Тяжкое золото - Александр Михайлович Минченков

подхваты подрывайте, а не то свод не выдержит, тогда всё, хана! – предупредительно крикнул в зияющую дыру Угрюмов.

– Да я помалу гребу, осторожно, беда вон со Степаном, придавило ноги ему, вроде как подломало.

– Держитесь, мужики, счас главное ход проделать. Займись-ка наперво Степаном, ослободи его от земли.

Крутов был беспомощный, не мог помочь ни себе, ни Шилову. Он лежал вниз лицом и обречённо стонал от боли под тяжестью обвалившегося на него грунта, придавленный по пояс, ощущал в ногах острую пронизывающую боль.

«Что ж там с ногами? Неужли переломало? Только б обошлось всё хорошо, только б не стать калекой. Не дай бог, а не то известное дело: уволят к едрёно фени. Семью без достатка оставлю, это ж я не стерплю, м-м-м… – Степан с горя тряхнул головой, загрёб ладонями комки породы и с силой сжал их в кулаках. – Ну как же так, что за судьба такая, что ж ты со мной вытворяешь на земле этой грешной?!»

Забой невысокий, отчего приходилось полусогнувшись, а больше на корточках работать кайлой и лопатой. Смог от копоти факела и керосинки драл глаза, дышать было трудно. Постепенно Угрюмов, Черепахин и Устинов продвинулись в глубь заваленного забоя. От падающего света уже лучше были видны силуэты Шилова и Крутова.

Угрюмов пролез вовнутрь забоя.

– Давай-ка, Микола, поначалу Степана вытащим, а там посмотрим, что к чему.

Угрюмов подхватил Крутова под мышки рук, Шилов схватился у туловища. Слега сдвинули с места пострадавшего, отчего Степан громко застонал, в глазах поплыло всё кругом, и тут он неожиданно обмяк, потеряв сознание.

– Вот горе-то, вот горе… – запричитал Шилов. – Давайте его к стволу, скорее к свежему воздуху.

Вчетвером осторожно подняли на руки Степана и понесли по штольне к вертикальному стволу шахты.

– Только бы хуже чего не было, только б всё обошлось, – приговаривал Шилов. Он горевал за случившийся обвал, исправлять забой дело нелёгкое, но более переживал за товарища, и рад был – всё ж не засыпало, живы остались.

– Хуже не должно быть, скорее получил шок от боли, пройдёт, дай-ка посмотрю, что у него там с ногой, – Черепахин задрал широкие штанины Крутова. Мышечная ткань левой ноги была порвана и рана сильно кровоточила.

Черепахин быстро сбросил верхнюю робу, снял с себя нательную рубаху. Оторвав часть ткани, он перетянул Крутову выше колена ногу и перевязал рану.

– Надо срочно его до больницы, вроде как кость цела, просто щепой от сломанной рудстойки мышцы порвало и валуном поддавило. Быстрее к скипу и наверх, осторожно, мужики, – предупредительно говорил Черепахин.

Оказавшись на поверхности шахты, Крутов вдохнул свежего морозного воздуха, пришёл в сознание, взвыл от боли и стал пытаться руками дотянуться до ног.

– Лежи, лежи! Терпи, Степан, счас на подводу и до больницы, всё, дай бог, обойдётся, терпи! – подбадривал Шилов Крутова.

– О-ох, ногу ломит, спасу нет… – сквозь боль простонал Степан. Он был бледен и слаб, сжавши пальцы в кулаки, напрягался всем нутром, старался выдержать обрушившуюся на него напасть. – Милостивый, Господи-и, спаси ты меня!

Угрюмов с Черепахиным помогли Крутову устроиться на телеге, а сами вернулись к копру и спустились в шахту.

– Слава богу, хоть лечебница есть у нас в Феодосиевском, не надо переться страдальцу до городу, всё ж врач тут с фельдшерами имеются, в чём-то и помогут встать человеку на ноги, – облегчённо выдохнул Угрюмов.

– Вот она забота властей, чем оборачивается. Разве ж это по-человечески таково отношение к людям, когда в беду попадают? Да хоть завали любого из нас в забое, не больно-то растревожатся. Это ж надо, какое отношение к проходке подземных работ, во всём экономия видится, а ведь не песок люди добывают, а золото! Да и хоть песок бы добывали, не по-людски таково отношение, не по-людски! – в сердцах произнёс Черепахин. – Вот, Фёдор, и ответы на все вопросы, как дальше жить.

– Григорий, мы с Труновым, да и думаю, все горняки давно к тому, что ты пояснял, созрели, и как ты там решишь со своими товарищами, мы во всём помочь не откажем, заверяю тебя.

– Верю, Фёдор, во многих бараках такого народу, как вы, уже набирается. Будем просвещать народ, объяснять сомневающимся и безграмотным людям, что к чему. Да в тебе, смотрю, есть опора надёжная, так что помогай, – Черепахин протянул руку Угрюмову. – По рукам?

– По рукам, – крепко сжав руку Черепахина, с твёрдостью в голосе ответил Угрюмов.

Рождественские морозы стояли по-сибирски хваткими. Не давали ребятне особо порезвиться на улице: щёки и нос пощипывало, и ноги подмерзали – подносившаяся обувь не спасала. Горняков же только прохудившиеся ватные телогрейки да работа беспрестанная и оберегали чуток от пронизывающего холода. Находили они для себя мало-мальский уют лишь в своём бараке. После работы, уставшие и озябшие, освобождались горняки от промёрзшей и ставшей колом робы, блаженно пили горячий чай, прилегали на топчаны, и, чувствуя расслабление тела, придавались истоме.

Рождество Христово в приисковых бараках, несмотря на житейские лишения, где как, а всё ж отмечали рабочие. И в этот раз, где проживал Угрюмов с Труновым, праздник никто не хотел обойти стороной. На том и силён русский народ, в какой бы трудной или безысходной ситуации он не оказался, а развлечь себя всё ж время и повод найдёт, тем паче столь большой православный праздник грех не отметить. Большинство в такие дни в церковь приходили, молились, славили Бога, душу пред ним раскрывали, просили здоровья и помощи разной.

Отрубной хлеб, отваренная картошка в «мундире», квашеная капуста и чай без сахара – вот скромный закусочный и праздничный набор к спиртному. Ну, ещё бабы и блинов чуток настряпали, конину отварили, стало быть, жидкого горячего супа похлебать, да мяса пожевать можно было.

Водкой загодя запаслись. Кое-кто из горняков в ущерб другим заботам её под заборную книжку в ларьке приобрёл. Не к пьянству, а праздник достойно встретить, а тут уж и во хмелю забыться хоть ненадолго от жизни тяжкой. Другие к столу свои продукты преподнесли. Кто чего, того другого и получился праздничный набор.

Нары сдвинули – вот и стол получился. Всё что приготовили на этом столе и расставили. Присели всем бараком. Смотрели, чем ноне закуска богата. Выбор хотя и скудный, однако аппетиту придавала чесночная и лавровая приправа, исходившая от наваристого бульона.

– Ну, христиане, с Рождеством Христовым! – поднял свою кружку с водкой Угрюмов. – Дай бог, в новой године нам больше повезёт, чем в прожитом времени!

Все дружно стали протягивать друг дружке свои кружки, чокнулись, выпили.

– Чего он новый нам даст, а ничего