Стань моей истинной - Юлианна Клермон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Задумавшись об этом, я перестала оборачиваться. Поэтому, услышав знакомое завывание, подпрыгнула на месте. Сердце ёкнуло и бухнулось куда-то в желудок. Медленно, как во сне, я оглянулась назад.
Госпожа Харм сидела на телеге и подгоняла лошадь, а у неё за спиной радостно завывал Димасик, показывая на меня пальцем.
«Пусть уж лучше меня звери сожрут», — решила я, свернула с дороги и через поле бросилась к ближайшему лесу.
Слава богам, до первых деревьев было буквально метров сто, и уже совсем скоро я вбежала в лес. Перелезая через упавшие деревья и отмахиваясь от хлещущих по лицу веток, я забиралась в чащу всё глубже и глубже.
Первое время я слышала, как меня зовёт Харм:
— Возвращайся назад, глупая девчонка!
— У-у-у! — вторил ей Димасик.
— Там полно диких зверей! — не унималась женщина, но я молча продиралась через кусты всё дальше.
— Вернёшься, и я не накажу тебя, — слышалось уже где-то вдалеке. — Ты утонешь в болоте! Глупая, глупая девчонка!
Минут через десять я перестала слышать её голос, но страх по-прежнему гнал меня вперёд. Ещё примерно через час силы окончательно покинули меня, и, не совладав с очередной корягой, я споткнулась и полетела плашмя.
Я лежала, уткнувшись носом в сырой мох, и вдыхала запах земли и прелых листьев. Нужно было вставать и идти дальше, но у меня не было на это никаких сил.
— Ещё пять минуточек, — уговаривала я непонятно кого, — и я встану и пойду.
Но время шло, а я всё так же неподвижно лежала.
Где-то в лесу хрустнула ветка. В тот же момент меня будто подкинуло. Я подскочила и рванула прочь от этого страшного хруста, но через несколько шагов со стоном упала на колени.
Нещадно горела нога. Подтянув её к себе, я поняла, что распорола кожу на икре о какую-то острую ветку. Рана была неглубокой, но жутко саднила и кровоточила. Кровь уже даже пропитала джинсы. Я оторвала от футболки полоску ткани, перетянула ногу, чтобы остановить кровь и похромала вперёд.
Я надеялась, что иду в правильном направлении. Когда свернула с дороги в лес, то старалась сильно не петлять, двигаясь по прямой и справедливо надеясь, что хоть и не выйду к месту остановки поезда, но уж к рельсам выйду точно. А где рельсы, там и люди.
Лес не был сплошным. Иногда я выходила в поле, пересекала его и заходила в следующее лесонасаждение. Никаких диких зверей я не встретила. Только пару раз под ногами зачавкала мягкая болотная земля, но я обошла её стороной, стараясь не сбиться с маршрута.
Один раз мне повезло — попалась мелкая лесная речка. Вода в ней было достаточно чистой, и я, стараясь не думать, какие бактерии могут в ней обитать, наконец-то напилась.
Я и не заметила, когда солнце начало клониться к закату. Просто неожиданно в лесу стало темнее.
— Я иду уже целый день? — спросила сама себя, пытаясь рассмотреть небо сквозь кроны деревьев.
С учётом того, что до железной дороги, по словам госпожи Харм, всего полдня пути, сама собой напрашивалась мысль, что я заблудилась и, как минимум, иду вдоль рельсов, а как максимум, блуждаю по кругу.
Я никогда не была безбашенной и безголовой девчонкой, но и пай-девочкой меня тоже вряд ли бы кто назвал. Поэтому лазить по деревьям я умела, во всяком случае, в детстве, до того, как пропал отец, у меня это здорово получалось.
Один раз я на спор забралась на высокую берёзу в нашем дворе, вот только слезть у меня не получалось. Хорошо, что меня заметили взрослые и позвали отца. Ему пришлось вызывать специальную машину — «вышку», с помощью которой меня оттуда снимали.
После этого я неделю провела под замком. А Ва́рик, с котором мы спорили, отказался признавать проигрыш и отдавать честно выигранную мной пряжку от военного ремня.
— Ты не сама слезла с дерева! Значит, это не считается, — важно сказал он, когда я попыталась стребовать свой выигрыш.
Несмотря на наказание, отва́дить меня от лазания по деревьям отцу не удалось. Просто с тех пор я выбирала не такие высокие деревья.
И вот теперь мне предстояло залезть на высокое дерево. Только снимать меня оттуда, если что, будет некому.
Самым тяжёлым было подцепиться снизу, потому что нижние ветви на стволе начинались метрах в двух от земли. Я залезла на бревно и прыгнула. С третьей попытки у меня получилось зацепиться за сук. Я раскачалась, зацепилась за соседнюю ветку ногами, и дело пошло.
— А ручки-то помнят, — подбадривала я себя, преодолевая очередной сук.
Лезть вверх на самом деле не так уж и сложно. Сложнее будет спускаться, о чём я старалась не думать. Чем ближе к кроне, тем чаще растут ветви, и тем легче найти, куда наступить. Единственное условие — руки отпускать по очереди, выбирать наиболее крепкие ветви и наступать на них как можно ближе к стволу.
На самую макушку я не полезла, но оказавшись достаточно высоко, огляделась. Насколько можно было видеть, впереди были только леса и поля. Я не увидела ни железной дороги, ни какого-нибудь поселения, только абсолютнейшую глушь без грамма цивилизации.
Я ещё долго сидела на дереве, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь, пока не поняла, что солнце скоро сядет, а слезть с дерева в полной темноте просто нереально.
Пока спускалась вниз, я держалась.
— Нет, я не буду рыдать! — твердила, упрямо сжав челюсти и нащупывая ногой очередной сук. — Я сильная! Я справлюсь! Ну подумаешь, не увидела дорогу, это же не значит, что её там нет. Просто я немного не дошла. Вот завтра пойду и найду! Сейчас важно другое — найти, где переночевать.
От мысли ночевать на нижней ветке я отказалась, потому что мне банально нечем было себя привязать. А свалиться во сне с двухметровой высоты? Нет уж, увольте. Хватает и того, что нога болит.
Я постаралась как можно осторожней спрыгнуть с нижней ветви, чтобы не потревожить ногу, немного отдохнула и решила ночевать в поле, которое увидела не так далеко впереди.
Меня захлёстывало отчаянье, но я давила его усилием воли и всё ещё не теряла надежды.
— Я не жертва! — твердила словно мантру.
Я шла сквозь абсолютно чёрный лес, практически ничего не видя перед собой, лишь отводя от лица попадающиеся ветки. Поэтому, когда под ногами вдруг не оказалось земли, я даже не закричала, а только всхлипнула и покатилась вниз.
Я не потеряла сознание. У меня