Я и мои истинные - Яна Арская

— Ой, да ты поэт, — отмахнулась та, кому предназначались угрозы. — Дочка, пойдем в мою спальню. Там уже все готово.

— Ты за все заплатишь, Тиамат! Слышишь?! Я обрету свободу, будь уверена!

Его голос стал затихать по мере того, как мы отдалялись, поднимаясь наверх. Последним улавливаемым звуком оказался крик боли. Кто-то заставил пленника замолчать.

— За что его так? — спросила я осторожно.

Эх, не о незнакомцах сейчас надо думать.

— Это был цилинь. Редкий зверь с удивительными качествами. Его предки служили драконам вместе с фениксами, защищая великий род, — Фиралис, следующий за нами, прикрыл подведенные глаза. Ему тоже не пришлось по вкусу недавнее зрелище.

— Цилинь, как же! — фыркнула Тиамат. — Вор и сквернословец. Проник в мой город, пробрался на кухню, съел запасы на неделю вперед и выпил все вино. А когда я потребовала плату, попытался меня убить.

— Тогда, возможно, это наемник Шиасада?

— Пф-ф, нет. Но его способности пришлись к месту. Цилини могут излечивать раны — свои и тех, кого любят. Если бы только он пошел на контакт… Но нет. Лучше ведь строить из себя царскую особу и нападать на всех, кто хочет его изучить, — в ее интонациях, мимике проскользнула тоска, которая совсем не сочеталась с веселой улыбкой вишневых губ. — А вот и мои апартаменты… Как тебе, сокровище? Лучший вид во всем Независимом городе!

Пестро и очень по-восточному. Из широких окон открывались взгляду оранжевые барханы и крыши немногочисленных домов. А за стеной голубой стали — невероятно! — извивались в лучах закатного солнца чудовищные создания. Не черви, не драконы. Все сразу.

— Песчаные зулу. Я нашла с ними общий язык. Кормлю их с малых лет, за что они мне безмерно благодарны, — Тиамат щелкнула пальцами, и в комнату хлынули оборотни. Антропоморфные пантеры с блестящей шерстью, несколько остроглазых мужчин — скорее всего, змеев — чернокожий лев с кольцами в ушах и в прозрачных шароварах. Все как на подбор — хищники ранга бета и выше.

Пока остальные раскладывали на полу подушки и незнакомые ароматные яства, двое нагов-близнецов поманили Тиамат к себе.

— Идеальные, правда? — лениво спросила она, усаживаясь на переплетенные хвосты и позволяя себя обнять. — Таких на Земле нет.

Я пожала плечами, пытаясь скрестить ноги по-турецки. Мои мужья — лучшие, так чего смотреть на остальных?

Рядом осторожно приземлился Фир. Он мало говорил, зато продолжал следить за обстановкой. Ну и правильно. Манипуляции с сознанием не шутки, а мы хоть и гости, но какие-то слишком бесправные.

Львы у окна достали музыкальные инструменты. Мужчины, которым не нашлось занятия, сели вокруг. Наги начали открыто лапать свою жену, словно вокруг не было свидетелей, и что самое странное — Тиамат это вполне устраивало. Она посмеивалась и подставляла шею их поцелуям.

— Что такое? — заметила она мою гримасу. — Неужели смутилась? Брось. Если и любить этот мир, то за его естественность и наши привилегии.

— Я думала, мы обсудим причины моего пребывания здесь.

— Дела, дела… Попробуй расслабиться. Ты дома, в кругу семьи — вот, что главное!

Кто-то из гарема попытался обнять меня со спины. К счастью, Фир тут же достал кинжал, вежливо намекая отрезать энтузиасту все выпирающие части. Черт. Какие-то тут все любвеобильные.

Забежал Логос, прижался к коленям обожаемой матери. Я с грустью вспомнила Фауста. Когда-то и он так же…

— Это ли не рай? — Тиамат наклонилась, чтобы потрепать львенка по едва отросшей черной гриве и налить мне жемчужную жидкость из кувшина. — Попробуй арак. Его делал Василий, он у меня мастер на все руки… Я ведь ему жизнь спасла, представляешь? Его хотели загрызть, но я не позволила. И теперь он все здесь чинит. Хоть в одном уголке вселенной женщиной быть лучше, чем мужчиной.

— С какой стороны посмотреть, — Я принюхалась к напитку. Пряный. Между губами и глиняной чашкой легла ладонь моего наложника. Не стоит — красноречиво говорил его взгляд.

— А пташка у тебя невоспитанная, — ненароком заметила Тиамат, отпихивая голову правого змея, чей язык сейчас ласкал ее ухо.

— Да строю я их, строю.

Вот ведь… Уже которая женщина говорит мне, что я неправильно общаюсь с мужчинами. Может, я сама разберусь?

— Милая, они животные. Да, выглядят как люди и иногда ведут себя соответственно. Но тебе не стоит строить иллюзий и пытаться играть с ними на равных — иначе любовники начнут думать, что они незаменимы. А это не так. Слышишь, павлин? Если захочет, — Она вдруг опасно усмехнулась, — моя дочь возьмет кого угодно в этой комнате. А ты будешь смотреть и улыбаться.

— Знаю. Это ее воля, — ответил Фиралис. И хотя в глаза ей он по-прежнему не смотрел, руку с моей чашки не убрал.

— Перестаньте, — приказала я мрачно.

— Ты ведь сама знаешь — их неумолимо тянет размножаться. Этот инстинкт. Основа их жалкой жизни, краеугольный камень существования, за которым больше ничего нет. Ты — человек. Женщина. А вот он лишь расходный материал, не способный на осознанную деятельность. Согласен? — спрошенный наг покорно кивнул, целуя протянутые пальцы. Его брат тотчас начал ласкать мою мать с другой стороны, пытаясь вернуть утраченное внимание. — Видишь, ха-ха!

— Так можно сказать и про землян: любви нет, есть бездушная химия мозга. А еще социальные конструкты, эмоциональные потребности и просто чувство одиночества, которое необходимо утолить.

— Верно. Нет ничего, только голод… А хочешь, я подарю тебе одного из этих красавчиков? Будет приятно знать, что у нас есть нечто общее.

Обвивавшие Тиамат наги на миг замерли. Их эта идея явно напугала. Я же не сдержалась и отпила арака, представив на секунду такую возможность — делить с биологической родительницей любовников.

— Обойдусь… У меня достаточно мужчи-кха-кха… тьфу!

Пока Фир заботливо хлопал меня по спине, мать смеялась, взбивая воздух длинными загорелыми ногами. Успокоившись, она заметила:

— Чем раньше примешь свою сущность, тем проще будет. Глупо не пользоваться привилегиями! Все равно, что найти горшок с золотом и просто его закопать обратно.

— А как же «Noblesse oblige»? Положение, знаешь ли, обязывает. В том числе — и к деликатности.

— Мы — доминирующий вид. Самые непредсказуемые