Темный век. Трактирщик - Александр Воронков

Ну, а раз так, то ничего не остаётся… Работаем, с богом!

Привстал, пригибаясь… Ну, посыпались!

— Давай!..

… И закуролесило…

Быстро перебирая ногами, ссыпались по склону вниз: благо, расстояние — всего ничего. Монголы разворачиваются на шум и вопли: тот, что с палкой — пошустрее, сидящий — видать, флегматик по жизни… был… — неторопливо. В последнем прыжке луплю со всей дури ребром ботинка ему в голову, однако попало куда-то в район ключицы. Впрочем, уронить его этим ударом я уронил. Хорошие ботинки делают белорусы для армии! Крепкие. Второй уже стоит лицом к опасности. Палку бросил, выдернул кривой нож из-за пояса. Это ты зря, братан: секунды теряешь, да и дистанцию. Палка-то подлинней была… Чиркаю живопыром в лицо: приёмчик, отработанный в махаче несколькими поколениями шпаны с Тракторного. Вёрткий, гад, однако: откинулся назад, пропуская клинок, сам в развороте норовит проткнуть мне бочину… И тут же падает: чуть замешкавшийся сперва Ясь рухнул ему в ноги, усилив толчок всей инерцией тела.

В наклоне втыкаю нож в живот врага… Щазз! Как же! Клинок не может с одного удара проколоть плотную набивку гибона! Блин горелый! А рядом уже второй противник: сабля на замахе, вот уже рука его пошла вниз… У, шайтан! И не отскочить.

Прыгаю вплотную к азиату, ловя рубящую руку на блок в связке уход-подсечка-хлёст сбоку по кисти… Спасибо, научили добрые люди! И кто там говорил, что сабля — не метательное оружие? Клинок отлетает не хуже, а, пожалуй, даже получше, чем резиновый тренировочный нож в спортзале… Повезло: вовремя среагировал.

И тут же — прозявал, приняв удар кулаком в грудь. С-сука! Больно же ж! Хорошо, что на мне не прежняя куртка, а плотный поддоспешник. Спасибо жатецкому портному: даст бог вернуться — стану постоянным клиентом в той лавке! Секущим ударом прорезаю штаны монгола на внутренней части бедра и отпрыгиваю, разрывая дистанцию.

Крутанулся: где второй?

Лежит. Руки у подмастерья мельника крепкие, да и масса у чеха поболее будет: навалился сверху, выворотил азиату голову… Лежит, покойничек, со свёрнутой шеей… Впрочем, от Яськи сейчас тоже толку никакого: сидящего на земле напарника сотрясают приступы рвоты. То ли переживает из-за убийстве — читал я о таком — то ли сотрясение мозга заработал…

От этого "занимательного зрелища" меня отвлекает громкий вопль. Бородач, навалившись на раненого монгола связанным телом, буквально вгрызся тому в горло зубами! Ну ни хрена ж себе! Граф Дракула отдыхает! Да уж: с такими ранами на глотке не живут… А жаль: стоило бы поближе познакомиться с этим "чойбалсаном", потолковать о делах наших скорбных… Вдруг тут поблизости ещё десяток-другой таких же нукеров шастает? Оно нам надо, такое соседство?

Однако сделанного не воротишь, потому займёмся делом насущным. Перво-наперво надо разобраться с проблемой в лице освобождённого нами пленника и с транспортом в виде двух монгольских лошадок. Вот только стоит ли их использовать? Это, пожалуй, всё равно, как в советском тылу в ту войну на не перекрашенном немецком танке кататься: первый же подкалиберный — твой…

Итак, что мы имеем? Имеем мы товарища с ранениями, ориентировочно, средней тяжести и обширным ожогом на ноге. Как зовут, пока не говорит, и "откуда-куда-зачем" не рассказывает, зато кроет покойных монгол по первому разряду на чешском, русском, немецком, латыни и, похоже, греческом и французском. Полиглот, блин горелый! Понятное дело: больно мужику, вот и разоряется.

Ну, это дело мы поправим, хотя бы на время: благо, возможность имеется. Пока Ясь безуспешно пытается изловить лошадок, не подпускающих к себе незнакомца, я достаю единственный свой шприц-тюбик промедола и вкалываю его в ногу чуть выше ожога. Средство это весьма мощное, и спустя минуту перекошенное болью лицо раненого разглаживается. Сам же он с неподдельным восхищением уставился на меня:

— Кто ты? И что здесь делаешь?

Ага, вот сейчас кинусь рассказывать, "откуда-куда-зачем" идём первой встречной жертве терроризма! Разбежался… Тем более, что срок действия промедола не бесконечен, а надо ещё обработать и ожог, и раны. Некогда болтать!

— Раб божий, обшит кожей. Макс Белов меня зовут, мастер Белов. Не мешай, человече, потом побеседуем!

Разрезаю тунику, рывками сдёргиваю присохшую к ранам ткань. Обе раны свежие и, по счастью, неглубокие: скорее, большие порезы, чем серьёзные ранения. Так… Промажем йодом с краёв, пробинтуем располосованной штаниной: монголы оголили ноги пленника перед тем, как принялись катувать его. Торс у мужика здоровый, моего бинта из индивидуального перевязочного пакета на него всё равно не хватит. Да и бинт этот нам ещё понадобится: нога-то хоть и не прогорела до кости, но ожоги очень сильные.

Так… Специальных медицинских гелей у меня, к сожалению, нет: ну, не готовился я по времени путешествовать! Однако имеется шматок свиного сала. Полагаю, что пострадавший — не ортодоксальный иудей и неправоверный мусульманин, следовательно, за использование при лечении свиного жира не обидится: иного-то ничего не имеется!

— Так, землячок, потерпи маленько… Сейчас мы твои язвы сальцем смажем… Так… Бинт индпакетовский, по идее, стрептоцидом обработан: со старых ещё запасов пакет, советских… Так что используем его, чтоб грязь не попала: гангрена ещё никому счастья-радости не приносила. Ага, вот так!..

Вернулся Ясь. Нельзя сказать, что с пустыми руками — приволок не замеченный мной ранее в траве широкий боевой пояс с пристёгнутыми пустыми ножнами от меча и солидным кинжалом: видать, трофей монгольский, содранный с пленника.

Я велел парню сходить к дороге и привести сюда нашего маштака: лучше пока пересидеть в глубине оврага, а не торчать у всех на виду. Вот познакомимся поближе с дядечкой, притрёмся кранцами, как мой дедушка говаривал — тогда и решим, кто куда и как отсюда отправится. А одиноко стоящее у дороги вьючное животное привлекает слишком много внимания у прохожего и проезжего люда… Были бы у нас верховые лошади — можно было бы рискнуть втроём верхами покинуть место схватки, однако монгольских коней подмастерье так и не изловил. Умчались, волк их задери! И сёдла с тороками пропали вместе с ними, не говоря уже о двух парах монгольских композитных луков. Конечно, в этом мире владение луком или арбалетом карается очень сурово, так как завоеватели считают, что лишь они — "высшая раса" — имеют право убивать врагов на расстоянии, не слишком рискуя собственной жизнью. Но у нас, славян, одной из главных национальных забав на оккупированной территории издавна является уход в партизаны… Чем, похоже, мы только что занялись: если свежеиспечённых узкоглазых покойничков станут искать их соплеменники, — а искать их, рано или поздно, начнут — то лошади станут безусловной уликой. А луки… Что луки? Стрелять из них я всё одно не умею: не считать же за навык детские игры "в Робин Гуда" после просмотра соответствующего сериала? На овладение таким оружием требуется — помимо самих луков — весьма немалое время для тренировок, и, желательно, какой-никакой наставник. Ни тем, ни другим я не располагаю…