Со спичкой вокруг солнца - Семен Нариньяни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1968
ПОДПИСЬ ПОД БОЛВАНКОЙ
А. Ю. Курков спешил так, точно сто тысяч человек кричали ему вслед:
— Шайбу! Шайбу!
А сто тысяч и не думали беспокоить Куркова, ибо Алексей Юрьевич был не хоккеистом, а аспирантом НИИ по строительству магистральных трубопроводов. И хотя научная работа требовала от аспиранта не резвости, а вдумчивости, Алексей Юрьевич гнал и подстегивал себя:
— Быстрей! Еще быстрей!
Ох эти молодые деловые люди! Они мчатся на свидание с кандидатской степенью, высунув языки. Бегут, спотыкаются, боятся, как бы не опоздать. Кандидатская еще в чернильнице, а они уже договорились о встрече с оппонентами сначала в конференц-зале, а затем и в зале банкетном. Свой календарь Курков рассчитал буквально до секунды:
15. XI — дописывается последняя глава;
16. XI — диссертация сдается машинистке на перепечатку;
17. XI — оформляются чертежи;
18. XI — обсуждение;
19. XI — встреча друзей за бокалом… чая.
Нет ничего удивительного, что при такой гонке Алексей Юрьевич забыл об отзыве. Вот-вот должно начаться обсуждение диссертации, а Курков еще не знает фамилии рецензента. А ведь прежде чем написать отзыв, рецензент должен прочесть чуть ли не полтысячи страниц. А это не «Граф Монте-Кристо» писателя Дюма, который проглатывается за две ночи, запоем. Это скучная диссертация под не менее скучным заголовком «Исследование работы сборных железобетонных элементов обжатых покрытий железобетонных резервуаров для нефти и нефтепродуктов».
И все же, как ни трудна была задача, а уже через час нужный отзыв был готов и доказывал, что вместе с диссертантом А. Ю. Курковым в науку входит:
1) замечательный теоретик,
2) замечательный аналитик,
3) замечательный экспериментатор,
4) замечательный конструктор.
На основании вышесказанного автор отзыва «считает, что А. Ю. Курков заслуживает присуждения ученой степени кандидата технических наук».
Перечисляя четыре качества будущего кандидата, рецензент забыл упомянуть о пятом, самом главном: что вместе с А. Ю. Курковым в науку собирается войти замечательный ловкач. Дело в том, что отзыв на работу Куркова написал сам Курков. Он написал и послал его в Киев кандидату технических наук Б. М. Мысину. Сопроводительное письмо Куркова выглядело так:
«Здравствуй, Борис! Через два дня мою диссертацию будут рассматривать на секции железобетона нашего института, а отзыва еще нет. Меня может выручить только свой человек. Тебе, может быть, трудно писать отзыв на работу, которую ты не видел… Так я сам составил текст. Ты только подпиши».
Курков писал письмо в цейтноте и в спешке перепутал адрес. Вместо дома № 23 он указал № 43. А в этом доме жил другой Мысин и тоже Б. М. Прочел другой Б. М. письмо из Москвы и переправил его нам. И вот диссертант Курков разговаривает со мной.
— Вы писали отзыв на свою работу?
— Не отзыв — болванку, — поправляет меня «замечательный теоретик и экспериментатор», а у самого в глазах слезы. — Простите, я больше не буду!
Курков не сам придумал метод саморецензирования. Он позаимствовал его у более старших товарищей. Есть, оказывается, у нас аспиранты и докторанты, которые скорости ради сами составляют на свои работы отзывы (в просторечии называемые болванками) и ходят затем с этими болванками под окнами рецензентов, канючат:
— Дядечка! Подпишите, Христа ради!
И малоуважающие себя дядечки подписывают.
Один такой «подписчик» профессор С. оправдывается перед фельетонистом — ну как не подписать, мы с аспирантом Икс были старыми приятелями. Вместе ходили на рыбалку, на футбол.
Прекраснодушные люди — и сколько от них вреда науке!
Подвизалась в свое время в одном главке дама с препоганым характером. Сотрудники назвали за этот характер даму Ведьмой Петровной. Наскучили Ведьме Петровне почести административные, захотелось приобщиться к почестям научным. Вызвала она к себе сотрудника главка и сказала:
— Есть у меня, друг Гриня, думка. Хочу защитить кандидатскую. Как ты смотришь на это? Только условие. Забудь про то, что я прихожусь тебе начальником. Говори прямо, смело. По-нашему, по-хорошему!
— Что ж, думка неплохая, — сказал друг Гриня.
— Название я придумала для своей кандидатской такое: «Роль главка в товаропроводящей системе». Как, подходяще? Только ты руби прямо, по-нашему, по-простецки!
— Подходяще.
— Молодец! Люблю людей прямых, откровенных! И раз понравилась тебе, друг Гриня, моя тема, садись и пиши диссертацию.
— Вашу?
— Именно. Ты в главке самый грамотный, тебе и перо в руки.
Прошла неделя. Ведьма Петровна снова вызывает к себе самого грамотного работника главка, спрашивает:
— Ну, друг Гриня, рапортуй. Сколько глав я уже написала?
— Одну.
— А что я говорю в этой главе?
— О предтечах.
— Это хорошо, что я говорю о предтечах, только больно медленно. Ну что это, за целую неделю написана всего одна глава?
— Тема больно трудная, незнакомая.
— А ты, друг Гриня, изучи ее. Загляни в источники. Посоветуйся с компетентными людьми. А как же, без труда не вытащишь и рыбку из пруда!
Друг Гриня тяжело вздохнул.
— Тебя что, мучит совесть? — участливо спросила Ведьма Петровна. — Мол, хорошо ли мне, молодому специалисту, писать кандидатскую для заведующей отделом? Не подхалимство ли это? Ведь так думаешь ты?
— Так.
— Ах, какие несовременные у тебя рассуждения, друг Гриня! Не ожидала! Вот если бы маршал Ней писал кандидатскую для Наполеона — это и в самом деле было бы подхалимством. А когда один работник главка пишет диссертацию для другого работника, это не подхалимство, а товарищеская взаимопомощь. Понял?
— Понял.
— Тогда иди и пиши.
И друг Гриня пошел, написал. И Ведьма Петровна стала кандидатом исторических наук. Правда, ненадолго. Ведьму Петровну сняли с высокой торговой должности, лишили кандидатского звания; как будто другу Грине краснеть больше нечего. А он, как вспомнит о диссертации «Роль главка в товаропроводящей системе», так на неделю укладывается в постель с сердечными спазмами. И все от стыда.
Среди частушек, которые поет сейчас молодежь, есть и такая:
Нынче хочет всякий атом
Стать науки кандидатом!
Всякий хочет. Но нужно ли всякому открывать «зеленую улицу»?
И друг Гриня, и профессор С. (тот, который настойчиво просил не позорить его седин, не называть его имени в фельетоне) — люди порядочные. Так, во всяком случае, считают их коллеги по работе. И хотя эти порядочные ходят на рыбалку и футбол с непорядочными, ни друг Гриня, ни профессор С. не пригласят к себе в гости, скажем, на день семейного праздника Ведьму Петровну. Ни-ни. Ни в коем случае. Детям своим закажут знаться с пройдохами, а вот в кандидаты наук рекомендуют. Откуда такое неуважительное отношение к научным степеням? Не к науке, а именно к степеням?
Да, откуда, говорят нам, что среди «остепенившихся» много пустых номеров. Верно, есть и такие! А кто виноват?
Вот если бы с так называемых «порядочных» взыскивали за каждую рекомендацию непорядочного, за каждую поставленную подпись под отзывом-болванкой, как за кражу со взломом, тогда б среди остепенившихся и не было бы пустых номеров. Ни пройдох, ни неучей!
1964
БАЗАРЫЧ
Борис Захарыч Берестов проснулся в этот день, как всегда, по будильнику, в семь тридцать утра. К восьми тридцати он сделал зарядку, побрился и, попив, чаю, внезапно перешел в разговоре с женой на «вы».
— Ставлю вас в известность, Натэлла Демьяновна, товарищ Берестова, — сказал он, принимая официальный тон. — С данной минуты я вам больше не муж, вы мне не жена. Мы разводимся.
— Что случилось, почему?
Натэлла Берестова смотрела на своего мужа и ничего не понимала. Всего час назад ее голова мирно покоилась на одной подушке рядом с головой супруга. Да что час, вот только-только, с тех пор не прошло и пяти минут, как они с Борисом сидели за столом и хорошо, по-семейному пили чай. И вдруг на тебе…
А времени по утрам, перед работой, у молодой женщины в обрез. Вот и сегодня она, как обычно, приготовила завтрак, накормила мужа, убрала за ним чайную посуду, и когда, сделав все это, Натэлла бросилась из комнаты к парадной двери, застегивая на ходу пальто, муж неожиданно и обрушил на нее разговор о разводе.
«Что это он, всерьез или в шутку? Ну, конечно, в шутку», — думает молодая женщина и спешит к троллейбусной остановке.
Однако, как выяснилось позже, заявление о разводе было сделано Борисом Захаровичем не в шутку. Натэлла Берестова приходит вечером с работы домой, а ее вещи стоят в коридоре. Она пытается открыть дверь в свою комнату и безуспешно. Предусмотрительный супруг успел уже, оказывается, переменить в двери замок. Она стучит:
