Компас и клинок. Книга 1 - Рейчел Гринлоу

на палубе и считаю часы, до боли в пальцах вцепившись в перила. Нас замедляет шквальный ветер, приходится продираться сквозь шторм, и корабль еле ползет по волнам, пока буря не затихает.

Но у меня наконец появилась надежда, что все получится и мне удастся их освободить. Осталось два дня, но я уже нашла тайник, чтобы обменять его содержимое на жизни родных, а на груди, у самого сердца, храню наследство от мамы. Я почти у цели.

Пенскало, словно крепость, маячит на горизонте. Корабль подходит все ближе, впереди нависают занятые дозорными здания, и вдали, в гуще города, я замечаю тюрьму. Жилые дома тянутся вдоль побережья, на сваях у самой воды. Если верить слухам, на Пенскало раньше все было иначе. И люди здесь были похожи на нас. Были свободны.

Когда мы высаживаемся на берег, я оглядываюсь на Элайджу. Он стоит у штурвала, глаза, как море, серые. Наши взгляды пересекаются, и я ощущаю пробежавший между нами ток, так что по телу пробегает жгучее пламя. Как будто ощущение недосказанности.

Он вскидывает руку на прощание и уходит, а мы с командой остаемся на набережной.

– А почему Элайджа остается на «Фантоме»?

Смех Перл напоминает хриплое жужжание стрекозиных крыльев.

– Ему и ногу нельзя поставить на Пенскало. По крайней мере, при свете дня. Держу пари, тут на каждой стене, в каждом окне на плакатах о розыске через один его портреты.

– Поспорим? – вклинивается Джоби, подталкивая Перл в плечо.

В глазах ее вспыхивает искра, и она улыбается, показывая свои остренькие зубки.

– Условия?

– Спорю на пять медяков, я найду больше плакатов с его портретом.

Перл вздергивает подбородок.

– Посчитаем после отбытия?

Он улыбается в ответ, и они сшибаются кулаками.

– Готовь монеты, мелкий призрак.

Мирриам лишь фыркает и, раздраженная, уходит дальше по набережной.

А мы, недолго думая, идем следом.

Дозорные тут повсюду, в своих алых плащах, с предвещающим неприятности выражением скуки на лицах. На набережной воздух полнится слухами; даже уличные продавцы затихли и насторожились. Мужчина, не торгуясь, покупает несколько белых цветов, только оглядывается на дозорных. После чего торопливо уходит, держа в руках свой небольшой букет, и я гадаю, на день рождения он их купил или на чьи-то поминки. Мирриам кивает, и мы расходимся – они с Джоби направляются в паб, перехватить залетные слухи, а мы с Перл идем на разведку на лобное место.

– Слишком уж тихо, – говорит Перл, поежившись на утреннем холоде. – Как будто жизненные соки все выкачали. Напоминает…

– Дом? – Я взглядываю на нее.

– Ага, – отвечает она и поджимает губы, вспоминая, видимо, Финникин пролив.

– В день перед казнью всегда так, – отзываюсь я, протискиваясь сквозь напирающую толпу. – Люди съезжаются на это посмотреть. Завтра к вечеру по сточным канавам потечет пиво и кровь.

Перл кривится.

– И правда, прямо как дома.

Мы проходим мимо компании мужчин, только высыпавшей из пекарни. В руках у них коричневые бутылки и разная выпечка, они оглядывают нас из-под отяжелевших век. И я догадываюсь – это дозорные, просто не при исполнении. Я подавляю дрожь и оттаскиваю Перл подальше, с трудом преодолев желание схватиться за припрятанный клинок. Дозорных лучше всегда обходить стороной, будь они в алых плащах или нет.

– Ты так и не рассказывала, как впервые оттуда сбежала.

– Это все Эли, – говорит Перл, обходя согбенную старушку в заляпанной серой шали, продающую отрезки висельной веревки на удачу, по медяку за штуку. – Он прибыл к нам на переговоры с отцом. Совсем еще юный, едва оперившийся лорд, лет четырнадцати, не больше. Я смотрела, как он по-взрослому разбирается с ними, ни на шаг не уступая, сохраняя самообладание и контроль. Даже когда Джев попытался его припугнуть. Мне было десять, и я три дня как ничего не ела. Не помню уже почему; просто так уж нас воспитывали. Кнутом и пряником, всегда держали в напряжении. Я подумала, другого шанса на лучшую жизнь мне не выпадет, и на обратном пути загнала его в угол. Заглянула в глаза и прямо сказала, что хочу работать на него. Ему одного взгляда на меня хватило, и он сразу согласился. – Она качает головой. – Я только потом узнала, что ему пришлось выкупать меня у отца. Меня просто вписали еще одним пунктом в контракт. Мои родные выгодно меня продали.

– Какой ужас.

Мы заходим за угол, и перед нами расстилается улица, мощеная дорога расширяется, по обе стороны – магазинчики со скромными латунными вывесками у дверей. Повсюду кучками расхаживают дозорные. Встречается и пара-тройка обычных прохожих, по большей части женщины в пышных платьях, с подвязанными тесемкой бумажными пакетами в руках. Наверняка жены и дочери дозорных, думаю я. Напрямую связанные с ними. Мы сейчас в самой нарядной части острова, вдали от домиков на сваях. Но под ее внешним лоском кроется смертельная опасность.

– Мне еще повезло, – пожимает Перл плечами. – Я выбралась. В отличие от многих других. Слишком много тайн хранит это место. Мне позволили сбежать только потому, что я, по их мнению, ничего и не знала.

Я оборачиваюсь к Перл спросить, имеет ли она в виду секретный ход из Финникина пролива, но надо мной вдруг нависает тень. Я резко оборачиваюсь, ожидая увидеть дозорных в алом или одного из тех пьяных с бутылками. Уже тянусь за клинком, но тут до меня доходит.

– Кай, – выдавливаю я, и он обхватывает меня руками.

– Привет, коротышка, – говорит он, а я, вся дрожа, едва перевожу дыхание от внезапно навернувшихся слез.

Его объятия, его запах, все в нем… Я даже не подозревала, как мне этого не хватало. Как я скучала по Каю, который мне буквально как брат.

– Мира!

Только я поднимаю глаза, как в нас врезается Агнес.

– Я думала… Я уже думала… – Она буравит меня взглядом и бьет по руке. – Больше никогда не пропадай надолго без единой весточки! Никогда!

– Извела меня совсем, – отзывается Кай и окончательно разжимает объятия, но мне на шею тут же вешается Агнес.

– Ты его не слушай – он даже меня переплюнет, – шепчет мне на ухо Агнес. – От тебя дымом пахнет. Где ты вообще пропадала? Мы тут уже несколько дней пытаемся прорваться их навестить.

Я отстраняюсь от Агнес и заглядываю ей в глаза.

– Вы с ними виделись?

Агнес мотает головой, и ее рыжие волосы липнут к мокрому лицу.

– Нас не пускают. Только если родных. Но мы знаем других заключенных, к кому даже семью не пускают.

Я стискиваю зубы.

– Мерзавцы.

– А это кто? – спрашивает Кай, уставившись на Перл, улизнувшую в полутьму магазинчика.

А та смотрит на Агнес, точно дикая кошка. Мне впервые доводится увидеть ее такой, какой она, наверное, была до встречи с Элайджей; то, что скрывается под этими белесыми волосами и нежной фарфоровой кожей.

– Это Перл, – говорю я и протягиваю к ней руку. – Мой друг. Они с командой привезли меня сюда.

– Меня зовут Агнес, – здоровается Агнес и скрещивает руки на груди.

Они опасливо оглядывают друг друга – два диких создания в человеческой шкуре.

Кай шагает к Перл, протягивает руку и пожимает, как только она протягивает свою. Он смотрит на нее с высоты своего роста, и уголки ее губ подергивает улыбка.

– А я Кай. Любому другу Миры приходится уживаться и с нами. Такие правила.

Перл расплывается в улыбке.

– Как-нибудь переживу.

– Теперь, когда вы все познакомились, можешь ввести нас в курс дела? – обращаюсь я к Агнес и беру ее за руку. – Расскажи мне все.

Мы заходим в паб за поворотом с главной улицы – единственное место, где не рыскают дозорные. Несколько человек сидит за барной стойкой, переговариваясь с официанткой, которая протирает стаканы. Мы садимся за столик в дальнем углу, рядом с дымящим камином. Чтобы наши разговоры никто не подслушал.

– После твоего отбытия мы выждали три дня, – начинает Агнес, взгляд у нее испуганный и мрачный. – Но потом мы с Каем решили, что все-таки рассчитывать на Сета нельзя.

– Ты сказала, что он просто довезет тебя до Эннора, мы поняли, но все равно нам было как-то не по себе. Какой-то он изворотливый, что ли, – говорит Кай и разводит руками.

– Так что мы взяли лодку Кая и отправились в Порт-Тренн. Путь выдался нелегкий, но Кай справился. – Агнес на мгновение замолкает. – И тут до нас дошли слухи о Реншоу. Мы увидели плакаты о розыске… Они же с Сетом как две капли воды – и скулы, и глаза…

– Даже если в этом мы ошиблись, подумали, что ты наверняка попала в беду, – добавляет Кай, поблагодарив официантку, которая принесла нам напитки.

Мы все умолкаем, пока она расставляет стаканы, и я представляю,