ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ - User

Которое порушит цепь невзгод.

И мне не нужно большего богатства,

Чем Неба поэтический приплод!

ПУШКИН:

Брожу по набережной или снова в дрожках

С Онегиным. «Поди! Поди!» – раздался крик.

И снова пообтёршийся немножко

Морозной пылью серебрится воротник.

Грущу на Невском. Дум моих старанье,

Облекшись в грусть мостов и бред реклам,

Бредёт каналом с ночью на свиданье.

151

С Серёженькой и Блоком пополам

Ломаем мы Луны моей остылость

И рушим темень старого житья.

О, Русь моя, Свирель, ну, сделай милость,

Скажи, ты чья: Серёжи иль моя?

Не будем мы делить стихов прохладу.

И горечь слёз разделим пополам.

И всё, что есть: душевность и отраду

Я детям нашим будущим отдам.

Возьмите, радуйтесь, дышите и внемлите:

Ваш Пушкин жив, живее всех живых.

И мне среди других определите

И разделите чарку на троих.

Как говорят в народе – не с устатку,

А с горя, с непонятного житья

Пьёт наш мужик по литру без остатка –

Россия разноликая моя!

Ну, кто бы знал, как горько нынче губы

Сложились в скорбную усмешку. А вино

Течёт рекой, как синь-вода по трубам

И падает слезою на гумно.

Нет пашни, нет двора, нет поголовья –

Повымерло. Повымерзла земля…

О, Русь моя, позволь хоть к изголовью

Прильнуть, стихами сердце исцеля! …

Ты чувствуешь – мой стих Серёжей начат

И мной продолжен вновь, И Блок поёт.

О, будь моложе, я бы знал, что значит

Всё это и во всём тебе помог.

СВИРЕЛЬ:

Нет, мой родной, не молодость, а мудрость

Постигнуть может это волшебство.

Со мною рядом дорогие кудри

Твои, Серёженьки и наше мастерство.

И Блока невозможная усталость…

Наш Саша в революцию устал.

Скажи, мой Блок родной, какая малость

Подействует на сердце, как опал

Индийской палочки – доверенное свойство,

Что жгли намедни у Людмилы мы с тобой?!

А. БЛОК:

Скажу, родная, только беспокойство

О Родине, горящее судьбой,

Струёй сверкающее нашего единства

Поэзии возвышенной, мой друг!

152

Мне надоело вашей жизни свинство.

И я готов излечивать недуг,

Опять к колодцам сердца прикасаясь

Строкой любви и веры. И, поправ

Невежество, живу, люблю и каюсь

И, как Серёжа, голову задрав,

Смотрю на тонные громады Петербурга,

С друзьями вместе прохожу к Неве,

Ищу Свирель в объятьях демиурга

И никого не бью по голове.

И ВЕРЮ, И НЕ ВЕРЮ…

Только что записав последние стихи от Блока ( в 1 час дня 6 октября 1990 года) я спешу

обратиться к своему Отцу Петру:

Ну, Папочка, родной, мне это снится,

Что названа Свирелью? Слог иссяк…

ОТЕЦ:

Велю тебе, мой друг, перекреститься,

Свирель моя, ты, мой высокий стяг,

Мой стих, мой дом, прелестная криница,

Вещающая мне о новостях.

Тебя недаром Пушкин выбрал трелью

Своих стихов и радостен как день,

Нарёк тебя заливистой Свирелью,

Которую услышит и олень,

И дол, и луг, и лес, видений полный,

И невские остуженные волны

Прильнут к ногам Свирели, Синь-звезды,

Моей дочурки. Даже мрака полный

И ревности суровый рок страны

Поверг свой гнев в пространство тишины

И «Здравствуй, милая Свирель!» – промолвил.

Нет, не приснился зов Святого друга.

И Пушкин снова радостен и свеж.

И Родина – Серёжина подруга

Ты в сердце нашем ласковом живёшь.

О, мощь стиха вселенского, о, радость,

Соединенная любовью и строкой!

В тебе звучит и мужество и младость,

И льётся стих разбуженной рекой.

Он чист, хрустально-звонок, идеален.

Он верен сердцу и, струной поправ,

Сжигает зло, возвышен и печален,

Моя Свирель! Забава всех дубрав!

6.10. 1990.

ОТКРОВЕНИЕ

И в этот же день (тетрадь 16, стр. 107)

Душа поёт так звонко, безмятежно,

153

Поэмой устилая дрожь Земли.

Скажи, Душа, зачем поёшь так нежно,

Забыв о посохе и бедности сумы?

Серёжа помогает мне в юдоли

Собрать стихов обугленную медь.

И стих любовью дышит поневоле,

Забыв упасть и к вечеру созреть.

Как яблочки прозрачно-золотые

На свет выкатывает ветер-озорник

Мои стихи, плоды любви литые,

Положенные веком на язык.

Возьми тот стих. Сегодня дарит Пушкин

С Серёженькой и друг единый Блок

Те яблочки, что лесом на опушку

Повыкатил неумолимый рок!

И ты, мой друг, что рядом тяжко дышишь,

И сердишься, и, с грустью пополам

Со мною вместе горечь жизни пишешь,

Возьми стихи. Я все тебе отдам.

Не усмиряй разбуженного гнева

И выплесни его в бокал вина.

Пойми, я Повеление Царево –

Свечу нести к заутрени должна!

А. БЛОК:

Не плачь, сестра, такое назначенье

Кому-то не понятно до сих пор,–

Твоё прозрачное и гордое свеченье,

Души твоей недремлющий костёр.

То лишь на звёздном Небе обозначен

Твой путь. И светлая разверстая Душа

О горестях и бедах жизни плачет.

Однако, как Россия хороша, –

Есенин повторяет ежечасно.

И нам с тобой твой долг ещё делить

Придётся век. И это не напрасно.

Мы можем все стихи соединить

И стрелкой мощною Свечой Петра Большого

Избыть всю нечисть, Господи, прости!

И тесен круг до часа зоревого,

Что нас сумеет в Небо вознести!

СВИРЕЛЬ:

Я снова ухожу в стихи и песни,

С тобою, Блок, хочу к Неве прийти,

Наш Саша, ну, давай с Серёжей вместе

Мосты попробуем поутру навести

К неспелой вишне, что стоит поодаль

154

И сомневается, и зреет, и поёт.

Но отчего-то вдруг опять робеет –

То перелёт, то снова недолёт, –

Плоды бросает невпопад и злится,

Не зная, плод на дело ль попадёт.

И потому, как в жизни говорится,

То перелёт, то снова недолёт.

Плоды съедают вороны и птицы.

А человек лишь косточки берёт.

Давай поможем вишне, чтобы знала,

Зачем на свете, добрая, живёт,

И чтоб вишнёвой косточке Урала

Была земля, и слава, и почёт!

Бог с ней, со старостью, хотя и ей на совесть

Отдам тепло, но если не берёт,

Я молодости посвящаю повесть.

И сердце отправляется в полёт.

ЮНОШЕ, КТО СИР И ОДИНОК.

А.С. ПУШКИН

Да, вера в то, что живы наши Души

Не только в снах и в лепете ракит,–

Слезой порою горло жмёт и душит,

Свечой Петра с тобою говорит,–

Нам вера эта в то, что все мы живы,

Важна, как пашня, как зерно в золе,

Случайно не сгоревшее, и нивы

Насущный хлеб, лежащий на столе.

Нам вера эта вечно дышит током

Любви, надежды и мощнит сердца,

И помогает в поединке с роком.

Мы веры ждём, не требуя венца,

Венца и жертвы. Не нужны нам стяги.

Нам нужен Душ любимых световод,

Канал любви и чистый лист бумаги,

Все звуки принимающий в расчёт,

Движенье каждое и каждое мгновенье,

И рук усталость, и сердец полёт.

Нам нелегко на Свете Том досталось,

Но время дышит, требует, зовёт,

Взывает к старцам, к юным и не очень,

Скорбит, рыдает, в Небо трели льёт,

Строкой Поэта Солнце в Небо строчит,

Благословляя Истины Полёт.

Возьми ту веру, устремляйся к Богу

Ты, Юноша, который поседел

До срока. И расчистим понемногу

Конюшни Авгия. И я помолодел.

155

А.С. ПУШКИН, 16.30, 6.10, 1990.

ПУШКИН – СВИРЕЛИ

Зачем ты плачешь? Лист сухой на ветке

И тот надеется на продолженье сна.

А ты, мой друг! Твои же однолетки

Склоняются над чарочкой вина,

Коль их удача посетит однажды.

И, даже строчкой выйдя за порог,

Какой-то писарь, выхухоль бумажный

Кричит о том, что в сердце он сберёг

Свою Россию. Чем, простите, милый,

Сберёг ты Родину – освистанным враньём?!

А мы с тобой собрали светосилы

Над этим обнаглевшим вороньём,

Мы в гонг ударили. И жарко дышит лето

Средь осени. И расцветает сад,

Где плод оценится, увы, не на монеты,

А сердцем летописи – лучшей из наград!

А. С. ПУШКИН

ПОЛЁТ СВИРЕЛИ

Живу как в сказке, строчкой будни мерю.

И, как на взлёте, обрываю бег.

Сама себе и верю и не верю,

И думаю: кто – Бог иль Человек

Во мне поёт и сыплет бисер с Неба

Воспоминаний, смеха, стынь и боль,

Былые дни кусочком чёрствым хлеба

И нынешние дни. Из них любой

Отмечен пагодой стиха и грустью нотки,

Упавшей понарошку и всерьёз.

О, Русь моя, воистину, не в глотке

То счастье, что, Мой Пушкин, Ты принёс.

И громкость голоса не резкость отмечает,

А нежность сердца, рухнувшего в боль.

Вот это нас с Тобой и отмечает,

Прости, что панибратствую с Тобой…

Ты Сам, наверно, этих строчек бисер

Мне передал и нынче и вчера,

Назвав Свирелью, в звании возвысил,

Сказал, что вместе действовать пора.

Вот почему так стих резов и звонок,