно мне нужна его помощь. Надо будет посмотреть на Ютьюбе ролики о межличностных взаимоотношениях.
– Мне нужно связаться с неким Химаншу Аггарвалом. Он застройщик. Большая шишка. И передать ему, что у нас есть кое-что, принадлежащее ему.
– Во что ты ввязался? – удивился Сумит. – Ты хоть знаешь, кто это такой?
– Твои люди могут передать ему это?
– Дай мне несколько часов, – ответил он.
– Спасибо, Сумит-бхай, – сказал я, причем совершенно искренне. И повесил трубку. Как-то слишком легко все получилось, подумал я. И весь обратный путь боялся, что Сумит меня кинет.
Я схватил газету и с облегчением увидел, что мы – ну ладно, не мы, а только Руди – на передовице прямо по центру. В конце концов, мне положено десять процентов. Накупил всяких западных продуктов, сплошь сахар и холестерин: «Гаторейд»[166], молочные коктейли, разных пакетиков «Магги». С соей, с чили, с яйцом. Ну и себе купил простецких дешевых роти.
Здесь была совсем другая Индия. Я уехал отсюда не так давно, всего-то несколько месяцев назад, да и не сказать чтобы далеко, миль на пять от силы, но уже привык к другой – шикарной – жизни. К кондиционерам, персональным водителям, вооруженным охранникам в дверях торговых центров, к огороженным жилым комплексам. К магазинам, в которых тебе открываются свежеочищенные райские кущи, полные услужливых продавцов – неискренних, но оттого еще более милых.
Моя же Индия осталась здесь. Вонь, мясники режут куриц, те кудахчут, а потом умирают; чтобы пробиться к прилавку, нужно работать локтями; вечером в темноте слышатся какие-то непонятные звуки, плывут странные запахи (скорее всего, ядовитые), раздаются крики боли и наслаждения.
И ведь это еще не самый плохой район Дели, тут обитают низы среднего класса, которые стараются преуспеть, район развивается, тут почти прорыли метро: я вообще-то три года вкалывал, прежде чем у меня хватило денег снять здесь квартиру. О плохих районах я не говорю, там не бывал даже я. Там люди сидят друг у друга на головах, как мошки на яйцах лемура, у каждого первого не хватает или зубов, или ног, или каких-нибудь внутренних органов. Их жизнь никогда не станет лучше, как не вырастут ВВП и ИЧР[167] на слайдах презентации ООН.
Когда я вернулся, Руди и Абхи пытались общаться.
Точнее, таращились в разные стороны. Руди старался завязать разговор. «Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?» «Какие твои любимые ролики на Ютьюбе?» «Прости, что унизил тебя перед миллионами зрителей». Ну, в общем, вы поняли.
По крайней мере, он попытался. Я незаметно показал ему большие пальцы.
Но сначала мне нужно было кое-что сделать, и для этого придется надавить на Абхи.
– Встать! – заорал я.
Абхи вскочил.
– К стене!
Его папаша решил меня поиметь, и я ему отплачу за нежное внимание и заботу.
Я достал свежекупленный телефон, включил камеру.
Абхи затрясся.
– А теперь говори, что вы сделали, – велел я. – Говори, или больно будет. Я подпорчу тебе смазливое личико.
Руди недоуменно уставился на меня.
– Рамеш, ты что?
– Чисто для подстраховки. Давай, Абхи, посмотри в
