Говорящая муха - Сергей Белкин

Я не был ангелом, и родителей в школу вызывали и раньше, но обычно об этом или забывали, или в школу приходила мама - а она и так была членом родительского комитета и часто бывала в школе, - ей на меня пожалуются, она меня поругает, - и все. А тут жестко требовали: давай сюда отца, и точка!

Пришел отец. А он был тогда Проректором Университета, доктором биологических наук, профессором. В школе он не был никогда - ни до, ни после этого.

Идет заседание в учительской. Я жду в коридоре. Наконец меня вызывают. За большим столом почти все учителя, завучи, директор и мой отец. Мариора докладывает, что вот это именно он разобрал грузовик и украл запчасти и разбросал все колеса.

Я отрицаю.

Бывшая в то время завучем некая Казарцева - по внешнему виду и по повадкам стопроцентная эсэсовка-надзиратель из какого-нибудь Маутхаузена - тут же обвиняет меня во лжи. Я ей резонно отвечаю, что мол, почему ей вы верите, а мне - нет. В ответ мне говорят, что она старше, а поэтому врать не может, да и как я смею обвинять старших во лжи! Дальнейшую полемику я не помню, помню только, что я огрызался, а они нападали. Папа сидел, повернувшись ко всему происходящему вполоборота и не произнес ни единого слова ни во время судилища. ни после него. Чем все это закончилось я не помню. Кажется. меня заставили сложить разбросанные покрышки в одну кучу, что я и сделал.

Тетя Паша

Тетя Паша работала в гардеробе. В ее обязанности входило также давать звонки и хранить чернильницы. Думаю, что последнюю функциональную обязанность надо пояснить.

В более ранние времена. когда я учился в младших классах, каждый носил с собой свою чернильницу-непроливайку. Потом, по мере роста благосостояния государства, школа обзавелась собственным набором чернильниц. Чернильницы были закреплены за каждым классом - по числу учеников - и складывались в прямоугольный деревянный поднос. По окончании уроков этот поднос - на бортах которого был написан номер класса: 8а, или 9б и т.д. - относился в гардероб на попечительство тети Паши. Перед началом урока дежурный должен был взять чернильницы своего класса. принести их в класс и расставить по партам. Естественно, что довольно часто возникала путаница - из гардероба забирались не свои чернильницы. Тогда тетя Паша ходила по классам и разыскивала пропажу. Делала она это так: неожиданно во время урока заглядывала в класс и, как бы ни на кого не глядя, произносила: " Чернилки сташшылы!"

Это всех очень веселило.

Тетя Паша была очень старой. Наверное, ей было много больше восьмидесяти лет. На вид ей было намного больше ста. Интересно то, что она курила. Делала это прямо на своем рабочем месте. Когда мы ее спрашивали почему она курит - тогда сей порок среди женщин не был так широко распространен, как ныне, - она охотно объясняла.

Когда она была еще молодой, она как-то заболела и муж повез ее в Тифлис на лечение. (Именно "Тифлис", а не Тбилиси, из чего можно предположить, что событие происходило до революции.) А там доктор сказал ей: "Вам надо покурить". Вот она с тех пор и курит.

Однажды я принес в школьный двор своего кота Дымку. Это был очень красивый сибирский кот, но совершенно дикий, в том смысле, что жил дома, никогда не выходил на улицу, никогда не общался с другими котами и кошками. Чем старше он становился, тем труднее с ним было жить. Я вынес его "погулять" и случайно его увидела тетя Паша. Он ей страшно понравился и она стала меня уговаривать: "Подари его мне. Я сибирячка, и кот у меня должен быть сибирский". Мы дома посоветовались, и решили ради кошачьего блага подарить его тете Паше. Она жила в одноэтажном доме, там ему было бы намного легче вести естественный образ жизни, нежели у нас на четвертом этаже без права свободного выхода во двор.

Я отнес Дымку тете Паше. Тетя Паша занимала комнату с отдельным входом в длинном одноэтажном доме на углу Армянской и Фонтанного переулка. С ней в комнате жила квартирантка - студентка Консерватории, которой Тетя Паша сдавала угол. Тетя Паша угостила меня чаем с вареньем и леденцами, мы чинно побеседовали, и я ушел, оставив Дымку в новом доме. На следующий день я его навестил, принес ему еды. Он был спокоен, кажется, ему там нравилось. Так продолжалось несколько дней, а потом Дымка исчез. Довольно долго я его ждал - думал, что он вернется к нам, но он исчез окончательно. Я его искал по соседним дворам, но не нашел. Еще долгое время я всматривался во всех похожих на него кошек, надеясь найти его снова, но он так и не обнаружился. Тетя Паша считала, что его украли.

От Дымки осталась хотя бы фотография и воспоминания, от тети же Паши - только последнее.

Мариора-маленькая

Эта веселая уборщица запомнилась тем, что охотно ходила по домам убирать. Поэтому ее часто можно было увидеть у нас во дворе. У нее была маленькая дочка, которая довольно часто прибегала к нам, чтобы одолжить у нашей мамы денег. Делала она это так. Позвонит в дверь, и как только ей откроют, выпаливала одним словом: "А-твоя-мама-сказала-моей-маме-что-твоя-мама-дадит-моей-маме-рубель!" "Рубель" она получала и, конечно, никогда не отдавала. На это, я думаю, никто и не рассчитывал.

МОЙ КЛАСС

В школе 17-й ж.-д. меня зачислили в класс 2б . Вот - по памяти - список учащихся*) :

1. Авербух Моисей.

- Мы были совсем маленькими - во втором классе - когда Мишка Авербух первый раз зашел ко мне домой. Дома была моя бабушка. Она спросила: "А тебя как зовут, мальчик?" На что сияющий маленький Мишка ответил: "У меня древнерусское имя - Моисей!".

Школу Миша-Моисей окончил с золотой медалью. И это была, что называется, безупречная медаль. Он отлично учился все годы, во всех четвертях и по всем предметам. После школы закончил мех-мат МГУ с отличием. Потом работал по распределению в Краснодаре, защитил кандидатскую диссертацию, женился на Элке Авербух и уехал в Израиль. Мне говорили, что он сейчас работает в Канаде, но точных сведений о нем у меня нет.

Мы с ним дружили, я часто бывал у него дома. Его двор так и называется в нашей семье - двор Миши Авербуха. У них во дворе была водоразборная колонка, из которой вода шла даже тогда, когда официально отключали воду повсюду. Нам часто приходилось таскать ведрами воду "со двора Миши Авербуха". Его отец работал экономистом на киностудии "Молдова-фильм", поэтом мы с ним иногда ходили к нему на работу в киностудию. Это было интересно, поэтому запомнилось.

2. Алой Маша.

После школы Маша закончила Киевский университет и стала журналисткой. Ее мама работала в нашей школе, преподавала русский язык и литературу. но не в нашем классе. Ее папа был врач-рентгенолог. Интеллегентный, пожилой инвалид - у него что-то было с ногой. Они жили на Измайловской. Я бывал у них дома, потому что классе в четвертом или пятом мы с Машей весьма симпатизировали друг другу. Да и позднее, мы праздновали Машины дни рождения у нее дома, о чем свидетельствуют сохранившиеся фотографии.

Потом Маша стала называть себя Мариной, вышла замуж за Семена Рыжего - это не кличка, а паспортная фамилия - потребовав, чтобы он до свадьбы поменял фамилию на Рыжов, что он и сделал. Так появилась корреспондент Советской Молдавии Марина Рыжова. Когда пришла пора семье Семена ехать в Израиль, Маша отказалась, они развелись и некто Семен Рыжов пополнил ряды олии*)) в одиночестве.

3. Ангелуца Юра. (*)

Пришел к нам в класс как второгодник в девятом классе. Отличался добрым нравом, огромным ростом и невероятной физической силой. Кличка - "Цула". После школы стал портным.

4. Бадинтер Ося.

Единственный в классе сын железнодорожника - его отец был проводником поезда Кишинев-Москва, в связи с чем имел возможность посетить концерт Бенни Гудмена в Москве. Ося жил на углу Киевской и Котовского, там где теперь пустырь и винный магазин-стекляшка. Среди разных его прозвищ запомнилось одно - Бензойтер.

После школы он учился в Ленинграде, но в каком институте, я уже не помню.

5. Белкин Сергей.

- Аз есьм.

6. Гольденберг Владик.

В младших классах я одно время сидел с ним за одной партой. Владик единственный в классе носил китель. Он был хорошим интеллигентным домашним ребенком. Его папа - хирург-стоматолог в Лечсанупре - вырвал мне не один зуб. В этом деле он был виртуоз.

В старших классах Владик с нами не учился. Перейдя в другую школу, он поменял фамилию на Златогоров и уже в таком качестве учился в Кишиневском Политехе на строительном факультете, стал архитектором, работал в Кишиневских проектных организациях, потом уехал в Канаду.

7. Гольденберг Ося.

Это было четвертом классе. Перед первым уроком взволнованный Марик Лапушнер вбежал в класс и радостно заорал: "Йоц, а что, правда, что твоего отца посадили?".

Это, увы, было правдой.

Папа Оси Гольденберга работал продавцом мяса в гастрономе на углу Котовской и Ленина. Его посадили по известному в то время "делу мясников". Его мама - тишайшая и скромнейшая женщина - работала приемщицей заказов в ателье.